лишь бы я осталась рядом добровольно.
У меня пересохло в горле от этого зрелища. Но чем смелее он двигался, тем сложнее становилось оставаться в реальности.
…Наконец, я выскользнула из его рук, а он развернул меня лицом в кровать, и все картинки померкли. Осталась сила, которую я чувствовала в каждом его рывке, и голод, общий на двоих. Я не успела толком осознать, когда меня всю охватило желанием взять от этого момента все. Откуда-то появилась такая жажда, что стало страшно не утолить, остановиться и остаться опустошенной. Я едва соображала, двигаясь Медведю навстречу, виляя бедрами и пытаясь задеть те самые струны, которые уже дрожали от напряжения и вот-вот обещали зазвучать так оглушительно, что не осталось бы никаких вопросов. Но у меня все не выходило, и тогда Дар взял все в свои руки – сжал ногами мои, не позволяя больше ерзать, и задвигался быстро и поверхностно, доводя меня до исступления. И, выжав меня досуха, он последовал за мной в несколько сильных движений…
Было очень странно. Но теперь определенно «хорошо». Губы сами расползались в улыбку, и я радовалась, что могу уткнуться лбом в простынь, чтобы Дар не видел.
– Рома?.. – хрипло выдохнул он, прижимая меня к себе.
– Все хорошо, – сдавленно отозвалась я.
Оргазм будто докатился и до самого горла – даже говорить было странно. В ушах, как назло, зазвенело, и я застонала…
– Что такое? – насторожился Дар, разворачивая меня лицом.
– Все хорошо, – пыталась стянуть губы я. – Не смотри на меня…
– Почему это?
– Мне стыдно за то, что так хорошо. – И я нашла в себе мужества посмотреть ему в лицо на один вдох. Медведь пытался понять мои эмоции, и выглядело это так забавно, что я едва не рассмеялась – вовремя он щелкнул резинкой презерватива, избавляясь от ненавистного компромисса. Но я все равно обняла его:
– Это было круто. Кажется, так говорят?
– Кажется, – усмехнулся он расслабленно. – Душ? Завтрак?
– Да. И да.
* * *
Это какой-то заколдованный круг. Чем лучше ей становилось, тем хуже было мне, потому что я боялся потерять это ее «лучше». Ромашке понравилось, что я по собственному убеждению нацепил резину. И теперь мне предстояла новая промывка мозгов, чтобы зверюга не затаила на это злобу.
«Она успокоилась. Сама обняла. Ластилась, отвечала, выпрашивала, чтобы трахал ее жарче! Что тебе надо?!»
«Ты лезешь из кожи. Вылезешь, как ее рафинированный модный волчок».
«Она того стоит. А когда скажет “да” и отяжелеет сыном, будешь первым радоваться!»
«Как же! Ты узнай, сколько она ждать тебя попросит!»
«К черту иди. Меня не устраивают твои законы больше. Я хочу равную себе женщину, с жаждой жизни и страстью, а не растоптанную и униженную твоим звериным эго! Вали во тьму!»
– Дар, холодно, – поежилась Ромка под душем. А мне было в самый раз, чтобы остудить нервы.
Но я сделал теплее и вылез:
– Подогрею чай.
– Спасибо, – улыбнулась она, жмурясь под каплями.
И я расслабился, задержавшись ненадолго взглядом. Да, именно так хочу – чтобы улыбалась и благодарила.
Утреннее поле боя со своей звериной частью осталось за мной, только смутное беспокойство все еще дергало нервы. Я сам говорил Ромке, что важно мириться со зверем, чтобы он не угрожал равновесию. И теперь впервые загнул его в бараний рог своими требованиями. Но иногда надо и вызов бросать своей сути, иначе все останется так, как было, а меня это не устраивает.
Завтрак мы повторили в лучших традициях прошлого. Ромка сидела, уплетая бутерброд, расслабленно скрестив ноги и жмурясь от удовольствия. Поглядывала на меня украдкой, когда думала, что не вижу. Крыса эта ее крутилась рядом, бегала от меня к ней и обратно… и даже не раздражала больше – притерпелся. Показалось, что все у нас даже может наладиться.
Мне хотелось спросить, когда Ромка готова будет родить детей, но моя зверюга тут же дергалась, разгоняя сердце, и я откладывал. Для человека рано. Мне надо показать ей, что я стою доверия. Надо быть хитрее – я же охотник, в конце концов! Расслабить ведьму, обаять, доказать, что я – лучшая партия, и что детей надо заводить со мной… И родственников ее я вытерплю.
– Так мы едем к твоей сестре? – Вопрос дался легко и свободно.
– Ты уверен? – покосилась на меня Ромашка.
– Я уже сказал. Поедем. – Я мстительно стряхнул крошки на крысу, но та не обиделась – принялась перебирать, какие повкуснее.
– Ладно, – пожала плечами Ромка и усмехнулась. – А я почитала про Эминема. Забавно, что ты меня с ним сравнил.
– Только внешним видом.
– Но с семьей у него тоже не задалось.
– Люди умеют из слабостей делать силу. Мы – нет.
– Почему? – оживилась она.
– Потому что не умеем подчиняться слабостям. Это разрушает, Рома. Поэтому твой друг глотает всякую химию. Он просто не может по-другому, не подозревает, что это дано ему той самой природой, которую он пытается контролировать.
– Но ты же тоже пытаешься, – осторожно заметила она.
– Да, потому что я жду времени, когда мне больше не надо будет пытаться. Это не противоречит природе. – Она закусила губы и отвела взгляд. Но я решил не давать ей повода грузиться: – Звони сестре договаривайся, и поедем.
– Хорошо, – просияла она и подскочила с крыльца, направившись в комнату.
Чучело проследило за хозяйкой, но следом не кинулось, полезло мне на колени.
– Ты можешь нежнее? – поморщился я на следы от когтей на предплечье.
– А ты? – Я поднял глаза на Нинор, не пойми как подкравшуюся к крыльцу. Бабушка была, мягко говоря, не в духе. – Все ты можешь, что за чушь, Дарьяр? – возмутилась она хрипло.
– О чем ты? – уперся я локтями в колени.
– О силе. Это не звериное, это мужское! – рявкнула она. – Удобно убедить себя, что не можешь, и что зверь сильнее. Эту силу ему даешь ты! Вы – эгоисты, самодуры!..
Я усмехнулся – до того чудно она выглядела с этой тирадой у меня под порогом.
– Кофе хочешь?
– Не задабривай! – возмутилась она, с хрустом выпрямляя спину, но тут же ойкнула и скрутилась на нижней ступеньке. – Неси.
Я ссадил крысу и направился в дом.
Ромка копошилась наверху, и я не стал ее отрывать. Сделал кофе и вынес бабке. Нинор к тому времени уже одурманила крысу табаком, и вместе они колыхались, сидя на крыльце, в клубах дыма. Бабка поглаживала животину по спине, а та настороженно шевелила усами.
– Познакомились с чучелом? Обкуришь ее сейчас – Ромка расстроится…
– Ее зовут Воркуша, – прокряхтела бабка.
– Откуда ты знаешь ее имя? – протянул ей чашку.
– В этом весь ты, – проигнорировала она вопрос. – Знаешь, что отличает твою
