Дара под боком, а тот работал, сидя на диване.
– У тебя там найдется, куда вещи разложить? – тихо спросила я.
Он кивнул и поднялся на второй этаж. Выделил мне место в шкафу и несколько полок, молча переложил с них свои вещи и вернулся вниз.
Такое себе «хорошее» начало…
Там, где я говорил «может быть», Рома слышала «обязательно будет». Она не должна была меня понимать, но от этого не становилось легче объяснить.
Мужчины моего племени не просто так не в состоянии сделать женщину счастливой. По крайней мере, не любую. Такую свободолюбивую – точно нет. Я видел, как угасла мать в берлоге отца. И ничто не смогло зажечь ее взгляд снова. Мы с Демидом не смогли. И Ромку дети тоже не «подожгут». Скорее, наоборот.
Я глянул наверх. Рома вяло ковырялась в пакетах, стоящих в одной части комнаты, и носила вещи по одной в другую к шкафу. Конечно, поставить пакеты рядом удобней, но она намеренно растягивала «переезд».
Спать со мной и возвращаться вечером ко мне уже казалось слишком невыполнимым условием для ведьмы. Она потухнет у меня.
Я подцепил джинсы с края дивана, натянул футболку и, подумав, подложил крысе под бок домашние штаны, чтобы та не вскидывалась и не начала скакать в поиске хозяйки. Чучело только моргнуло сонно и скрутилось удобней.
– Ей надо сказать, чтобы не пожрала ткань, – послышалось сверху.
– Я не разговариваю с крысами. Пожрет – будет спать в клетке в наказание. – Я хлопнул по карману, проверяя ключи от машины. – Скоро вернусь.
Рома не ответила. Я вышел на крыльцо, огляделся и привычно принюхался. Потом вытащил мобильный.
– Ты на работе был сегодня? – начал зачем-то с наезда.
– Нет, – ответил спокойно Ян, – но не думаю, что у тебя есть повод мне не доверять.
– Прости, – вздохнул и сбежал по ступенькам.
– Что у тебя?
– Хреново, – мотнул головой с досадой. И это мягко сказано. – Я не могу ее держать…
– Дар, не надо держать. Она всегда к тебе возвращалась. Вернется и сейчас.
– Ты медведя пробовал хоть раз уговорить не трахнуть ту, которую выбрал? – раздраженно крутанул я ключи в зажигании.
Ян напряженно засопел, а я выкрутил руль.
– Что там у тебя с белобрысой?
– Оля, – поправил он меня.
– Вот как? – усмехнулся я. – Ты теперь наш кумир – ты в курсе? Спас и ничего не потребовал.
Ян смущенно усмехнулся:
– Иди ты.
– Вот знаешь ты подход к девичьим сердцам. Что я делаю не так?
– Я не сдерживал медведя, Дарьяр Вирраныч. Пока что. Вот когда придется, тогда и поговорим. Вероятно, ты прав, и посоветовать мне тебе нечего.
– Я так понимаю, поговорим мы скоро? – сощурился я на дорогу.
– Наверное, – напряженно подтвердил он.
– Как же тебя так угораздило?
– А тебя?
– Ну, меня подстрелили.
– Ну а я устал, Дар. Вдруг понял это, – вдруг вздохнул он и усмехнулся: – Когда за утенком гонялся для Оли. Я без выходных занят делами компании, но не жалуюсь, не подумай. Просто я раньше воспринимал тебя и Демида своей семьей, а семья для нас – это все, ты знаешь. Но что-то поменялось. Наверное, мы повзрослели. Как думаешь?
– Да, наверное. Не боишься, что Оля вспыхивает не пойми от чего?
– Я пойму.
– А войфренд?
– Тут сложнее, – вздохнул он и усмехнулся: – Но волки нам не конкуренты, Дарьяр, да?
– Да, – невесело протянул я. – Ладно, давай.
Я заглушил мотор перед нашим маленьким торговым центром с аптекой и опустил плечи, силясь выпустить руль из рук. Надо было заставить себя поднять зад, выйти из машины, зайти в аптеку и купить чертовы презервативы.
– Я не хочу, чтобы Ромка смотрела на меня, как смотрела мать на отца, – сказал я сам себе в тишине салона и поднял взгляд в зеркало. – Тебе ясно? Я буду терпеть. Она этого стоит.
Дыхание стало тяжелым, но сопротивление ушло. Я дернул ручку двери и вышел.
* * *
Дарьяр вернулся, когда стемнело. По тому, как швырнул ключи на полку, как тяжело прошел в кухню и что-то бросил на стол, поняла – ему тоже нехорошо. Нам обоим не было хорошо. Что-то особенное было раньше между нами, когда я бегала к нему за теплом по утрам, и мы потеряли это… Вроде бы не критично. Медведь шел навстречу, я тоже. Осталось только освоиться в этих наших договоренностях, и все будет нормально…
Его тяжелый выдох насторожил. Я подняла голову с подушки и подползла к краю кровати, но позвать не решилась. Вернулась в постель и залезла под одеяло.
Незнакомый дом нервировал. Я с детства тяжело привыкала к новому месту, а если оно еще и не нравилось, то вообще не могла уснуть. В приюте я училась спать очень долго и тайком выползала ночевать в спальнике на заднем дворе все лето до заморозков. Потом появилась Шеба, за ней Саныч, и я потихоньку привыкла.
Дом Дарьяра не был безнадежен. Но злой и переоценивший свои силы с компромиссами Медведь внизу не добавлял ему очарования.
Вымотавшись за день, я отключилась, едва донеся голову до подушки.
Проснулась в одиночестве. Мне ничего не снилось, я даже не шелохнулась за всю ночь – как уткнулась в подушку с краю кровати, так и проспала. Мутное утро размазало очертания комнаты белым рассеянным светом, и ни звука не раздавалось вокруг, будто все вымерло. Даже жутко стало сначала, но потом мне подумалось, что чуткому Медведю просто сделали в доме первоклассную звукоизоляцию.
Сам он нашелся на диване. Я задержала дыхание, стараясь не разбудить, но продолжала смотреть на него и кусать губы. Дар спал на животе, даже не сняв джинсы. То есть не смог даже прийти ко мне и лечь рядом. И тут не до обид, как я теперь понимала. Он походил на оголенный провод, которого стоит тронуть – убьет. Меня. Воркуша же спокойно спала на его пояснице, свернувшись калачиком.
Я вздохнула и сначала попятилась к кровати, потом решительно направилась вниз, стараясь не шуметь. Проскользнула босиком мимо гостиной прямиком в кухню и взялась делать то, что у нас когда-то получалось лучше всего – готовить завтрак. Пока закипал чайник, я сбегала в ванную и привела себя в порядок. Особенно непросто оказалось натянуть на себя новый комплект белья. Нет, сел он идеально и даже обозначил грудь, которой я никогда не гордилась. Но он настолько ярко подчеркнул мои компромиссы, что аж дыхание сперло.
«Спи со мной, занимайся любовью со мной и возвращайся вечером домой», – вспомнились слова Дарьяра вчера. Они казались простыми, но по сути
