— Что стряслось, солнце моё?
Она потянулась было рукой к моему лицу, чтобы погладить по щеке, но я не позволила. Глядя на неё со всё нарастающей неприязнью, сглотнула и прохрипела:
— Я видела…
— Что? Что ты видела? — испуганным шёпотом спросила сестра.
Будущее. Я думала, что нет ничего хуже того варианта, в котором моё мёртвое тело усыпано цветами, а герцог Блэк становится безжалостным монстром и ведёт шепчущих на свой народ. Но я ошиблась. Такой вариант был — я только что в этом убедилась.
Яркий солнечный свет заливает комнату и распахнутые настежь двери, ведущие на балкон. Белоснежные занавески из лёгкой газовой ткани колышатся от сквозняка. На балконе толпятся празднично одетые мужчины и женщины, они стоят спиной ко мне, и я не вижу их лиц. Внизу площадь, заполненная людьми. Они радостно кричат, подбрасывая вверх головные уборы и размахивая букетами цветов. Почему так шумно? Чему они так радуются? Сегодня какой-то праздник?
Вдруг люди на балконе расступаются, и я чётко вижу ИХ. Сердце подпрыгивает к горлу, того и гляди — выскочит наружу. Горечь разливается в груди ядовитой заразой. Я не могу сделать вздох, мне трудно дышать.
Даркнайт и Алисия стоят у баллюстрады балкона. На сестре кроваво-красное платье, талию перехватывает чёрная атласная лента. Её волосы мягкими волнами ниспадают на спину. Рядом с ней возвышается Даркнайт в чёрном камзоле. Со стороны они смотрятся, словно две половинки одного целого. Образ одного дополняет образ другого, услада глаз, идеальный союз.
Толпа что-то скандирует, но я не могу разобрать, что именно. Даркнайт и Алисия поворачивают головы и смотрят друг на друга. Я чувствую, как внутри начинает раскручиваться ураган невиданной силы. Они улыбаются друг другу. Я впервые чувствую, что хочу убивать. Их головы сближаются.
Я до крови впиваюсь ногтями в ладони и закрываю глаза, а когда открываю их, вижу перед глазами обеспокоенное лицо сестры:
— Что стряслось, солнце моё?
— Я видела…
— Что ты видела?
— Ничего, так… показалось, я просто устала, прилягу после дороги, если ты не против.
Алисия недоверчиво нахмурилась, но спорить не стала, кивнула в ответ:
— Конечно, любовь моя, — её прохладные губы коснулись моего лба, — я прикажу, чтобы тебя не беспокоили. Отдыхай.
Шуршащая алая ткань платья Алисии взметнулась и исчезла из поля зрения, а спустя несколько секунд тихо прикрылась дверь. Я осталась одна. Откинулась на спинку кресла, устроив луки на подлокотниках, затем соединила кончики пальцев и поднесла их к губам. Я долго сидела так, обдумывая увиденное. Как это станет возможным? Что я сделала не так, в какой момент ошиблась? Или ещё только ошибусь? Сама не заметила, как задремала прямо в кресле.
Очнулась от чужих прикосновений к щеке, нежных и лёгких, словно крылья бабочки. Ноздри окутал запах вечернего леса после дождя. Открыла глаза и не сразу поняла, где я. Даркнайт стоял передо мной, опустившись на одно колено и смотрел, улыбаясь:
— Моя Мээррии, — не разрывая зрительный контакт, он нашёл мою руку и обхватил губами кончик мизинца, — пора просыпаться.
Я потёрла глаза свободной рукой и отвела взгляд. Муж сразу почувствовал, что что-то не так:
— В чём дело? — в голосе беспокойство. — Плохо себя чувствуешь?
— Нет, — помотала головой, избегая смотреть на него. — Плохой сон приснился, будто вы с Алисией вместе и ты… снова любишь её.
Не в силах совладать с любопытством, быстро стрельнула в него глазами, ловя реакцию, самую первую и честную. Левая бровь герцога Блэка едва заметно дёрнулась, в глазах промелькнула досада. Даркнайт поднялся на ноги, легко подхватил меня и устроил у себя на коленях. Наклонил голову набок, изучающе меня рассматривая, и сказал:
— Этого никогда не будет.
— Но ты любил её! Я знаю! Все знают!
Прошептала сердито и скрестила руки на груди, пытаясь отгородиться от него, закрыться, не замечать той волнующей близости, которая безжалостно накрывала, ломая сопротивление. Не замечать прожигающий взгляд угольно-чёрных глаз, которые сейчас неотрывно смотрели на меня, но после видения это уже не радовало так, как раньше. Будущее зыбко, и ни в чём нельзя быть уверенным. Ни в чём и ни в ком.
Левая рука Даркнайта властно огладила мою поплывшую талию, а правая коснулась подбородка и повернула его, заставляя смотреть на него. Глядя мне прямо в глаза, муж сказал:
— Это давно в прошлом, Мэрион. Сейчас я и сам не знаю, как мог не замечать тебя так долго.
— Возможно, — я взглянула на него из-под ресниц и осторожно сказала, — я несколько изменилась после той болезни. И вышла из тени властной сестры.
Даркнайт покачал головой:
— Ты никогда и не была ни в чьей тени, это я слепой дурак, что так долго не замечал.
— Но ты рад? Рад, что заметил? Или хотел бы вернуть всё как раньше?
Задала вопрос, который давно меня мучил: чувствует ли он разницу между прежней Мэрион и мной? Любит ли он меня, а не её призрак?
С замиранием сердца ждала, что он скажет. Даркнайт словно почувствовал, как важно для меня услышать его ответ. Его рот скривился в знакомой усмешке, но глаза остались серьёзными. Он сказал:
— Ты лучшее, что случалось со мной, Мээррии. Конечно же, я рад
Его большой палец очертил мой рот и оттянул вниз нижнюю губу. Глаза Даркнайта потемнели, он нервно сглотнул. Потянулась ему навстречу в попытке поцеловать, но он лишь вздохнул, отстранился и уверенным движением устроил мою голову у себя на груди. Его ладонь осторожно огладила живот, затем я услышала недовольное ворчание:
— Платье слишком тугое!
— Не слишком, — буркнула в ответ, недовольная тем, что муж уклонился от поцелуя.
Даркнайт словно прочёл мои мысли:
— Я не смогу остановиться, Мэрион.
Я резко вскинула голову и горячо зашептала:
— И не надо! Не надо останавливаться!
Попыталась скользнуть рукой ему под камзол, но герцог Блэк перехватил моё запястье:
— Нет!
Вот же упёртый какой! Вздохнула и снова положила голову ему на грудь.
Даркнайт сказал:
— Что касается других женщин, — я навострила уши, готовясь услышать, что он скажет и не отвлекаться на его ладонь, лежащую на моём животе. — Для меня слишком важен ребёнок, которого ты носишь, Мэрион. Я бы никогда не стал тебя расстраивать, в твоём положении. Так что выброси эти глупости из головы.
Его слова прозвучали убедительно, но разве их я хотела услышать? Ребёнок, ребёнок, всюду ребёнок! А как же я? А если бы я не так и не забеременела? Он бы и вправду выставил меня вон после Праздника Урожая, как и грозился? Теперь я этого уже не узнаю. Столько всего вертелось на языке, но я промолчала.
— Пора собираться на ужин, — сказал муж. — Не стоит заставлять Лайтнессов ждать. Боюсь, они к этому не привыкли.
Кивнула и нехотя поднялась с кресла, в котором мы так уютно сидели. Эх, не ходить бы никуда сейчас, закрыться ото всех и нежиться в постели только вдвоём, но нет. Впереди долгий утомительный ужин, и что-то мне подсказывало, что он будет не самым приятным.
Я так стремилась приехать сюда, а сейчас не горела желанием видеть сестру. Была ли тому виной её странная реакция на мою беременность или картинки из последнего видения, прочно засевшие в моей голове? Я не знала. Зато знала другое: мне здесь не по себе и я уже хочу обратно домой.
Сидя за туалетным столиком в ожидании Лушки, я перебирала украшения в шкатулке и почему-то вдруг вспомнила тот день, когда прорвалась к Даркнайту в походный лагерь. Радость от его спасения тогда затмила всё остальное, и я не желала копаться в случившемся. Но слишком много тогда было несостыковок. Что-то не сходится, но что именно? Кажется, я что-то упускаю из вида, что-то очень важное!
Мысль вертелась в голове, но я никак не могла ухватить её. Пришла Лушка и сразу взялась поправлять мою растрепавшуюся причёску. Я отвлеклась на время, но комнату покидала с тяжёлым сердцем и с дурным предчувствием.
