смотреть просто на руку, быстро и напряжённо раздумывая.
– Лия, – с какими-то очень странными интонациями позвал Ренар, но вмешиваться в непонятный ему процесс не стал.
– Я думаю, – поведала сдержанно.
С одной стороны, занятия пропускать плохо. С другой – одним прогулом больше, одним меньше… Да и к Рине хотелось ужасно. Но вспомнила, что сегодня понедельник, а четвёртой парой у нас география континента – скучнейший предмет, по которому в конце года экзамен сдавать, а жестокости и безжалостности препода могли позавидовать даже архимаги, так что…
Эх! Придётся идти. А к Рине после пар, и в лавку бы, а ещё вспомнила, что:
– У меня домашка не сделала и хорг знает, где мне теперь свои вещи искать.
Губы подчёркнуто внимательно слушающего меня мужчины дрогнули, но смеяться над своей адепткой ректор не стал, лишь величественно склонил голову и сдержанно, с почти не слышимым смехом ответил:
– Никогда не подозревал себя в родстве с хоргами, но, тем не менее, о местонахождении твоих вещей мне известно.
– А мне всё ещё интересно, что там с нашей комнатой случилось, – припомнила действительно важное.
Мне улыбнулись, и через секунду нас затянул вихрь возникшего из ниоткуда портала.
Нет, с замком всё понятно, Ренар его себе полностью подчинил и свободно пользовался магическими потоками. Но как у него получалось столь же легко открывать порталы за пределами академии, я до сих пор осознавала с трудом.
В целом, стоило только задуматься о силе нашего пугающего и всесильного, становилось как-то не по себе. И пугало меня знание того, что архимагами не рождаются, ими становятся, а это значит, что Ренар Армейд путём долгих стараний и страданий вытренировал себя до этого уровня.
– Ренар, – позвала я, когда грани портала начали исчезать, переместив нас из коридора в незнакомую мне комнату.
– Что, радость моя? – меня с нежностью обняли, мягко передвинув вперёд и прижав спиной к крепкой, внушающей непонятную уверенность и надёжность спине лорда Армейда.
Я помедлила, сомневаясь, что могу спросить, и вместо этого оглядела помещение, в котором мы оказались. Просторная, очень светлая комната с неожиданно двумя окнами, справа у стены кровать, причём пошире той, что были у нас с Риной в башне, рядом с ней простой деревянный шкаф. У окошка, того, что подальше, крепкий рабочий стол со стулом, а вот у второго окошка… тоже стол, только побольше, и стульев вокруг него стояло сразу четыре.
И так как я ничего не говорила, внимательно оглядывая мою новую, нужно полагать, жилплощадь, Ренар сказал сам:
– Пройдёмся вечером по магазинам, ты выберешь домашнюю мелочевку. Извини, но я в этом деле не смыслю совершенно.
– Ничего, – я улыбнулась, уже прикидывая, чего здесь не хватает, – хорошая комната, Ренар… спасибо большое.
Хотела добавить, что «хоть я о ней и не просила», но смолчала, понимая, что такие слова могут обидеть того, кто действительно просто хотел сделать приятное.
– Я рад, – судя по голосу, ректор не соврал, и прижимающаяся к нему спиной я отчётливо ощутила, как он тихо облегчённо выдохнул.
Надо же, переживал. Кто бы мог подумать…
А Ренар продолжил, и голос его был таким нежным-нежным, что мне как-то не по себе стало:
– Мне сейчас уйти нужно, счастье моё, а ты без меня территорию академии не покидай, прошу тебя. Я вернусь, и отвезу тебя к Каррин, а после мы по городу погуляем. Хочешь куда-нибудь сходить?
Говорил он ладно, мягко, заискивающе, словно околдовывая негромким, чуть хрипловатым звучанием своего голоса, но меня было не так-то просто обмануть.
Развернувшись прямо в кольце его рук, я закинула голову, проигнорировала дискомфорт в шее и заглянула в спокойные серо-зелёные глаза. Такие прямо совсем спокойные, абсолютно и совершенно.
– Что ты задумал? – осознала я со всей очевидностью, что что-то тут таки задумали.
Мне улыбнулись… и началось:
– Что я задумал, жизнь моя?
Вину признаёт кто угодно, но не архимаги.
– Таки и ничего? – я сощурилась, уже ничуть не сомневаясь, что за моей спиной что-то проворачивали, а сейчас будут мне красиво по ушам петь.
– Совершенно ничего, – лорд Армейд – одна сплошная святая невинность.
И улыбается так честно и открыто, и взгляд прямой и невиновный, и весь вид так и говорит: зря наговариваешь на меня, ничего опасного я не задумал.
– Ренар, – я нахмурилась, – я умру от любопытства, и это будет на твоей совести!
Улыбка нашего главного стала просто запредельно хитрой и довольной.
– Помнится, одна адептка столь часто и убедительно твердила о моей бессовестности, что её слова стали правдой.
– Ой, да ладно, – теперь уже скривилась, – там совести и до меня не было.
– Вынужден не согласиться, – меня мягко притянули ближе, хотя куда уж ближе, ладонь мага коснулась подбородка, лицо оказалось близко-близко к моему собственному и кожу опалило коварным, – с твоим появлением моя совесть зашевелилась, как подверженное влиянию умертвие… никогда не думала пойти в некроманты, суровая моя?
Не думала, естественно, живые мертвецы по моему скромному мнению являлись гадостью абсолютнейшей, но исключительно из-за пробудившейся вредности я не менее коварно прошептала:
– Мм, только я и армия восставших, жаждущих горячей крови и свежей плоти монстров…
Взгляд архимага стремительно потемнел и потяжелел, а мне было сказано ледяное:
– Никакой некромантии.
Я рассмеялась, примерно такой реакции и ожидая и очень порадовавшись, что ожидания оправдались.
Лорд Армейд нахмурился, но тут же осознал, что его только что нагло обманули, и… решился на месть!
– Неа-ха-ха! – попыталась остановить я и не успела, громко рассмеявшись, когда ловкие пальцы забегали по моим рёбрам.
Ноги предательски подогнулись, и отбить бы мне колени об пол, но Ренар удержал и на пол мягко опустил, продолжая при этом безжалостно щекотать!
Я хохотала, извивалась и отбивалась, как могла. Смеющийся архимаг уворачивался от всех ударов, но остановился лишь тогда, когда мой смех превратился в обессиленный хриплый стон.
И вот сидим мы себе, Ренар на полу, я – у него на ручках, заботливо этими ручками обнимаемая и на его крепкой груди фактически лежащая, а лорд Армейд так нежно мои волосы поцеловал и с теплом и лаской сказал:
– Выходи за меня, Лия.
– Куда выходить? – не сообразила я, пытаясь отдышаться и улыбаясь так, что щёки сводило.
И так хорошо, но счастье это с горьким привкусом было.
Улыбка моя медленно увяла, а тепло на душе тревогой сменилось, как порывом ветра сметённое. За несколько секунд всего, и так тяжело стало, что слёзы глаза защипали.
Но тут голос Ренара вновь прозвучал.
– Замуж. Выходи за меня замуж, родная.
И кто-то перестал дышать… потому что лишь убедился в
