ее замужества, а Райлих все еще пропадал бездна знает где.
Закончив водные процедуры, она вернулась в спальню и легла в кровать. Рядом на подушке Райлиха тут же устроился Пушок, и Агата не стала его сгонять. Сон не шел, и, чтобы немного развеяться, она взяла с тумбочки книгу и принялась читать.
Райлих вернулся домой незадолго до полуночи. Агата услышала шорох в коридоре, отложила книгу в сторону и выключила свет. Он прокрался в комнату, словно вор, придерживая в руках ботинки, и Агате стало вдруг смешно.
– Не боишься простыть без обуви? – спросила она.
– Ох ты ж! – воскликнул Райлих и ударился об угол кровати.
Агата с трудом подавила смешок и снова включила свет. Ее маленькая месть за очередное опоздание удалась.
– А он что делает в постели? – нахмурился Райлих, кивая на Пушка.
– Исполняет твои обязанности, – пошутила Агата, и, словно в подтверждение ее слов, котокрыл открыл глаза и посмотрел на мужчину. – Знаешь, у него такая мордочка высокомерная, когда ты рядом, – не смогла не подметить она.
– Угу, – пробурчал Райлих, убрав обувь под прикроватную скамью.
На секунду ей показалось, что на лице мужа появилось отчетливое желание запустить сапогом в котокрыла.
– Я не буду ходить вокруг да около. Дом Пушку не нашелся, и я хочу оставить его у нас, – сказала Агата.
Момент она выбрала не случайно. Сейчас Райлих должен был испытывать чувство вины из-за того, что не сдержал обещание, и Агата планировала на этом сыграть.
– Давай я найду ему дом, поищу среди коллег. Да хоть завтра заберу с собой на работу и пристрою кому-нибудь, – предложил Райлих.
Агата не стала делиться с ним подозрениями, что Пушка он на самом деле «пристроит» в ближайшей канаве.
– И все же я хочу оставить его себе. Ты пропадаешь целыми днями на работе, наследников с таким графиком в ближайшее время не предвидится, а Пушок будет моим утешением.
Глаза Райлиха сузились.
– Ну, с наследниками я все же попробую что-то придумать, – зловеще пообещал он.
– Я не понимаю, к чему этот разговор, – с раздражением заметила Агата. – Ты ведь любишь животных.
– Когда я такое говорил? – искренне удивился Райлих.
– Когда мы только познакомились, – со всей уверенностью заявила она.
– Милая, в тот момент я и не такое мог сказать, – рассмеялся Райлих. – Я в ванную. Надеюсь, к моменту, когда вернусь, этой жирной индейки на кровати уже не будет.
Агате резко стало не до шуток. Еще оставалась надежда, что постель нужна Райлиху в полное распоряжение, чтобы спать, но вполне возможно и обратное. Ругая себя за поднятие щекотливой темы супружеского долга, Агата отнесла Пушка в соседнюю спальню. Котокрыл, мягко говоря, был недоволен. Вернувшись к себе, она быстро расчесала волосы, растерла каплю цветочных масел на запястьях и внимательно осмотрела себя в зеркале. После ванны Агата из принципа надела удобную хлопковую сорочку вместо шелковой и теперь об этом жалела.
Едва она снова оказалась в кровати, вернулся Райлих. Он был одет в синюю свободную пижаму из штанов и рубашки. Агата следила за каждым его движением. Вот Райлих прошел к кровати, откинул в сторону одеяло, лег, накрылся и выключил светильник. Комната погрузилась во мрак. Послышалось мерное дыхание Райлиха, и от такой наглости Агата на секунду потеряла дар речи. Она включила светильник со своей стороны.
– Мы же собирались поговорить! – возмутилась Агата.
– Уже почти час ночи. Давай обсудим все завтра, – сонно сказал Райлих, обнимая подушку.
– Боги, да сколько можно?! – Агата всплеснула руками. – Я требую ответов! Сейчас же! Что сказали пожарные? Почему твоя рука покрыта магическими метками, и когда уже, бездна тебя побери, мы узаконим брак и разделим магию!
Выговорившись, она тут же пожалела о сказанном. Райлих открыл глаза, и выражение его лица не обещало ничего хорошего. Он резко сел и, бросая на Агату злые взгляды, стал расстегивать рубашку.
– Я… Мне жаль, – лепетала она, пытаясь вернуть джинна в бутылку. – Ты прав, лучше завтра.
Но Райлих не слушал. Откинув в сторону рубашку, он повернулся к Агате:
– Довольна? Смотри!
И она смотрела. Смотрела на черную вязь, оплетавшую запястье, предплечье и плечо… На витиеватом узоре отчетливо виднелось три узла. Она слышала, что при пробуждении сильного дара у магов появляются метки, но у Райлиха их было целых три. Она протянула руку и коснулась его плеча. Кожа оказалась теплой и гладкой, никакого перехода на причудливый узор. Ее пальцы прошлись дальше и замерли на печати в районе сердца. Агата почувствовала, как оно бьется, и вздрогнула. Руническая печать отреагировала на чужое прикосновение и на долю секунды вспыхнула.
Агата плохо разбиралась в рунописи, но символ смерти сложно было с чем-либо перепутать. Монеты с таким же изображением клали мертвецам на глаза, чтобы защитить от некромантов и прочих приверженцев запрещенных магических наук.
– Райлих, – она подняла взгляд и с нескрываемой болью в глазах посмотрела на мужа.
– Магия тьмы поглощает меня, Агата. Иногда такое случается. Руна активируется, когда я пройду точку невозврата. Это нужно для защиты окружающих, так как под воздействием тьмы я могу причинить людям вред. – Он успел успокоиться и говорил отстраненно, словно речь шла о ком-то другом. – Единения магии между нами не будет. Не хочу, чтобы моему ребенку достался такой дар.
Агата пыталась переварить услышанное. Единение магии между супругами считалось высшим таинством и приравнивалось к единению душ. Происхождение простого обряда уходило корнями в древние времена. Разделив ложе, пара по взаимному согласию позволяла своему дару проникнуть в партнера. Супруги не могли применять и использовать чуждую силу, но такое единение давало ощутимые плюсы. Люди чувствовали друг друга на расстоянии, вплоть до местоположения второй половины. Когда не стало отца, мама Агаты узнала о смерти мужа еще до того, как целитель в главной больнице Солтивэля озвучил время смерти медсестре. Агата помнила тот день, когда мать вдруг выронила из рук чашку и сообщила ей ужасную весть. Вторая причина, почему пары проходили единение, – это желание получить в роду более могущественного мага. Частица магии мужчины прорастала в ребенке, когда тот находился еще в утробе матери. Без этого обряда ребенок не мог унаследовать магию отца.
– А целители? Неужели ничего нельзя сделать? Артефакты, зелья, – Агата попыталась ухватиться за призрачную надежду.
– Нет. Они уже сделали все, что могли, – горько усмехнулся Райлих, имея в виду руну на смерть.
– Но почему у тебя столько узлов? – не понимала Агата.
– Они образуются в моменты сильных потрясений. Первый появился, когда пробудилась магия. Я был совсем мальчишкой, и нас с матерью пытались ограбить. Отец был в море и
