– Надевай платье, дорогая.
Я молча взяла платье и пошла в спальню переодеваться. Когда вышла, Алан стоял у окна и с улыбкой наблюдал за визгливыми играми практически голых девушек у бассейна, мужчины почему-то совершенно не спешили в воду. Я встала рядом с ним, он посмотрел на меня и обнял за плечо, поцеловал в щёку и спросил:
– Устала уже? Продержишься ещё часика три? Потом все перепьются, им будет уже всё равно, если мы уйдём.
Я кивнула, он сказал:
– Подожди меня здесь, я переоденусь и зайду за тобой.
Я опять молча кивнула, он ушёл, я осталась стоять там же и смотреть на веселье у бассейна. Вдруг заметила прилично одетую женщину, которая не визжала, не надевала купальник, с ней все разговаривали так же уважительно, как с мужчинами – отсюда было не слышно, но это чётко читалось по языку тела. А с ней был ярко одетый мальчик, примерно моего возраста, неприлично красивый, прекрасно сложенный... и начавший раздеваться на моих глазах. Он бросил одежду на диванчик у бара и сразу же прыгнул в бассейн, вызвав весёлый визг среди забрызганных девушек, вынырнул и рассмеялся, стал брызгаться водой во всех вокруг и звать свою даму к себе, она вежливо улыбалась, но даже не отвечала. И до меня внезапно дошло, каким образом здесь всё устроено.
«Это не партнёры, это живые аксессуары. Их берут с собой в качестве показателя статуса, просто для красоты и целостности образа. Они как попугай на плече карикатурного пирата – непременный атрибут, хоть и немного комичный, но ради полноты картины, все делают вид, что это всерьёз.»
Алан пришёл за мной в лёгких белых брюках и цветастой рубашке с короткими рукавами, расстёгнутой до середины груди. Он был достаточно красив, чтобы успешно работать аксессуаром, но я знала ситуацию и знала, кто здесь чей аксессуар. Это было той частью человеческой культуры, которую не хотелось понимать и принимать особенно сильно.
– Как я выгляжу? – с улыбкой спросил Алан, я улыбнулась и честно сказала:
– Восхитительно.
***
Вечеринка ожидаемо превратилась в бардак через час, а через два уже все были пьяны, даже обслуживающий персонал. Если бы это произошло в доме моих родителей, нерадивые слуги вылетели бы из штата мгновенно, с таким скандалом, что никто не взял бы их на работу ещё лет десять, ещё и родственникам их досталось бы. Здесь это было в порядке вещей, гости сами наливали музыкантам, кормили официанток, затаскивали их в джакузи. Часть мужчин тоже разделась, некоторые плавали в костюмах, кого-то стошнило в бассейн, к счастью, уже после того, как я в него упала. Да, я рухнула в бассейн, прекрасное начало моей истории в качестве хозяйки дома Алана Брауна, гендиректора «Джи-Транса» и короля вечеринок. Точнее, меня столкнули.
Начиналось всё прекрасно – мы с Аланом спустились к гостям, он мне представил новеньких, я обменялась мнениями о концерте и стадионе с уже знакомыми, умудрилась не подавиться очередным «просто попробуй» кусочком от Алана. Всё было мило. Я познакомилась с прилично одетой женщиной, она оказалась певицей, мы прекрасно пообщались, наговорили друг другу вполне искренних комплиментов. Я обошла бассейн по кругу несколько раз, перекинувшись парой фраз если не с каждым гостем, то с каждой компанией точно. Попутно занималась мелкими организационными вопросами – где убрать посуду, куда добавить закусок, где совсем не пьют вино, зато уже допили крепкие напитки, слуги выполняли распоряжения шустро, хоть и неловко, я их пока прощала, потому что серьёзных провалов не было. А потом ко мне подошли девушки-аксессуары, перед этим долго шептавшиеся между собой, и пригласили выпить с ними у бассейна, я пошла. Мне сунули бокал ужасно сладкого местного шампанского, самая бойкая из девушек произнесла потрясающе неприличный тост на тему Алана и его половых органов, которые теперь будут в моём единоличном пользовании, хотя раньше принадлежали всему миру, посокрушалась на тему того, что раньше вообще трава была зеленее и небо голубее, но раз уж жизнь так несправедливо лишила всех присутствующих дам тех частей Алана, которые доставили им столько удовольствия, то эти дамы имеют право хотя бы на небольшую моральную компенсацию. После чего они подняли бокалы и дружно навалились на меня своими голыми мокрыми телами, падая в бассейн вместе со мной. Вот только они вынырнули, а я медленно опустилась на дно, где стояла ровно и думала, как выйти из этой ситуации с минимальными потерями.
Страха воды у меня не было, зато у меня был страх выбраться из этой воды с потёкшей косметикой и мокрыми остатками причёски. Приняв решение, я сняла заклинание, фиксирующее волосы, встряхнула головой, позволив им расправиться в воде, заколки и шпильки опустились на дно, я не стала их собирать. Построила вокруг себя каркас заклинания для сушки бинтов, ещё один каркас для левитации, проверила – под водой она прекрасно работала. И стала медленно подниматься вверх, с лицом решив не делать ничего, всё равно будет только хуже.
Когда моя голова показалась над поверхностью воды, я активировала заклинание для просушки бинтов, плавно наполняя его силой по мере того, как поднималась всё выше, под удивлёнными и непонимающими взглядами гостей. Волосы сушить до конца не стала, ограничилась платьем, оно было из лёгкого материала, которому хватило слабого воздействия, чтобы опять стать невесомым, с моими густыми и тяжёлыми волосами так не получилось бы. Девушки-аксессуары открывали рты всё шире, по мере того, как я вырастала из воды цветком лотоса. Они плавали по шею в воде, я перестала себя поднимать тогда, когда поверхность воды едва касалась моих туфель. Посмотрела долгим взглядом на всех причастных, потом с ироничным великодушием выразила надежду на то, что моё с ними совместное купание сможет им компенсировать потерю всего того, что давал им Алан целиком и частично, а если всё-таки не сможет, то я обещаю присылать им по праздникам фотографии Алана и его лучших частей тела, может быть, их это утешит. Потом извинилась перед гостями за то, что мне придётся их ненадолго покинуть, и пошла по воде в сторону входа в дом, на меня смотрели в немом шоке абсолютно все.
Добравшись до зеркала, я увидела, что косметика выдержала – это стало таким облегчением, что я чуть не расплакалась от благодарности к той суетливой женщине из салона, которая небрежно бросила, проходя мимо моего кресла: «Не эту, водостойкую дайте ей, она держится лучше». Я эту женщину больше не видела, и имени её не знала, но готова была молить Создателя о всех и всяческих благах для неё и её родных весь ближайший год. Я вообще не так уж плохо выглядела, мокрые волосы лежали гладко, платье не стало прозрачным от воды, туфли удержались на ногах. Я пыталась убедить себя, что вышла из этой ситуации настолько достойно, насколько это было возможно, но всё равно чувствовала себя максимально чужой здесь, в этом платье и в этом доме, ещё и физическое состояние было отвратительное. От погружения в воду опять взбунтовался желудок, в него и так за сегодня было положено гораздо больше, чем следовало, и я приняла решение его очистить, всё равно уже некуда спешить.
Закрывшись в ванной, я отправила в унитаз всю съеденную за вечер еду, вытерла губы розовой салфеткой и бросила следом, вдруг поймав гадкое дежавю – торт с вишней, тошнота, разочарование и записка от мамы, розовая, о том, что следующий торт будет на моей свадьбе.
«Ну что ж, если это можно так назвать.»
Зубной щётки в шкафчиках не нашлось, они вообще были пустыми, в углах была пыль. Я вышла в гостиную и позвонила служанку, но она не пришла. Просто не пришла, я бы представить такого не смогла каких-то полчаса назад. Идти вниз и разыскивать слуг лично никакого желания не было, так что я просто села на бортик ванны и медленно отжимала волосы, пытаясь прочесать их пальцами и решить, что теперь делать.
Через минуту прибежал Алан, встревоженный и бледный, схватил меня за плечи и завопил:
– Ты что, реально не умеешь плавать?!
– Я недостаточно убедительно тебе об этом сказала час назад? – раздражения в моём голосе хватило бы на десяток кисейных барышень с мигренью, я даже не посчитала нужным его скрыть, было уже всё равно. Алан был пьян, я вообще не видела смысла с ним разговаривать в таком состоянии. Он смутился и спросил гораздо тише:
