Гном о чем-то разговаривал с Бенко, а вечером, когда трактир закрылся и постояльцы угомонились в номерах, Бенко положил передо мной на стойку два дуката.
— Ты придумала, как чисто стирать белье, Орана решила, что мы можем увеличить плату за постой, и я подумал, что нужно поднять тебе жалованье до пяти дукатов в неделю, — грустно сказал он. — Но городская управа оштрафовала нас за грязную улицу и высохшие цветы, поэтому три дуката мне пришлось вычесть.
Как я себя ругала — не передать. Мне было невероятно стыдно, но Бенко ограничился коротким разговором и отпустил меня — в термы и спать. Понимая, что гномы не оценят моего пренебрежения чистотой, я наплевала на термы и спустилась во дворик. Ветерок трепал постиранное белье, журчал ручеек, на аккуратно сложенных в углу дровах доедала кролика лисфера. В двух крохотных садиках распускались ночные цветы, склоняли тяжелые головки на изящную кованую оградку, и мраморные миниатюрные скульптуры гномов, казалось, сияли под светом луны. Я сидела и думала, а гномы смотрели на меня сочувственно и ничего не могли подсказать.
Выматывал ли меня однообразный труд? Нет. Я выполняла самую черную работу, но получала за нее хорошую еду, уютную, пусть и небольшую, спаленку и доброе отношение. Я была готова что-то менять, но не сейчас. Я ничего не знала о гномах, и то, что один раз пропущенная уборка территории привела к такому печальному итогу, заставляло признать: начинать новую жизнь мне рано. Уходить, жить самостоятельно — рано. Мне было жалко не трех дукатов — все равно мне не на что было их тратить, а совестно, что я подвела Бенко, пусть не нарочно.
Раздались шаги, я повернула голову. В полуметре от меня стоял Монто, и в руке у него было древко, на конце которого сверкал в свете луны металлический скребок.
Я просила у него просто приделать старый нож к какой-нибудь палке, но не ожидала, что это будет настоящее произведение искусства. Разинув рот, я вскочила, выхватила скребок и принялась его рассматривать. Древко было украшено металлическим узором там, где я должна была его держать, и я представить не могла, сколько времени понадобилось Монто, чтобы выковать такую красоту.
— Осторожно, нож острый, — предупредил он. — Тебе нравится?
— Нравится? — я едва не подавилась собственным восторгом. — Он восхитителен! Ты это сделал сам?
— Конечно, я же гном, — улыбнулся Монто. — Мы все умеем работать по металлу, по коже… — Потом, будто боясь передумать, он выпалил: — Если бы ты была моей женой, я выковал тебе самые красивые решетки во всем Астри.
Я вцепилась в скребок обеими руками и ошарашенно сделала шаг назад. Как я могла поторопиться! Я ни черта не знаю про гномов. Решетки?..
Романтика гномам чужда, но чего у них не отнять — это смекалки, проявляющейся во всем. Долго смотреть на меня, застывшую изваянием, Монто не смог, не вынес непонимания.
— Ты же не видела наши свадьбы! Жених всегда дарит невесте брачный сад, — он кивнул на клумбы с гномиками. — Я работаю по металлу, конечно, хуже отца, но куда лучше Сомро.
Мне нужно было что-то сказать. Вот о каких решетках шла речь, но прозвучало крайне двусмысленно, и я опасалась, что моя ответная реплика выйдет еще провокационнее.
— Я помогал Сомро, — Монто указал на левый садик, и я признала, что решетка там была не настолько затейлива, как в садике Бенко и Ораны. — Если ты пойдешь в королевский сад, увидишь, что у меня получается красивее, чем у дворцовых кузнецов.
— Я верю, — пролепетала я и приподняла скребок, прикрылась им — на щит не тянет, но хоть какая иллюзия защищенности. К счастью, Монто не стал требовать ответа сию же минуту.
На следующий день в Астреме был праздник. Моя работа закончится уборкой улицы и номеров — так сказала Орана, и я подумала, что сегодня состоится королевская свадьба. Меня заколотила дрожь: Лили благополучно добралась до Астри, а остальные? Марибель? Но Орана, присевшая позавтракать вместе с работниками, объяснила, что это обычный выходной день, и если я хочу, могу пойти веселиться вместе со всеми.
Мне было невесело, я привыкла к напряженной работе, рутина давала мне важное чувство стабильности, я могла часть запланированного на сегодня раскидать на два дня и вечером лечь пораньше и выспаться. Через полчаса «У старого моряка» не осталось никого, кроме меня и Бенко, который решил подлатать птичник, а я, выпросив у него старую бочку, занялась стиркой.
Бочка подходила для замачивания лучше, чем корыто, в нее вмещалось больше белья, и вместе с простынями постояльцев я набросала туда и хозяйские. Я вскипятила воды, залила белье, растворила остатки мыла, попросила у Бенко два дуката и отправилась в термы. На площади было столпотворение, веселье, пляски, песни, смех, пахло пивом и свежей выпечкой. Я засмотрелась на кукольный театр, послушала, как поют молоденькие девочки, мысленно дала себе оплеуху, потому что работа сама себя не сделает, и уже от дел не отвлекалась.
На обратном пути меня посетила гениальная рационализаторская мысль: я могу стирать все белье в бочке разом, поэтому у первой попавшейся гномки я спросила, где базар, сбегала туда и купила за дукат весло. Гном, торгующий лодками, пытался продать мне оба за два дуката, и спорили мы долго, пока продавец тканей, ухмыляясь, не пояснил коллеге, что рыбаки умеют отлично управляться с одним веслом. Торговец лодками посмотрел на меня с уважением, и точно такие же взгляды я ловила, пока шла домой. Ближе к трактиру я начала гордиться навыком, которым не обладала.
Бенко уже закончил с птичником, сидел во дворе с неизвестно откуда взявшимся Монто и пил пиво. Мне не нравилось, что они смотрят, как я работаю, но гнать хозяев я не могла, поэтому с деланным равнодушием сунула в бочку весло и начала проворачивать белье. Вода порядком остыла, но когда я вытащила на пробу простыню, убедилась, что отстирывается все великолепно.
Пока белье кипятилось, я убрала номера и опробовала новый скребок — Монто постарался, воск легко отходил от деревянных полов, мне оставалось только смести мусор. Когда я вышла в садик развешивать простыни, Монто изучал мою бочку. Я притворилась, что ничего не заметила, потому что я не могла заявить сыну хозяина, что мне в ней удобно стирать. Черт возьми, в подвале еще полно бочек, почему он не мог присмотреть себе любую другую?..
Бенко сидел в пустом зале и что-то считал за стойкой. Я постояла, прислонившись к косяку, потом
