не сводил с меня взгляда.
— Моя грозная супруга, твои враги должны трепетать от страха, гневить тебя равносильно смерти.
— Пожалуйста, оставь меня одну и уходи в безопасное место.
— Ти уже близко. — Арик решительно занял место у подножия кровати. — Мы справимся. — Когда снова начались схватки, он потребовал: — Тужься!
И я тужилась, прижав подбородок к груди и стиснув зубы.
— Умница, у тебя отлично получается.
Он провёл рукавом по лбу, размазав по коже кровь.
— Почему столько крови? — взывала я. — Ти в порядке?
— Всё хорошо. Вы оба молодцы.
Мои бёдра были обагрены кровью, простыня была вся мокрая.
— Нет, ты врёшь! Почему так много крови? Что-то не так!
Он тихо пробормотал себе под нос:
— Это моя.
Видимо, порезался во время удара.
— Прости! Сильно поранился?
— Просто царапина на предплечье.
От простой царапины не бывает столько крови.
— Не ври мне.
— Со мной всё будет в порядке.
Я ранила его. Джек, вполне вероятно, заразился чумой. Мой малыш может родиться Бэгменом. Отчаяние захлестнуло меня, и боль только усугубляла моё состояние.
Видя меня насквозь, Арик сказал:
— Не думай обо мне… Ни о ком. Просто сосредоточься на том, что делаешь.
Схватки усилились, я орала во все лёгкие. Картинка перед глазами дрогнула. В этот момент я засомневалась, что мы с Ти переживём эту ночь…
Дурак
Временное убежище Стикса
Буря усиливалась. Я окинул взглядом остальных в нашем убежище.
Я должен буду покинуть их, как только они станут Мудрыми. Пройдёт время, и всех их потомки будут Мудрыми. Но пока рано.
Они всё время хотят, чтобы я говорил с ними. Я пытаюсь! Каждое слово меняет будущее. Я вижу, как оно меняется в момент моей речи. Пейзажи преображаются. Человечество трансформируется. Уничтожено. Восстановлено. Уничтожено.
От одного слова.
Так что… Тихо!
Так тихо…
Когда я говорил, Императрица не слушала. Жертва совсем рядом. Она уже догадывается, что это будет за жертва? Нести память о цветке. Прямо сейчас Императрица занята.
Проще ли покинуть дом, когда знаешь, что уже никогда не вернёшься? Я так и не смог. Бороться с магией. Принести жертву. Я этого не смог.
Делаю то, что могу.
В самом конце мы ляжем и уснём навсегда?
Смерть
Замок Леты
— Я уже вижу его, — сказал я Эви, стараясь, чтобы мой голос не звучал так удивлённо. — Осталось немного. При следующих схватках тужься сильнее.
Ради неё я должен был демонстрировать уверенность, но меня самого штормило.
Слишком много переживаний, слишком мало опыта.
И по факту я мало чем смог ей помочь. Её тело само знало что делать.
Помогать я буду после. Дождусь, когда пуповина перестанет пульсировать, перед тем как отрезать её. Затем вытру кровь, оставив верникс. Покормим Ти при первой же возможности — малышу нужно будет тепло и телесный контакт.
— Прости, что ранила тебя. — Едва не плакала Эви.
— Пустяки. — На фоне всего остального это даже не ложь. — Дыши глубже.
Она изогнулась всем телом, грудью вперёд. Агония исказила её черты, и острые когти вспороли простыни.
И так до следующих схваток. Когда они наступили, все её мышцы действовали слаженно для достижения одной цели. С хриплым выкриком она начала тужиться изо всех сил, невзирая на боль.
Наш сын скользнул прямо мне в руки, обтянутые перчатками. Он был…
Идеален.
Он наморщил лицо, щёки раскраснелись. Его громкий плач был таким же долгожданным, как рассвет в нашем мире вечной ночи.
— Он плачет, — произнесла Эви, тяжело дыша. — Это ведь хорошо, да?
— Да, это хорошо. — Я не мог оторвать глаз от крошечного существа. И, к моему удивлению, он смотрел прямо на меня глазами такого же цвета, как мои. — Здравствуй, сын, — сказал я. Каждый удар моего сердца звучал точно раскаты грома. — Эви, он прекрасен.
Но в следующую секунду я ощутил тепло не только в груди, но и кожей. В том месте, где порвался мой рукав, Ти своей маленькой ножкой коснулся моей поцарапанной кожи.
Моей смертельной кожи.
О боги, нет! Достаточно малейшего прикосновения… Умом понимая, что уже слишком поздно, я всё равно перехватил ребёнка иначе, на что Ти ответил недовольным плачем.
Слишком поздно. Как всегда.
Эви с трудом приподняла голову.
— Что случилось, Арик? Ты так резко побледнел.
— Я не заметил… Мой рукав. — Слова застряли в горле. — Коснулся… Я коснулся его.
Она подскочила на кровати и потянулась к малышу.
— Что?
Я передал его ей.
— Уже ничего нельзя сделать. Ничего…
Я ждал, когда его кожу покроют чёрные пятна. Перед глазами мелькали множество моих жертв. Их боль.
Когда наш ребёнок погибнет, я последую за ним.
Эви схватила полотенце, чтобы вытереть Ти; её глаза судорожно его осматривали.
— Я ничего не вижу. — Она прижала малыша к себе. — Арик, это бы уже произошло.
Я не смел дышать. Прошла секунда. Другая. Он правда в порядке?
Взгляд Эви смягчился, пока она смотрела на плачущего младенца.
— На Бэгмена не похож. Я так переживала. Ты не представляешь, как я переживала.
Плач затих, когда мальчик потянулся к груди.
За все годы, что я убивал, ни одна жертва после моего прикосновения не выказывала желания поесть. К моим глазам подкатили слёзы.
— Он голоден…
Эви устало засмеялась, прижимая сына к себе и инстинктивно направляя его.
— А как же, после такого-то приключения. — Когда он присосался к ней, она сказала: — Ого. Да, вот так, маленький мой. Твой первый завтрак.
С выдохом облегчения меня покинули все силы.
— Я могу касаться нашего сына.
Эви робко улыбнулась мне, когда Ти жадно взялся за дело.
— Я знала.
Но тут у меня мелькнула другая мысль. Это может быть потому… что он такой же, как я.
Охотник
Голова была как в тумане, когда я, плетясь, выходил из подвала, потратив ещё одну стрелу и, вероятно, заразившись чумой. Я стянул бандану с лица и глубоко вдохнул морозный воздух.
Если хотя бы половина из того, что рассказала мне Эрем, было правдой, то это переворачивает всё моё представление об игре, апокалипсисе и вообще обо всём.
Я пытался представить, как отреагирует Доминия, если я перескажу ему её слова. Наверное, решит, что она была в бреду. В лучшем случае.
В худшем, что она хочет заманить меня в ловушку. Скажет, что идти по её координатам — полный идиотизм. Пусть так, но мне не терпится проверить её слова.
Джоуль шёл навстречу мне по заснеженному газону.
