Он удивленно вплелся между шаров, заставив их зашататься. Ночной ветродуй куда опаснее обычного. Днем ветер лишь заигрывает с лкесой, иногда отрывая от общей массы бегунок. А вот ночью будто злится на что-то, налетает порывами, может засыпать песком всю плантацию — потом такая морока чистить! Но самое плохое — может ускакать много шаров. Если забыть тщательно поставить заграждения.
— Ну же, — прошептали мои искусанные губы.
Глаза пробежались по черной массе. Лкеса шевелился, будто живой. Но не срывался с места, несмотря на сильные порывы ветра. Лишь парочка с краев, самые махонькие шарики, укатились в пустыню.
«Если к утру плантация не опустеет, твой брат умрет».
Проклятый Архидьявол! Я сжала истерзанные ладони в кулаки, подошла к плантации и, не веря, что делаю это, начала пинать лкесу ногами. Шары полетели в разные стороны. Ветер поднимал их высоко в воздух, словно игрался с ними, потом швырял оземь и гнал прочь.
Я остановилась, лишь выбившись из сил. Глядя на то, как плантация срывается с места и уносится в пустыню, села на песок, притянула колени к груди и обхватила их руками.
Такой меня и обнаружил Ияр, когда пришел утром.
— Зоя? — его голос пронесся по пустой площадке, еще вчера полной дорогостоящего, самого лучшего лкесы.
Госпожа Рахана и старший смотритель выводили этот сорт так долго и кропотливо. Потратили не один кошель, туго набитый крупными самоцветами, чтобы купить лучшие саженцы, скрестить их и получить его — самый лучший шар, с особым тончайшим переплетением веточек.
— Зоя, что ты молчишь?! — брат упал передо мной на колени и начал тормошить. — Как такое произошло?!
Он схватил меня за руки, ахнул, увидев кровавое месиво вместо ладоней, и догадался.
— Это ты сделала? — Ияр вскочил, подбежал к одному из заграждений, что уже было почти полностью засыпано песком, поднял его и разглядел перерезанные веревки. — Ты сдурела совсем, что ли? Зачем? Что же ты натворила!
Как будто Архидьявол предоставил мне выбор!
— Дура! — брат отшвырнул загородку. — Что же ты наделала, дура! — он схватился за голову. — Ведь нам же теперь всем несдобровать!
— Так было нужно, — тихо прошептала я.
— Зачем?! Что значит нужно? Что ты несешь?!
Так было нужно, чтобы ты не умер. Мне очень хотелось это сказать. Но зеленые глаза — клянусь, видела их перед собой — предостерегали этого не делать.
— Зоя? Расскажи мне все! — Ияр вновь упал передо мной на колени. — Давай же, сестренка!
Не могу.
Я покачала головой и прижалась лбом к коленям.
Проклятый Абигор!
Глава 2 Память
МУЛЦИБЕР
Ты понимаешь, что уже стар даже по меркам демонов, которые живут очень долго, когда любимым занятием становятся воспоминания. Они кружатся вокруг, увлекая яркими картинками, что полны переживаний. Можно выбрать любое, пережить, все испытав вновь. Но даже самые дорогие сердцу моменты под влиянием безжалостного времени тускнеют, обращаясь, как и все сущее в любом из миров, в прах.
Я стоял у оконного проема спальни, глядя на утопающий в розовой дымке Пандемониум. Столица Ада. Мир, который был цветущим и живым — до того, как мы, демоны, появились в нем после Падения с небес. Здесь правили драконы. Но Люцифер не потерпел конкуренции. Драконы были уничтожены, все до единого, даже полукровки. Моя любимая Эльви и наша дочь Эва тоже.
Дворец, построенный мной, зодчим Мулцибером, для Хозяина ада, никогда не даст мне забыть об этом. В тот день я прижимал к груди бездыханные тела моей драконицы и малышки со светлыми волосами, что она родила мне, задыхался от боли и смотрел на них, на двоящиеся от слез сияющие шпили. Они устремлялись в небеса, дерзко бросая вызов Господу, что изгнал нас.
Наверное, я тоже позволил себе несусветную наглость — мечтать о счастье. Непозволительная роскошь для Падшего. Мой удел — скорбь. И смирение. В конце концов, Люцифер, отдавший приказ об уничтожении драконов, уже наказан — и он остался один, его возлюбленная, Риэра, тоже погибла. И сколько бы времени не прошло, ему не забыть ее. Как и мне не забыть Эльви, никогда.
Сейчас у меня есть семья. Впрочем, семья — это громко сказано. Я покосился на пустую постель. Жена давно уже не спит в ней. Да и дома бывает редко — все время проводит в своей школе танцев. Если ночует под одной крышей со мной, то в другой комнате. Раньше говорила, что поздно вернулась и не хотела будить. Теперь уже даже оправдываться перестала.
Хотя извинения — не для Раханы. Характер не тот. Одна из неродовитых демониц, выросшая в трущобах, где живут низшие, она упорством и уникальной трудоспособностью пробила себе путь наверх. Девочка, которая сначала развлекала незамысловатыми движениями в тавернах всякий сброд, стала танцовщицей с именем, известным даже Люциферу.
Мы познакомились с ней в день ее триумфа — выступления во дворце. Высокая, грациозная брюнетка с царственной поступью и надменным взглядом черных глаз притягивала к себе всеобщее внимание. Ею заинтересовался даже Абигор — один из четырех Архидьяволов, верных соратников Хозяина Ада, Князь инкубов и суккубов, неустанно плодящий бастардов. Но она не удостоила его вниманием, чем немало смутила, обидела и поставила в тупик.
Моя же скромная персона ее почему-то заинтересовала. Но не взаимно. После Эльви женщины иногда будили во мне зов плоти, но не более. Похоже, Рахана сочла это вызовом и начала завоевывать с тем же упорством, с каким строила карьеру.
Я аккомпанировал ей во время танца, в котором девушка выложилась по полной. Техника демоницы была безупречной, каждое движение отточено до совершенства, представление было великолепно, придраться не к чему, но… Чего-то не хватало.
Другие не заметили, завороженные пластикой идеального тела. Мне же это показалось очевидным. Судя по тому, как хмурилась Рахана, сойдя со сцены, ей тоже. Она расцвела заученной улыбкой, принимая восторженные комплименты от зрителей, но на дне черных глаз плескалась тоска.
Наверное, именно это скрытое страдание, созвучное тому, что навечно поселилась в моей душе, привлекло меня к ней. И начался наш «танец» — странный, страстный, ни на что не похожий. Чистейшая импровизация.
Было уже поздно, когда оба разглядели то, чего не заметили вначале — нас свела боль, одиночество и тяга к искусству. Мы могли быть друзьями, но как мужчина и женщина разочаровали друг друга тут же. Я не оправдал ее надежд. Супруга нуждалась во властном муже, сильном, рядом с которым она смогла бы позволить себе побыть слабой хоть иногда. А мне… Мне нужна была только Эльви.
Все очень просто и печально — особенно, если учитывать, что у нас росла дочь. Рахана обожала ее. Я старался заставить себя любить это дитя. Но наша с Эльви малышка, видимо, унесла мое сердце с собой.
— Господин Мулцибер! — донеслось до слуха.
— Что? — я обернулся и посмотрел на слугу. Переминается с ноги на ногу, лицо в красных пятнах. — Что стряслось?
— Беда на плантации, господин! — в голосе парня, среди страха, спешки и боязни наказания отчетливо зазвучала сольная партия слез. — Забыли заграждения закрыть, олухи! Всю лкесу сдуло ночным ветром! Подчистую!
Я сморщился — несносно фальшивит. Его мало волнует благосостояние хозяина, но подлизаться счел не лишним и потому изобразил глубокую опечаленность нерадивостью других слуг. Видимо, обезопасил себя на случай, если начнется раздача пенделей.
А этот лкеса… И зачем я только в свое время поддался на уговоры Раханы и подал прошение Люциферу завести плантацию! Моя сфера — искусство. Лезть в торговые дела надо с иным складом ума.
Впрочем, это не помешало супруге — все вопросы о лкесе решала она. И весьма успешно, кстати. Пережитая в детстве нищета приучила ее чувствовать себя спокойно лишь при наличии накоплений. Как и все бывшие бедняки, она окружала себя роскошью, тратила огромные деньги на то, чтобы пустить остальным пыль в глаза, но, надо отдать демонице должное, умела и зарабатывать.
Когда Рахана захотела открыть свою школу танцев, я поначалу был против — рискованное предприятие с большими расходами. И еще неизвестно, окупятся ли они. Но супруга настояла на своем. И оказалось, что она права.
