Кирилл постучал себя по виску. Девушка вытаращилась.
— Ты — робот? Ничего себе!
— Я не робот. Ты что, ничего не знаешь про работу с машинным интеллектом и автоматическими комплексами?
— Не-а.
— А с сопряжением? С организацией систем человек-машина?
Девушка вытаращилась еще больше.
— Так вы полу-полу?
Кирилл завел глаза в темное небо.
— О, блин! Откуда ты вообще такая?
Он помог незнакомке подняться.
— Вообще-то я как раз отсюда. Сам же видел, как я перелезала. У нас район с вашим соседствует.
— И что, там у вас ничего этого нет? — спросил Кирилл.
Девушка поправила шубу.
— Счетчиков нет. Но людей реально рубит, если они «горючки» переберут или с «дичкой» не рассчитают. Тогда, конечно, таймаут им часов на шесть обеспечен. Тоже никакой реакции. Считай, умер человек на время, выпал из движа. — Она фыркнула. — Я, слышь, однажды новым штыревом закинулась и «сливкой»…
— Чем?
Они вошли в подъезд.
— «Сливкой», — повторила девушка, шагая за Кириллом к прозрачным цилиндрам лифтов. — Фиолетовые такие пастилки. Одна так, ничего особенного, легкий энергетик, зато две зараз, если под язык, уже плывешь…
— Куда?
Незнакомка развернула Кирилла к себе.
— Не куда, а вообще, — выговорила она ему. — Темный ты какой-то, честное слово. Даже удивляюсь. Уж про «сливку»-то все знают. А во мне, прикинь, три двойных виски и-и…
— Что?
— И забубенный коктейль «Виктория»!
Она рассмеялась. Смех у нее был приятный, хотя Кирилл совсем не понял шутки. При чем был коктейль? При чем виски?
— И что? — спросил он, прижимая кнопку вызова.
— Все! Лютое же попадалово! Я, значит, вижу, как Зыба…
— Кто?
— Приятель. Не важно. Значит, Зыба наклоняется ко мне и как будто — раз! — что-то ухватил изо рта. Тонкий такой волосок. Голубоватый. И тянет, и тянет. И наматывает на запястье. Я даже не сразу понимаю, что это он воздух из меня потихоньку тырит… ну, ворует, скотина такая…
Они шагнули в лифт. Кирилл нажал на кнопку шестого этажа.
— А такое возможно? — спросил он, когда лифт поплыл вверх. — Ну, чтобы воздух?
— Ты слушай дальше, — сказала девушка, хватая его, чтобы не перебивал, за руку. — Я ему: «Ты чего?» А Зыба, конечно: «А что такое? Что такое?» Щеки раздул и таращится. Если припереть, у него, знаешь, сразу такой вид делается, будто ему кто-то без его ведома в штаны наложил. Обида смертельная, космическая! Я, конечно, говорю: «Воздух мой отдай». А он: «Ага» — и по панелям на потолок.
Лифт, щелкнув, распахнул створку.
— Ничего не понимаю, — сказал Кирилл.
Они вышли.
— Туда? — спросила девушка, кивнув в конец слабо освещенного коридора.
— Да.
Двери квартир посверкивали номерами.
— Ты слушай, дальше все станет ясно, — незнакомка пошла спиной вперед, живописуя Кириллу случившуюся с ней историю. — Значит, Зыба на потолке. Я думаю: «Ни хрена себе! С каких это пор по потолкам можно волкать?». Упираюсь в стену ногой…
— Волкать?
— Ходить, блин, темнота! Волкать — это ходить.
— Понял, — сказал Кирилл.
— Не беси меня.
— Не бесю.
— Ну, вот, я ногой — раз! — и пошла, — девушка подняла ногу, показывая, как забралась на стену. Короткая юбка не смогла скрыть синюю ткань трусиков. — А воздух все тянется. Чувствую, мне его уже не хватает.
— Стой.
Кирилл поймал незнакомку за полу шубы.
— Что?
— Пришли.
Он приложил ладонь к пластинке электронного замка. Дверь откатилась в сторону. Вспыхнул свет, вырубая из темноты узкую прямоугольную комнату со стоящей у окна кроватью, крохотным кухонным уголком, упирающимся в холодильник, с креслом в углу наискосок и столом у темно-зеленой голой стены.
— Это все? — спросила девушка.
Вид у нее сделался разочарованный.
— В смысле? — удивился Кирилл.
— Второй комнаты нет? Может, второй этаж?
— Зачем?
— Х-ха!
Прямо в ботинках незнакомка двинулась к окну. Звяк-звяк. Деловито дернув полупрозрачные шторки, она привстала на цыпочки, высматривая что-то одно ей ведомое через стекло в сгустившемся наружном мраке.
— У вас тут вообще, — произнесла она с грустью. — Как будто ничего не работает. Ни кафе, ни рестиков, ни данцев.
— Ночь, — сказал Кирилл.
— Ясно, что ночь. Как вы живете?
— Мы ночью спим.
Кирилл достал из холодильника упаковку овощного желе. Мясное пожалел. Подумал, и овощного хватит. У нее там всякие тяф-тяф или тюф-тюф. Расходовать мясную порцию, которую эта, в шубе, скорее всего, выплюнет, было совсем не по уму.
— Желе, — он брякнул упаковку на стол.
— А ванная? Ванная у тебя есть?
Девушка показала ладони в размазанном макияже. Кирилл вздохнул.
— Есть.
Он нажал незаметную клавишу, и часть голой стены отъехала, открывая узкое пространство с унитазом, душевой кабиной и раковиной.
— Ну, хоть так, — сказала незнакомка. — Я уж подумала, что и естественных надобностей вы не испытываете.
Она скинула шубу на кресло и без всякого стеснения в одной юбке и ботинках прошла к раковине. Зашумела вода. Кирилл снял обувь, повесил куртку и сел на кровать. Браслет попискивал на запястье, сигнализируя о том, что ему уже десять минут как пора спать. А как спать, когда у тебя гости?
— Ты все? — спросил он, повернув голову на шум воды.
— Нет, — ответила девушка. — Пенка у тебя где?
— Какая пенка?
— Понятно.
— Там мыло есть.
— Вот это? — девушка просунулась в комнату с коричневым обмылком в руке.
— Да. А чем все кончилось с этим… с Зыбой?
— А, ерунда. Мне все это, оказывается, снилось. Ну, из-за «сливки» с добавками. Я находилась в конкретном отрубоне, а была напрочь уверена, что бегаю по потолку. Суперспособность такая. Прикольно, да?
Кирилл пожал плечами.
— Не знаю, что тут прикольного.
— Потому что ты — темнота.
Шум воды прекратился. Незнакомка появилась в комнате с мокрыми, неряшливо зачесанными зелеными волосами, со светлым Кирилловым полотенцем в руках. Умытое лицо было свежим и симпатичным. Отводя взгляд от девушки, Кирилл кивнул на желе.
— Там саморазогревающееся, — сказал он. — Прижать уголок и сосчитать до десяти.
— Ну, до десяти я умею! — улыбнулась девушка.
Она прошла к столу и, сев на стул, несколько секунд убила на то, чтобы снять ботинки. По одному она кинула их к двери. Бум, бом, звяк. Кирилл украдкой смотрел на полукружья грудей, как они покачиваются, как появляются над столом или ныряют вниз. Трусики под юбкой тоже было видно.
— Ничего, что я так? — спросила незнакомка, уловив и, видимо, по-своему истолковав его интерес.
— Что?
— Ну, топлесс. Тело должно дышать. Я у себя в квартире вообще хожу нагишом. — Девушка стиснула уголок упаковки пальцами. — Так?
— Да, — сказал Кирилл.
— А вилка?
— Извини, не подумал.
Кирилл поднялся, достал из кухонной тумбочки пластиковую ложку и выложил ее перед девушкой.
Та подняла глаза.
— Ложка?
— Желе лучше ложкой.
— А ты не будешь?
— Нет.
— Надеюсь, я не последнюю твою порцию собираюсь съесть?
— Нет. У меня есть еще.
— Ну… Я обычно такими вопросами не заморачиваюсь. Дают — бери. Все такое про руку дающего и прочее. Про руку дающего это мне Светка, френдиха, сказала. Мол, типа, не отвергай, и не убудет. Еще получишь потом, в процессе. — Незнакомка протянула ладонь. — Я — Кэт.
— Кэт?
— Катаржина. Ну, Катерина. Только Катаржина лучше звучит. Когда Катькой зовут, вообще ненавижу.
— Кирилл, — пожал руку Кирилл.
— О! А я думала у вас одни номера.
Видя, как вытянулось лицо парня, Кэт рассмеялась.
— Да шучу я, шучу. Таких роботов было бы глупо делать. Смысл их в отдельные квартиры селить? Мы как-то с Зыбой и Макиным ради движа пробрались на автоматизированный склад, вот там, скажу я тебе…
— Уже разогрелось, — кивнул на желе Кирилл.
— Все, да?
