— Все, — сказала Хуланна из клетки. — Она — мой близнец. Она сделает мой выбор.
Скуврель приподнял бровь и улыбнулся.
— Хочешь поспорить, Леди Кубков?
— При Равновесии? — парировала она, выпрямившись, ее фигура стала выглядеть сильнее. Она заигрывала с моим мужем? Серьезно?
— Если так хочешь, — сказал Скуврель. — Но проиграю не я.
Она хитро рассмеялась, к моему горлу подступало рычание. Это был мой Скуврель, а она соблазнительно смеялась.
— Я ставлю лучшие изумрудные серьги на то, что она примет силу, — сказала Хуланна.
— Ну-ну, Леди, — Скуврель улыбнулся шире. — Ты можешь лучше.
Смех Хуланны звенел, она села на белого оленя, который занял дно клетки, уснув.
— Ладно. Я ставлю Дымопад против твоего Глаза Валета, — сказала она. — Это стоит игры?
— Да, — он почти шипел от удовольствия. Он посмотрел на меня яркими глазами. — Выбирай, Кошмарик, где ты будешь. Еще час, и сделанный выбор не обратить.
— Что я выбираю? — сдавленно спросила я. Боль была невыносимой.
В его глазах сияла настороженность, смешанная с радостью. Было просто забыть, что, несмотря на его сладкие слова, он получал энергию от моих эмоций — любых, даже от ужаса и боли.
— Агония в твоей спине не от атаки Дикой Охоты, хотя они чуть не забрали меня у тебя. Это начало проявления твоей новой роли. Кожа рвется у лопаток. Если ничего не сделаешь, за ночь вырастут крылья — такие, как у прошлого Равновесия, если не ошибаюсь. У его предшественницы были похожие крылья, и он забрал роль у нее и вырастил свои.
Я поежилась, представив крыло летучей мыши и ангела за моей спиной. Представила себя существом Фейвальда, а не из своего смертного дома.
Представив, как я сама летаю с места на место. Мне нравилось летать со Скуврелем. Мне нравилось бы больше делать это самой. Я стиснула зубы, искушение смешивалось с ужасом, сжимающим меня изнутри.
— Но ты не обязана выбирать это, — мягко сказал Скуврель. — У меня есть игла и нить в кармане. Я могу зашить твою кожу. И тогда крыльев не будет. И кожа заживет.
— Откуда ты знаешь? — выдавила я.
Он чуть не задел мой нос своим, склонившись, в глазах мерцали подавленные эмоции.
— Потому что я сам делал такой выбор.
Я сглотнула ком в горле. Это сказалось на нем, да? Об этом была их ставка. Он потерял человечность, получив силу полета. Это того стоило?
Он нервно облизнул губы.
Не важно, стоило ли это цены для него. Важно было, что это означало для меня. Принятие этой роли. Позволение судьбам фейри определять мое будущее. Или я могла остаться человеком, Охотником, одной из своего народа.
Выбор был простым.
— Зашивай, — хрипло сказала я.
Сестра зашипела в клетке, но радостный смех Скувреля согревал меня. Он подмигнул мне.
— Ты выиграла мне отличный приз, Кошмарик. Я должен все поставить на тебя в будущем.
— Разве ты уже не сделал это? — спросила Хуланна.
Скуврель фыркнул, но я не видела его лица, когда он полез в карман. Я закрыла глаза от боли. Я не ощущала потери, отказываясь от того, чего у меня не было. Правда.
— Решено, — сказала сестра из клетки. — Я хочу заключить сделку со своей сестрой.
Ранее в Фейвальде…
— Заключи со мной сделку, Скуврель из Двора Крыльев, — сказал Валет, направляя арбалет на Скувреля. Дротик сверкал в свете блуждающих огоньков вокруг пруда в бархатной тьме. — Зачем умирать без попытки сделки?
— Сделка с тобой — смертный приговор, — холодно сказал Скуврель, схватил рыбу из ручья, поднял ее и впился в ее шею. Он проглотил ее, свежую, с довольным видом, хоть еда была гадкой. — Зачем сделка без угрозы смерти?
— Жизнь — это сделка, — сказал Валет, склонился над краем пруда. — Вопрос в условиях сделки. Я был вызван сюда, чтобы забрать плату головой.
Скуврель застыл.
— Да. Маверик из Двора Шелка знает, что ты сделал. Он знает, что ты освободил его игрушку. Ту, с рыжими кудрявыми волосами. Зачем ты это сделал?
— Тебе какое дело? Ты не Убийца родни.
Валет пожал плечами.
— Мне плевать. Не моя работа — собирать головы за украденных смертных. Но когда Маверик глупо вызвал меня и попросил это, я увидел шанс.
— Ясное дело.
Взгляд Скувреля был скучающим, но за скукой был намек на любопытство.
Валет хитро улыбнулся.
— Твой брат оберегает Двор. Я хочу это изменить. Приведи его ко мне, и я разберусь с твоим долгом Двору Шелка.
— Если я убью брата, все будут подозревать меня. Я — следующий в очереди на место Лорда Крыльев, — сказал Скуврель, бросил остатки рыбы на берег и вышел на сушу.
Ладони мертвых тянулись к его ногам, но он стоически игнорировал их, взял одежду, висящую на белой мраморной статуи милой фейри с рогами оленя на ее голове. Он стал одеваться.
— Это не моя тревога, — сказал Валет. — Точнее, я на это и надеюсь. У меня есть редкий яд, который я хочу, чтобы ты использовал. Корень Удачи.
Он поднял маленький розовый флакон.
— Почему именно он? — Скуврель надел штаны и сапоги.
— Ты знаешь, как он убивает — позволяет захлебнуться в удовольствии. Так он убил Леди Джерику.
Лицо Скувреля стало каменным.
— Когда он ощутит, что умирает от того же яда, — Валет опустил арбалет и протянул флакон, — он поймет, что умер от моей руки. Месть, мой дорогой Скуврель, слаще меда и крови смертных.
Его глаза блестели, его арбалет сильнее опустился к земле.
Скуврель двигался как змея, ударил быстро и сильно. Он схватил арбалет одной рукой, флакон — другой, оторвал арбалет и бросил его в пруд, пока отодвинул руку с флаконом.
Рот Валета потрясенно раскрылся, и Скуврель разбил сосуд об его зубы. Ярко-розовый цвет, ярче цветов фуксии, капал с зубов Валета в его рот.
Он охнул и захихикал.
Оскал Скувреля не менялся. Он схватил запястья другого фейри, удерживая его на месте.
— Зачем ты это сделал? — сказал Валет между приступами хохота. Его дыхание было быстрым, зрачки расширились, и глаза казались черными. — Никто не хочет эту роль.
— Это лучше другого варианта, — тихо сказал Скуврель, а смех все вырывался из Валета.
— Нет, — выдавил он. — Это хуже всего.
Он задрожал с довольным видом. Его глаза закатились, он рухнул, содрогнулся и застыл.
Плечи Скувреля опустились.
Он посмотрел по сторонам и сбросил тело в пруд.
Глава пятая
— Хорошо, — сказала я сквозь тяжесть боли. — Нам с тобой нужна сделка, сестра. Ты должна была предложить мне сделку до всего этого, до того, как ты втащила меня в этот ужасный мир, который так хотела принять. Что заставило тебя танцевать вокруг тех камней? Что вдохновило тебя утащить меня с тобой?
Мои слова прервал стон, Скуврель порвал мою куртку и тунику на спине. От звука рвущейся ткани я дрожала.
— Полегче с одеждой, Валет, — процедила я. — Или это тоже придется зашивать.
— Я не знал, что у тебя столько веснушек, жуткое создание, — сказал он, игнорируя меня. — Ты в крапинку, как яйцо.
— Правда или ложь? — ответила я, кусая губу, игла впилась снова. — Ты обсуждаешь мои веснушки, только потому что ужасно накладываешь швы.
— Мы все еще в это играем? Как хорошо, — его смех звенел искренней радостью. — Правда. Твоя спина будет морщинистой и зашитой как плохо заштопанный носок.
Это было отлично представлять.
— Хуланна? — спросила я, повернувшись к сестре и вздрогнув, когда Скуврель пронзил иглой мою плоть. — Что заставило тебя это сделать?
— Что заставило меня искать бессмертие? — спросила она, закатывая красивые глаза, водя пальцами по своим упругим кудрям, словно она смеялась надо мной их идеальным видом. — Какой дурак не стал бы его искать? Я нашла книгу, которую не должна была найти. Они спрятали ее хорошо, те старушки. Ты знала, Элли, что мама и все старые матушки Скандтона — как тайное общество? Только женщины. Они не говорят мужчинам, — она едко рассмеялась. — И они защищают тайну — тайну Фейвальда — и все знают это. Они делают вид, что не знают, но это не так. Они все могли быть фейри. Все могли быть роскошными. Но, конечно, им не хватает ума на это. Они сосредоточились на защите, на стенах, правилах и лжи. Дуры! Я выбиралась ночью и, пока мама и отец боялись, что я спала с деревенскими парнями, я читала ту мелкую книжку. Я вернула ее на место, когда закончила — ты могла бы найти ее, если бы хотела — и тогда я решила пойти в Фейвальд и взять тебя с собой.
