Мне придётся справляться самостоятельно, по крайней мере, пока я не получу достаточно весомых доказательств. И начать следует с родового артефакта.
Постепенно в моей голове рождается план.
— Мы засиделись, — мама откладывает вышивку и первой поднимается.
За окном ночь, стрелки на часах показывают приближение полуночи.
— Доброй ночи, — улыбаюсь я и целую сначала родителей, а потом и брата в щёку.
Брат ошарашенно хватается за лицо.
Разве можно, глядя на него, не рассмеяться?
В комнаты я возвращаюсь в приподнятом настроении. Я чувствую себя по-настоящему счастливой, как никогда в обеих жизнях. И натыкаюсь на Лали.
Догадавшись, что сидеть в эркере бесполезно, она вернулась и обиженно дует щёки. На самом деле Лали умеет себя вести подобающе, но раньше мне казалось, что искренние эмоции, когда мы наедине, это мило.
Я прохожу, не обращая внимания на притворную обиду. Лали бросается следом:
— Господин Лотт так долго ждал! Он так предан вам, госпожа.
— Я должна верить, что он справится, не так ли? Поскольку он сам принял решение, я не должна унижать его жалостью.
Лали помогает мне переодеться ко сну. Моя отповедь ей как об стенку горох, Лали продолжает ворчать и жаловаться, намекая на моё жестокосердие. Конечно, я могу приказать ей замолчать, но я не хочу — я хочу получить повод её уволить. Моего желания достаточно, чтобы сместить Лали с позиции моей личной горничной, но я опасаюсь, что мама пожалеет девочку и оставит в доме. Именно поэтому мне нужен весомый повод.
— Спокойной ночи, госпожа.
Лали, наконец, уходит.
Её пожелание будто проклятье. Я ворочаюсь, снова и снова возвращаюсь в кошмары будущего, воспоминания мешаются со сновидениями, и я просыпаюсь в холодном поту, чтобы снова провалиться в кошмар.
Утром я встаю совершенно разбитая.
За окном дождливая серость. Я поворачиваюсь на бок. И тотчас слышу голос, который скоро начну ненавидеть.
— Госпожа, вы проснулись? Доброе утро! — от вчерашней обиды не осталось и следа, Лали сияет.
— Принеси мне кофе, — приказываю я.
Заморский напиток популярен у наших соседей, в Вадоре традиционно предпочитают чай, но мне нужно взбодриться.
— Да, госпожа! Её высочество прислала приглашение, — Лали подаёт мне конверт.
Я резко сажусь.
Послание принцессы бодрит, как никакому кофе не снилось. Я точно помню, что в прошлой жизни не получала никакого приглашения. Её высочество ограничилась горячим поздравлением, когда дата моей с Реем свадьбы была назначена официально. Поскольку я была опозорена, в предварительной помолвке не было смысла.
В прошлом я считала принцессу подругой и не заботилась о том, что мы сблизились подозрительно быстро. Хах, её высочество Габриэль была той, кто свела меня с Реем, и именно она подогревала мою влюблённость. Фрейлины на чайных посиделках только и вздыхали, какая я счастливая, как мне в этой жизни повезло. Я верила…
Я вскрываю конверт. Принцесса приглашает меня на полуденный чай в саду, и это связано с тем, что вчера я избежала ловушки.
Видимо, Рей сообщил о провале наследному принцу, тот в свою очередь передал новость сестре, и она собирается принять меры. Она готовит новую ловушку?
Я бы предпочла сказаться больной, чтобы избежать ненужного мне неприятного визита, однако с Лали под боком нечего и думать о том, чтобы соврать.
Ехать придётся.
— Кофе, Лали, кофе.
Горничная опрометью выбегает из комнаты, и я невольно задумываюсь, готова ли Лали только шпионить за мной, всем домом ради Рея или не погнушается подать яд? В любом случае начинать устранение семьи Кокберг с меня короне не выгодно, ведь я считаюсь бездарной дочерью, но горячо любимой.
— Ваш кофе, госпожа.
— “Светская хроника”?
— Одну минуту.
Кофе Лали подала идеально — на постельном столике. Я подхватываю молочник, разбавляю чёрную горечь молоком и сахаром. Лали пристально наблюдает за мной, хмурится. Я же спокойно делаю первый глоток и открываю журнал.
— Госпожа, а как же приглашение принцессы?
— Лали.
После устроенного Реем представления я должна знать, насколько сильно пострадала моя репутация на этот раз. Что пишет обозреватель? Лучше бы, ничего не писал, но это невозможно. Первый разворот всегда посвящён официальным и полуофициальным новостям дворца. Я просматриваю лишь мельком: ни званый ужин с участием имперского посла, ни рождение первенца в боковой ветви мне не интересны.
Второй разворот — светские новости: официальные сообщения о помолвках, благотворительность, встречи в салонах, скачки. Выходка Рея упомянута. “Господин Рей Лотт, чьи заслуги высоко оценил его высочество принц Джерден, посватался к княжне Кокберг, несмотря на принадлежность к старшей ветви рода, не получившей благословения богини. Дом Кокберг хранит молчание. Подробности в номере”.
Что я только что прочитала? Ни слова лжи, но факты поданы так, будто Рей для меня вполне достойная партия, а молчание — это ни что иное, как пустое высокомерие.
Я переворачиваю страницу. Третий разворот всегда отдаётся центральной статье номера. Прошлый раз именно третий разворот рассказал свету о моём позоре. В этот раз статья тоже здесь, темы важнее не нашлось.
Обозреватель красочно и со вкусом рассказывает, как влюблённый господин Рей Лотт, коленопреклонный простоял перед домом Кокберг до глубокой ночи, но в ответ на свой искренний сердечный порыв, получил лишь холод. “Может быть, в глазах Кокбергов признанный принцем Джерденом талантливый молодой человек, которому пророчат головокружительную карьеру, пустое место?”
Пфф!
Разве принц позволит жить кому-то кто знает правду об уничтожении княжеской семьи? Лично я уверена, что Рей бы меня не надолго пережил.
Кофе кончается, статья — тоже. Я удовлетворённо переворачиваю страницу. Как обозреватель ни пыжился, он так и не смог написать ничего по-настоящему плохого. Высокомерие свет простит, ошибки — нет.
К сожалению, статья не дала мне подсказки, чего можно ожидать от принцессы.
— Вы как будто изменились, госпожа.
— Я расстроена из-за Рея Лотта, — пожимаю я плечами.
— Вы обязательно будете с ним вместе, госпожа! Любовь, как у вас с ним, должна быть счастливой, вот увидите!
Уже видела. Спасибо, но мне не понравилось.
— Рей вчера создал трудности моей семье, Лали. Я недовольна им.
Может, получив таким образом предупреждение, Рей хотя бы на время притихнет?
Я пролистываю “Светскую хронику” до конца, но больше ничего интересного не нахожу. Время поджимает, опаздывать на чаепитие к её высочеству дурной тон, и я откладываю журнал. Лали, надо признать, очень быстро помогает мне привести себя в порядок. Пока я наспех завтракаю, Лали собирает мои волосы в воздушную причёску, закалывает несколькими шпильками.
Экипаж уже ожидает внизу.
— Мне не нужно идти с вами, госпожа?
Чаепитие в саду не бал, провести горничную с собой не получится, если бы Лали поехала, то ей пришлось бы ждать в экипаже. Нет причин тащить её с собой, но раньше Лали всегда стремилась поехать.
— Кажется, ты тоже изменилась.
— Простите, госпожа, у меня красные дни.
— Тогда отдыхай, — киваю я. Разумеется, я не полезу в трусы проверять, хотя уверена, что Лали врёт. Думаю, она хочет отчитаться перед Реем.
Не важно.
Экипаж трогается.
Ехать до дворца недалеко, но я всё равно немного припаздываю, и в полдень, когда я должна уже быть в саду, я ещё только предъявляю гвардейцам приглашение. Мне не требуется сопровождение, во дворце я ориентируюсь достаточно свободно, гвардейцы спокойно пропускают меня.
Из холла я поворачиваю в Галерею парадных портретов, через неё быстрее всего добраться до нужной мне террасы. Галерея традиционно безлюдна, только почившие Великие князья смотрят со стен и словно укоряют. Меня? Последнего прямого потомка? Я приподнимаю подол и бегу. Запыхавшись, я легко скрою за одышкой своё истинное отношение к принцессе. Я боюсь, что самоконтроль подведёт меня, и Габриэль увидит моё истинное отношение.
