Сосредоточившись на еде, он всеми силами игнорировал присутствие Николетты и собственную застарелую обиду. После он уединился с супругой в её розовом будуаре и сел за секретер, приготовив бумагу и перо.
— Рассказывай, — велел он, первым пунктом выводя ремонт дома.
Майра пустилась в долгие и пустые размышления, сводящиеся к тому, что плохие люди хотят отнять дом. Почему? За что? Отчего они не написали владельцу дома? Этого она не знала.
Днём с Фиаром, что благополучно сбросил пациентку на плечи сестры, они нашли архитектора, тот пообещал завтра прийти и оценить фронт работ. Заниматься капитальным ремонтом Дэймос не собирался. Он давно оставил мысли о родовом гнезде, а после того, что случилось с Кайтами, и вовсе будет держаться от подобных обязательств как можно дальше.
Далее их путь шёл в клуб, где собиралась местная более-менее благородная и обеспеченная публика. Если соседи не спешили приглашать народ к себе на ужин, то здесь можно было встретить: отставных офицеров, ещё не до конца обнищавших аристократов, изгнанных из столицы дворян, средней руки купцов и стряпчих, изредка представителей церкви. Они собирались поиграть в карты, покурить вонючий табак и посплетничать. Где ещё собирать информацию, если не тут?
Засиженные мухами стены, сизый от сигарет воздух, желтоватые светильники, едва разгоняющие полумрак комнаты. Кто бы мог подумать, двадцать лет прошло, а тут ничего не поменялось. Интересовал Дэймоса в первую очередь картёжный зал. Заказав выпивку, он некоторое время присматривался к игрокам. Все знакомые давно разъехались или же отправились в объятия Луны.
— Что мы тут делаем? — расстёгивая верхнюю пуговку на рубашке и морщась от крепкого алкоголя, поинтересовался Фиар.
— Моя дражайшая супруга проиграла все деньги и влезла в непомерные долги. Хочу вызнать, кому она заложила дом, и отыграть его назад.
Сев за свободный столик, они заказали ещё выпивки и стали ловить на себе любопытные взгляды.
— Можно нескромный вопрос? — сощурился Фиар.
— Нет, — ответ прозвучал недостаточно холодно, потому мальчишку не остановил.
— Как так вышло, что твоя «дражайшая супруга» выглядит старше тебя?
— Я несколько лет прожил в Карестовых пустошах и законсервировался на холоде, — отшутился Дэймос. — А зачем ты притащил с собой сестру?
— Летом у неё расстроилась помолвка, и это разбило бедняжке сердце. Я решил, что небольшое путешествие пойдёт ей на пользу.
В этот момент Дэймос заметил Мориса, что сидел с сигарой у камина. Тот поспешил их поприветствовать.
— Ах, как я рад вас видеть! Как насчёт партии в карты?
Пока длилась вежливая и пустая беседа, Дэймос ощупывал зал взглядом, когда заметил что-то красное среди коричневых и чёрных костюмов завсегдатаев клуба. Игнорируя беседу, он поднялся как раз вовремя, чтобы заметить женский силуэт в красном, что мелькнул у выхода и растворился в толпе.
«Совпадение, — быстро убедил он себя. — Всего лишь совпадение. Кто-то из местных привел свою любовницу похвастаться. Не более».
Первые несколько партий Дэймос проиграл, наблюдая, как веселился и радовался Фиар каждый раз, когда удавалось выцарапать выигрыш. Морис играл хорошо и вмиг разобрался, что тут происходит. Маленькие глаза сощурились, но ничего сказать он не успел. К ним присоединились другие игроки, на столе появилась ещё пара бутылок, и местные стали осторожно вызнавать, кто они такие.
Чувствуя, как его с ног до головы ощупывают оценивающими взглядами, Дэймос намеренно прятал руку с искалеченным пальцем и не забывал временами поглядывать на часы в серебряном корпусе. Вытесненный на крышке аспид едва ли о чём-то говорил местным картёжникам, а вот отставной капитан узнал его вмиг.
Родился Дэймос в Соронском архипелаге, и южное солнце наложило отпечаток на внешний вид. Кожа цвета кофе, чёрные вьющиеся волосы, крупные черты лица и чёрные глаза, в которых не видно зрачков. В Сороне он прожил всего десять лет, а после скитался по материку, пожив почти в каждой из стран, некоторые из которых уже не существуют.
Но одно дело быть заезжим соронцем, другое — соронцем с гербом. Весть о том, что в городок пожаловал денежный мешок, разлетится быстро. Оставив Фиара тратить деньги по своему усмотрению, Дэймос покинул клуб. На улице к этому моменту стемнело. Поднялся ветер, что ледяными пальцами стремился залезть под пиджак. Передёрнув плечами, Дэймос пересек улицу и направился прочь от побережья.
Возвращаться в Бугенвиль совершенно не хотелось. Он предпочёл бы не видеть Майру ещё лет двадцать, а о её дочери не слышать никогда. Смотреть на разваливающийся дом также не было желания.
Мрачные мысли прервал знакомый смех. Девушки, с которыми он успел познакомиться в поезде, заметили его первыми и поспешили поздороваться. Домой на ночь Дэймос не вернулся.
Глава 3
Первый раз он заметил её — или ему показалось, что заметил, — ранним утром, возвращаясь в Бугенвиль. Город ещё спал, редкие прохожие неспешно шествовали по обласканным утренним солнцем улочкам, над пекарнями поднимался дым разжигаемых печей. Ночью море выбросило на берег мусор и водоросли, среди которых блестели ракушки. Лениво бродя взглядом по побережью, Дэймос заметил вдали красное пятно. На волнорезе стояла женщина в красном плаще, прикрываясь от солнца и чужих взглядов чёрным зонтом.
Замедлив шаг, он недоверчиво посмотрел на фигуру. Маловероятно, что это окажется та самая женщина, встреченная им весной в Кондоме. Незнакомка успела упорхнуть прежде, чем Дэймос разгадал хотя бы часть тайн, связанных с ней. После бала в ночь летнего солнцестояния она исчезла, и ни кондомовская разведка, ни ищейки Заклеймённых даже следа обнаружить не сумели.
Фигура на волнорезе развернулась и направилась к берегу. Решив попытать счастье, Дэймос поспешил навстречу. Даже если это не Леди в красном, прохладный морской бриз немного облегчит похмелье. Фигура на мгновение скрылась за лачугами рыбаков. Дэймосу потребовалась всего пара мгновений, чтобы добраться до этого места и обнаружить лишь парочку стариков, что готовили лодку к выходу в море.
— Тут сейчас проходила женщина в красном, куда она пошла? — спросил он.
Старик-фрид поднял глаза и резко отвернулся. Буркнул что-то неразборчивое и сделал вид, что никого не видит, не реагируя более на расспросы. В правом ухе болталось несколько колец, а левое обрезано так, что даже краешка не видно из-под серых волос. Но прежде, чем успел разозлиться из-за пренебрежительного обращения, Дэймос заметил следы на шее и запястьях. Короткая шерсть стёрта, кожа превратилась в один большой рубец, до сих пор чуть розовый.
Извинившись, Дэймос поспешил дальше. Среди домов из песчаника и белого от соли булыжника мостовых алое платье невероятным образом растворилось. Несколько сбитый с толку, он списал всё это на усталость и нервы.
Дэймос продолжал просиживать штаны в клубе, легко спуская деньги и собирая сплетни. Так он узнал, что Майра совсем не прочь посидеть за карточным столом. Особенно в летний сезон, когда загородные виллы оживают с приездом аристократов из столицы. Живут они тут на широкую ногу, устраивают балы, из прихоти скупая содержимое целых лавок. Любят они и в карты поиграть.
Алкоголь и роскошь делают гостей беззаботными — пытаясь угодить столичным гостям и не ударить в грязь лицом, они ставят всё больше и больше. Пытаясь отыграться они выкладывали на стол фамильные драгоценности и расписки на недвижимое имущество. Перед отъездом столичные гости не забывают выставить счёт. Поговаривают, что, собираясь после в столице, они хвастаются друг перед другом тем, как ловко удалось провести провинциальных друзей и сколько они заработали за сезон.
Оставалось вызнать, кому именно Майра проиграла землю и дом, а пока стоит заняться насущными вопросами. Дождавшись, когда общество разбредётся по домам и улицы опустеют, Дэймос, закутавшись в плащ, покинул клуб.
Ориентироваться в разросшемся городке непросто. Поднявшийся ветер нагнал туч, скрыв луны и звёзды. Удаляясь от каменных, законсервированных на зиму гостевых домов, Дэймос, нервно оглядываясь, пытался различить в темноте постороннего. Ощущение чужого взгляда преследовало его с момента выхода из клуба и не отпускало. Привыкший доверять своему чутью, он отложил поход к Кенту на следующий день.
