Он прикоснулся к моей щеке, а я вздрогнула. Он смотрел на меня с такой болью и отчаянием, что я не вынесла этого и тут же, присев, прижалась к нему всем телом.
— Олив, — послышался мой хриплый шепот, — я уже в порядке…
Он обнял меня крепко и застонал, как от большого горя.
— Прости, что не уберег тебя и сестру! — воскликнул он горько. — Это все только моя вина!
Я ощущала завесу какой-то зловещей тайны во всем этом, но спросить не решалась. Мое сердце наполнилось жалостью к этому прекрасному удивительному существу, и я начала поглаживать его по спине и по волосам, придумывая слова утешения на ходу.
— Олив! Все будет хорошо! Я… ничего не помню, но… я верю, что все образуется!
Он расцепил объятия и посмотрел на меня с тревогой.
— Ты и этого не помнишь? — спросил он, и я отрицательно покачала головой. Его взгляд подернулся болью. Погладил меня по волосам, уложил на подушку и тихо произнес.
— Женщина, которую ты видел — это наша сестра Офелия. Сто двадцать лет назад, когда наше королевство было атаковано Тьмой, все женщины рода оказались прокляты и превратились в таких злобных существ. Сперва это была наша бабушка, потом все наши тетки, вскоре это случилось с нашей матерью, как только она родила тебя. А потом такой стала и наша с тобой единственная сестра. Лекарь Брахман говорит, что это похоже на болезнь, причем весьма заразную. Но до сего момента она поражала только женщин, однако около двадцати пяти лет назад ты стал потихоньку подпадать под влияние этих темных чар…
Я слушала «брата»-эльфа с открытым от изумления ртом. Сперва меня поразили цифры. Сто двадцать лет? В каком смысле?
— Подожди, — прервала я его. — Сколько же тебе лет?
— Триста сорок, — ответил он так, как будто это было в порядке вещей, а я вытаращила на него глаза.
— Но… как это может быть? — изумилась я. — Если тебе так много лет, почему ты… такой молодой???
Впервые за весь разговор Олив слегка улыбнулся.
— Для эльфа правящего рода — триста лет — это расцвет молодости… Это ты у нас еще ребенок!
Я нервно сглотнула.
— И сколько же мне тогда лет? — спросила я тихо.
Олив улыбнулся шире, с нежностью взирая на меня своими лучезарными голубыми глазами.
— Всего лишь восемьдесят! — проговорил он, а у меня вытянулось лицо.
— Всего лишь? Восемьдесят?
Наверное, мое изумление показалось ему весьма забавным, поэтому он слегка потрепал меня по щеке. От его нежного прикосновения по моему телу вдруг пробежался мощный разряд энергии, и Олив точно его почувствовал. Он замер, изменился в лице и даже отчего-то смутился. Потом поспешно убрал руку, а я едва смогла совладать с нахлынувшим вдруг желанием прижаться к нему посильнее. Сделав глубокий вдох, я подавила эти мощные ощущения. Почти подавила. Постаралась подавить…
— Значит, ты не впустил меня в ту комнату, чтобы я не превратился в такого же монстра, как наша сестра? — спросила я, чтобы переменить тему, потому что неловкость все еще висела в воздухе.
— Да, — печально ответил Олив. — Если она сможет прикоснуться к тебе, эта болезнь полностью и мгновенно завладеет тобой…
Вдруг он схватил меня за плечи, приблизил ко мне свое лицо и взволнованно посмотрел мне в глаза.
— Алекс! Я обещаю, что изо всех сил постараюсь спасти и тебя, и Офелию! Есть один способ…
Мне искренне хотелось спросить, какой это способ, но я была слишком заворожена близостью его неимоверно прекрасного лица. Его красота стала для меня омутом, в который вдруг захотелось нырнуть с головой. Я уже даже не слышала, что он еще говорил, потому что я возжаждала только одного: впиться с поцелуем в эти нежные красивые губы эльфийского принца…
Любовные феромоны
Любовные феромоны
Его губы были таким соблазнительными, что я даже сглотнула, упершись в них взглядом. Интересно, какие они наощупь? Наверное, нежные, как и вся его бархатистая кожа. А эльфы умеют целоваться? Такие прекрасные создания просто обязаны уметь это делать!
Вот бы подтянуться сейчас еще ближе и попробовать их…
— Алекс! — прошептали эти губы нежно. — Ты слышишь меня?
Я перевела взгляд в его голубые сияющие глаза. Олив смотрел на меня открыто и тревожно и, наверное, даже не догадывался, какая борьба сейчас происходит у меня в душе.
А хотя… почему я так переживаю? Это ведь не более, чем сон, поэтому я могу делать всё, что мне заблагорассудится, и никто не мне не посмеет возразить! Правда, сон все никак не исчезает, а если я — мужчина, да еще и родной брат этого красавца-эльфа — сейчас завладею его губами, а потом вовремя отсюда не смоюсь, то мне точно грозят очень крупные неприятности! Где гарантия, что после поцелуя я сразу же проснусь?
Ее не было, поэтому пришлось свои романтические порывы благоразумно подавить.
— Да, я все слышу, — со вздохом проговорила я и опустила глаза прочь от прекрасного эльфийского лица.
Олив поднялся с кровати и серьезно произнес:
— То, что произошло сегодня, меня серьезно тревожит. После того злополучного эксперимента с шаром ты сильно ослаб и поддался влиянию Офелии намного больше обычного. Поэтому пока поживешь со мной в комнате, а через два дня мы с тобой временно покинем дворец.
Меня почему-то эта новость встревожила. Разъезжать по миру сновидений как-то уж совсем не хотелось. Пора бы уже просыпаться.
— А куда мы поедем? — почти шепотом спросила я, на что Олив ответил:
— На окраину нашего королевства, но… о цели поездки я расскажу тебе позже. А сейчас… спи, ночь на дворе. Я скоро присоединюсь к тебе.
С этими словами он вышел из комнаты, заперев за собой дверь. Я же уткнулась в мягкое белое одеяло, пахнущее им, и начала грезить о его объятиях. Ну надо же! Как крепко я подсела на эту венценосную особу! Если бы всё это происходило в реальности, я была бы, конечно, более благоразумной, но, так как это все равно ночной мираж, то можно и помечтать маленько…
Когда Олив нырнул в кровать рядом со мной, я почти не проснулась, но руки сами собою потянулись к нему и обняли его за плечи. Он не воспротивился, погладил меня по ладони, что вызвало у меня сонную улыбку, а потом я провалилась в очень глубокий сон.
Олив
Я смотрел в лицо спящего Алекса и напряженно думал. Он лежал около меня и совсем по-детски сопел носом. Милый нежный мальчик! Ребенок, которого я так сильно любил!
В последние дни он очень тревожил меня. Недавно в подвале библиотеки он откопал какой-то старый заброшенный эльфийский артефакт и тут же рванул ко мне в кабинет, чтобы с восторгом рассказать о своей находке. На мне тогда висели сотни отчетов, но я все равно отложил работу в сторону, чтобы послушать его.
Он взахлеб рассказывал об этом шаре (то, что вычитал из рукописи Эльфа Маврикия Нубиса), а потом попросил поприсутствовать на торжественной активации древнейшего артефакта.
После его манипуляций руками, шар раскрылся и разделился на две одинаковые половины, а в воздухе завис огромный изумруд. Это было очень красиво, но закончилось весьма плачевно: камень неожиданно ускорился и ударил брата прямо в лоб, после чего он просто отключился.
Когда же через пару часов пришел в себя, то стал весьма странным: напрочь все забыл, растерял магию и стал более подвластен болезненным чарам Офелии…
Правда, было еще кое-то. Я старался об этом не думать, но… иногда он обрушивал на меня свои невероятные любовные феромоны! Ни для кого не было секретом, что все эльфы обладали способностью непроизвольно очаровывать представителей противоположного пола, окутывая тех своим невидимым, но невероятно волнующим облаком магических феромонов. Особенно этому были подвластны люди, поэтому правила этикета запрещали эльфам без надобности касаться людей. Так как это была врожденная способность, каждый эльф с детства учился контролировать эту особенность, чтобы не провоцировать «любовную лихорадку» у окружающих без надобности.
