не показаться. Как Зал вообще может так пренебрежительно говорить о таких мудрых существах? Или я чего-то не знаю? Возможно ли, что хроники Ордена врут?
Я и так популярностью не пользуюсь, а если ещё развенчаю мифы Ордена, меня вообще, видимо, взашей из академии выгонят. Придётся ходить и оглядываться.
С другой стороны, если мне не удастся вытянуть ничего стоящего из древней расы, то придётся что-то сочинять.
Что же жизнь такая сложная?
— Алика, ты уснула? Может, уже дальше пойдём, а то скучно, — жалобно протянул Зал.
— Идём, только не беги! — сказала я, поднимаясь на ноги и поправляя рюкзак на плечах.
— Не бегу!
— Вот и не беги!
На этом мы прервались на некоторое время, даже на весьма приличный отрезок. Если быть совсем честной, то до вечера молчали. Почему он не говорил, я не знаю, а сама я берегла дыхание.
Когда звёзды стали хорошо видны на небосклоне, а сумерки сделали всё вокруг загадочным, Зал решил, что пора готовиться к ночи.
— А у тебя есть что-то съедобное в этом рюкзачке? Я бы сейчас корову слопал!
— Коровы у меня там точно нет, — расстроила его ответом, — но есть пирожки и бутерброды. Что ты такой неподготовленный вышел в путь?
— Я как-то не рассчитывал сегодня отправляться с юной леди на охоту за драконами, — пожал он плечами, — но теперь, когда я знаю тебя, стану более ответственным в этом вопросе.
— Станешь носить с собой провиант?
— Нет, буду спешно удирать, как только увижу девицу, хоть отдалённо похожую на студентку! — расхохотался он. — До сих пор сам не верю, что ввязался в это мероприятие. Ты часом не ведьма?
— Что ты сразу обзываться начинаешь? Не ведьма.
— Да я не в обидном смысле, может, ты меня заколдовала, что я стал такой покладистый?
— Откуда мне знать, какой ты, если я тебя чуть больше половины дня знаю? Может, ты всегда такой?
— Резонно, — потёр он подбородок, — но оставим тогда догадки о моём характере. Ты мне расскажи, если дракон не захочет с тобой ничем делиться, то ты его похищать будешь, пытать, соблазнять?
— Я приличная девушка! — возмутилась я. — Что ты такое говоришь?
— Н-да, скукота намечается. Что, и пытать не будешь? Ловушки ставить?
— Нет, конечно? Ты часом сам не ищешь драконов, чтобы их пытать? — подозрительно спросила я. — Что-то мысли у тебя кровожадные. Если что, я тебя покрывать не буду!
— Что? Бросишь меня на растерзание кровожадным ящерам?
— Пока что самый кровожадный в округе — это ты! — припечатала его словом, раскладывая бутерброды на промасленной бумаге. Вот, ешь, а то совсем озвереешь с голоду!
— Святая душа, только ты меня и спасёшь от превращения в зверя!
Глядя, как он уплетает мои запасы, нетрудно было поверить в это. С такой скоростью они таяли, что пока я доела один бутерброд, всё остальное смёл мой попутчик.
— Ладно, немножко перекусили, чтобы не на голодный желудок спать, а завтра уж я найду нам пропитание, — сообщил Зал.
Я не стала ничего говорить, а раскатала одеяло.
— У меня одно одеяло, — вздохнула, глядя на него.
— Я не замёрзну, не бойся. Спи, а то завтра опять топать, — с этими словами он улёгся в паре метров от меня на бок и прикрыл глаза.
Решила последовать его примеру, устала я знатно, поэтому моментально провалилась в сон.
Утреннее солнце щекотало мне лицо, вызывая желание спрятаться под одеяло поглубже, чтобы не терять это блаженное состояние дремоты. Решила ни в чём себе не отказывать и поступила как должно, спрятавшись под спасительный шерстяной полог. Однако щекочущее ощущение с лица не пропало, а лишь переместилось чуть выше.
Что же это такое, нахмурилась я. Уже и на природе, где тишина и свежий воздух, никак не удаётся уснуть и выспаться вволю.
Я недовольно приоткрыла один глаз, но под одеялом особо смотреть было не на что, тогда я подняла голову в сторону Солнца и узрела счастливую физиономию Зала, что лыбился счастливой ухмылкой идиота, держа в руках травинку с пушистыми веточками. Именно им я обязана своим пробуждением.
— Тебе совсем больше заняться нечем? — недовольно спросила я. — Какого… ты не даёшь мне поспать с утра пораньше?
Невыносимый нахал заливисто расхохотался, держать за бока. Его счастье было бы заразным, если бы не утро. В такое время моё чувство юмора крепко спит и просыпаться не намерено.
— Ой, это же просто умора! — пытался он что-то говорить между приступами смеха. — Как ты нос морщила, прятаться пыталась, сдуть и сдвинуть бедную травинку. Борьба была нешуточной, но она победила!
— Ну ты и странный!
— Вовсе нет, но сейчас уже девять утра, а ты, надо сказать, горазда поплющить подушку! Никогда таких сонь не видел!
— Нет у меня подушки, не сочиняй, — широко зевнула я.
— Вставай давай, лежебока, а то завтрак и обед сразу проспишь, — наконец, стал успокаиваться мой попутчик.
— У нас же нет завтрака, так как же я могу его пропустить?
— Всё у нас есть, кроме твоего желания проснуться!
Я моментально проснулась и села. Вчерашний бутерброд давно переварился, и я бы не отказалась от чего-нибудь существенного.
— И где?
Огляделась я и увидела, что в трёх шагах от меня сооружён костерок, а на нём жарится тушка кролика, суслика, сурка? Не знаю, кто тут мог водиться. Небольшой-то я знаток животинок местных, да ещё сейчас, когда только косточки, да мясо видно.
Голодная слюна скопилась во рту. Запах не почувствовала, потому что ветер дул в другую сторону.
— Когда же ты успел? Спал вообще?
— Конечно! Я же не ты, дрыхнуть по десять часов подряд.
— А ловил ты живность на ощупь в темноте? — скептически уточнила у него?
— Солнце давным-давно взошло! Да и вижу я, видимо, получше тебя. К лекарю тебе надо!
Я открыла рот напомнить ему, что и сама лекарь, но он замахал на меня руками.
— Помню, я помню, но обратись не к себе! К кому-нибудь поопытнее! Ты есть будешь или нет?!
Резко сменил он тему, так как я уже готова была разразиться обличающей речью, но это поросёнок, снял тушку, охая и тряся обожжёнными пальцами, и стал отрывать кусочки, исходящие мясным соком.
Решила, что поругаться можно и потом, а вот вырвать у этого троглодита еду надо ещё успеть, поэтому бодро покинула одеяло и присоединилась к завтраку, который стремительно «таял».
— Слушай, у тебя просто зверский аппетит! — сказала я, укрывая в стороне мясной окорочок, так как лопать с такой же скоростью я не могла, пришлось свою порцию отделять
