мерещилось… Ведь действие лекарств всё ещё не прошло. Да и температура не отступала.
Впрочем, лечили меня исключительно от безумия, а не от простуды.
Странная одежда незнакомца состояла из лоскутов воздушной сероватой ткани, беспорядочно обволакивающей атлетическую фигуру.
На плече Миража я вдруг заметила озорное, словно игрушечное существо, напоминающее маленький ярко-синий пушистый клубок со светящимися жёлтыми глазками и еле заметными каплевидными ушками.
Оно заинтересованно наблюдало за мной, периодически подпрыгивая и смешно покряхтывая.
— Отлично, теперь вы ещё и разговариваете, — обессиленно упала на кровать, разбросав по подушке длинные, очень светлые, местами скатанные локоны.
Постоянные наплывы страха уже настолько вымотали, что периодически трансформировались во вспышки истерики, ехидства или полнейшего безразличия.
— Наконец-то я тебя нашёл, — неустанно пытался пообщаться непонятный посетитель.
— Ага, — выдавила звонкий смешок, вновь усевшись на скрипучей кровати. — Не вопрос! — иронично развела руки в стороны.
«Всё равно в психушке. Что терять?»
— Будь серьёзней. И пойми, ты — не сумасшедшая! — уверенно констатировал «Пришелец».
— И правда, — полюбовалась уродливым психбольничным «небом» с засохшими жёлтыми разводами и частично опавшей штукатуркой. — Ого. Более осознанной беседы с галлюцинацией у меня ещё не было, — театрально выгнула брови. — А я расту! — кивнула, поджав губы перевёрнутой подковой.
— С галлюцинацией? — нахмурился незваный гость.
Однако через мгновение мышцы скуластого лица расслабились, будто с растрескавшегося векового потолка хлынул незримый ливень озарения. Янтарный взор стремительно наполнился то ли тоской, то ли грустью, то ли разочарованием, то ли… жалостью.
Снова. Как и у водителя.
В состоянии смещённого сознания сложно было точно определить излучаемые эмоции. Но меньшее, что хотелось вызывать в ком-либо — жалость.
— Эх, Мира… Я реальнее, чем ты думаешь.
В спёртой, пропитанной лекарствами и плесенью атмосфере повисла пауза.
Я застыла измученным чумазым изваянием с опухшими от слёз и сна глазами, лохматыми волосами.
— Меня зовут Дориус, — наконец, продолжил парень, теперь уже явно старающийся аккуратно подбирать выражения, дабы не ранить мою зыбкую психику.
— Дори…
«Нет, я ненормальная! — осеклась, тряхнув головой. Шквал обидных тётушкиных обзывательств промчался скрипучим поездом по катакомбам разума. — Опять мерещится!» — сглотнула.
Во рту точно разверзлась пустыня, а воду не спешили приносить.
— Дориан Грей, — упорно принимала приятного внешне собеседника за очередную игру разума. За ожившего персонажа любимого жутковатого романа Оскара Уайльда, обычно не интересующего детей.
Меня же — с раннего возраста увлекала тема человеческих пороков.
Сколько среди нас тех, кто скрывает гниль душ за красивыми лицами?
Голдсвамп-мэнор регулярно кишит подобными людьми…
— Дориус, — корректно поправил странный визитёр, кажется, не уловив отсылки. — Некоторое время назад я почувствовал новую необычную энергию. Твою. Но не мог её найти, она была нестабильна. Теперь понимаю, почему. Ты ещё совсем молода. Способности только начали развиваться.
— То есть… шизофрения? — уже менее уверенно просипела я, вновь обняв себя за плечи. Колючая дрожь промчалась по рукам и спине.
— Повторяю в последний раз! — словно выточенное скульптором мужское лицо разом исказилось в строгом укоре. — Ты. Абсолютно. Здорова! — отчеканил «Пришелец», нахмурившись сильнее.
Существо, всё это время ютившееся на широком плече, вмиг превратилось в лохматого синего ежа, хитро уставившегося на меня ярко-жёлтыми глазёнками.
— Ур-р-рк! — издало оно странный звук.
— И как ты узнал моё имя? — скрестила руки на груди, с подозрением прищурившись, стараясь изо всех сил скрыть волнение.
— Вот же вредина, — полных губ на мгновение коснулась лёгкая улыбка. — Да все листы исписаны только двумя словами: «мама» и «Мира». По рисункам, где женщина обнимает девочку, несложно определить, какая роль твоя, — новый знакомый неторопливо указал на пол и стол, где валялись мои художества.
И правда. От скуки, в перерывах между плачем и попытками унять отчаянье, приправленное простудой, я без устали рисовала лишь себя, маму и наш дом. Каким его помнила.
Именно в это мгновение, наконец, пришло осознание реальности происходящего.
Сердце бешено заколотилось… Выстрелило эхом ломаного ритма куда-то под подбородок, потом в желудок… И больно ударило изнутри грудную клетку.
— Мира, — вновь принял дружелюбный вид Дориус. Синхронно со своим ультрамариновым дружком. — Кто твои родители? — задал крайне деликатный вопрос, даже не догадываясь, насколько ранит.
Сил не хватило задавить подступающие слёзы. Я взревела, камнем упав на кровать, опять уткнувшись лицом в подушку.
Новоявленный знакомый точно не ожидал такой реакции, потому поспешил успокоить — аккуратно дотронулся до моего плеча.
— А-ай! — резко вздрогнула. Не ожидала.
Никогда ранее «глюки» не прикасались ко мне. Этот и правда был другим. Излучал некое тепло, будто родной человек.
Но… подобно дикому волчонку, я рывком скинула с себя горячую ладонь.
— Прости, — мигом отшатнулся Визитёр, выставив «отвергнутую» руку перед собой, демонстрируя, мол, понял, больше не повторится. — Не думал, что эта тема такая…
— Больная?! — всхлипывая, громогласно перебила я.
Дориус резко пожал плечами, невольно подбросив вверх пушистый «Мячик», тут же приземлившийся обратно. Словно йо-йо на невидимой ниточке.
— Ты прости ещё раз, но мне нужно знать… Это очень важно, — деликатно, стараясь говорить как можно мягче, вернулся к прежнему вопросу неугомонный «Пришелец».
— Да не знаю я отца! Он бросил нас с мамой ещё до моего рождения! А потом бесследно исчезла и она! — тягостная истина эхом отразились от серых растрескавшихся стен.
Необычный посетитель озадаченно смотрел на меня, поджав губы, широко раскрыв жёлтые глаза.
Сдерживать эмоции не получалось. Слёзы продолжали предательски душить, пока вновь не хлынули бурной обжигающей волной. Гость же — терпеливо ждал, когда я успокоюсь. Приблизиться снова не решался.
Прошло, может, минут пятнадцать… Наконец, рыдание стихло. Только тогда он заговорил:
— Кто-то из твоих родителей принадлежит моему… То есть, нашему виду, — часто почесал лоб парень. — Однако, разница в том, что ты — наполовину человек, поэтому видима в своём измерении. Это логично для родившейся в нём. Но крайне занимательно, что я могу коснуться тебя отсюда. Просто… Мы сейчас в разных мирах.
— В разных… мирах?!
Глава 5. Глюк, Пушок и мордочка-морковка
Я вздрогнула от непонимания и щекочущего предвкушения чего-то судьбоносного, истинного.
— Да. В разных мирах, — настаивал Дориус. — Если бы в комнате находились люди, то решили бы, будто ты общаешься с пустотой. Им не дано видеть и слышать иное, выходящее за рамки общепринятого в человеческой реальности.
— А это точно не так? Что я… не с пустотой… — жалостливо свела брови. Мёд надежды разлился по коже тёплыми потоками.
Эта призрачная вера пташкой трепетала в груди с раннего детства.
— Точно. Впервые с таким сталкиваюсь, — с каждым словом странного посетителя горло сводило сильнее. То ли от радости, то ли от бессмертного желания разреветься. — Мы не можем контактировать физически с людьми, только с их
