выдернул меня из ледяной пустоты, и я снова начала ощущать своё тело. Боль вернулась — острая, колючая, словно тысячи игл впивались в кожу. Мысли путались, выскальзывали, а сознание, разорванное на осколки, никак не могло собрать их в одно целое.
Что происходит?
Я почувствовала, что лежу на чём-то твёрдом и холодном.
Я попыталась открыть глаза, но веки словно налились свинцом, а тело упорно отказывалось подчиняться. Голова раскалывалась, словно её огрели чем-то тяжёлым. Я с трудом сосредоточилась на дыхании, стараясь сделать его ровным, будто это могло вернуть мне хоть каплю контроля над собой и происходящим.
Попробовала пошевелить ногами, но они меня не слушались. Пальцы рук ощупали что-то мягкое и рыхлое. Это что, песок? Крупинки этого песка, будто крохотные иголки, начали покалывать кожу.
Стоп… Я умерла?
Боженька, это была шутка, я не хотела умирать!
Так, стоп, без паники, нужно мыслить трезво. Я ведь чувствую своё тело… И эту боль. Значит, я всё ещё жива, да?
Мой внутренний крик затих, когда вдруг через туман в голове прорвался звук. Тонкий, чистый, как звон колокольчика. Пение птицы.
Тревога неожиданно стихла, когда в голове прорезался тонкий, чистый звук, звенящий, как серебряный колокольчик.
Пение птицы.
Я удивлённо нахмурилась и прикусила губу, пытаясь хоть немного осознать, где я нахожусь. Нужно собраться.
Итак, сегодня я проспала работу — даже поесть не успела — и в итоге меня уволили. Чтоб Рите пусто было, надеюсь, её силиконовая долина лопнет. Как будто этого мало, я ещё узнала, что у Адама… есть девушка. Отличный день, ничего не скажешь. Потом бег… чей-то крик… визг тормозов… и боль. Стоп, меня что, сбила машина?!
Прекрасно, достойное завершение великолепного дня! Видимо, кто-то наверху решил: раз уж всё пошло наперекосяк, то и добью её сразу, чтобы не мучилась. И зачем я вообще вылезла из кровати этим утром?
Сердце забилось чаще, будто подтверждая мою догадку. Захотелось разреветься.
Я задержала дыхание, прислушиваясь к тишине вокруг, ожидая услышать больничные звуки — скрип шагов, звон инструментов, голоса медсестёр. Но в ответ — глухая, звенящая тишина. Ни голосов, ни звуков аппаратуры, ничего… только далёкое пение птицы, неожиданное и совершенно неуместное. В голове промелькнуло: всё это напоминает странный, тягучий сон, из которого я никак не могу вырваться.
Попробовала приподнять голову, но резкая, жгучая боль пронзила затылок, заставив меня замереть.
Нет, так дело не пойдёт. Надо хотя бы попытаться открыть глаза и понять, где я.
С трудом, но мне удалось приоткрыть глаза. Яркий свет ударил, ослепляя, словно встречные фары на тёмной дороге. Острая боль пронзила голову, заставив мгновенно зажмуриться, и горячие слёзы скатились по щекам. Каждый миг казался целой вечностью; я моргала, стараясь привыкнуть к свету. Наконец, сквозь ослепляющую белизну, мне удалось снова приоткрыть их.
Передо мной раскинулось безупречно чистое небо. Яркий голубой свод простирался над головой, настолько глубокий и прозрачно-синий, что казался нереальным.
Я глубоко вдохнула, но лёгкие отозвались жжением. С усилием я втянула воздух ещё раз, чувствуя, как жизнь медленно возвращается в моё тело. Пыхтя и едва сдерживая стон, я приподнялась, села, чувствуя, как каждая мышца отзывается болью.
Но дышать мне вдруг стало ещё тяжелее после того, что я увидела.
Меня окружал густой, заснеженный лес. Высокие тёмные стволы деревьев тянулись ввысь, скрывая вершины под тяжёлыми снежными шапками. Ветви, покрытые инеем, казались окаменевшими, как будто этот лес застыл во времени. Вдали, над кронами, виднелись острые вершины гор, словно кинжалы, пронзающие небо.
Я моргнула несколько раз, ошеломлённо оглядываясь по сторонам, пытаясь осмыслить это… недоразумение. Почему я посреди леса? В снегу? Откуда снег… в августе?
Я попробовала встать. Ноги казались деревянными, словно не принадлежали мне, но я упорно заставляла их двигаться, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу от холода и непосильной усталости. Шатаясь, но удержав равновесие, я наконец поднялась на ноги.
Как я здесь оказалась вообще? Может, водитель испугался, сбежал, а потом решил избавиться от моего тела, чтобы замести следы? Но это же бред — ведь на дороге было полно свидетелей, людей…
Непонимание и страх клубились где-то внутри, нарастая всё сильнее. Я окинула взглядом окрестности, отчаянно ища хоть какую-то подсказку, хотя бы тропинку, которая вывела бы меня отсюда.
— Эй… здесь кто-нибудь есть? — голос прозвучал хрипло, ломаясь, и горло тут же отозвалось болью. — Если это шутка, то она ни капли не смешная!
В ответ мне было лишь тягучее эхо, глухо отражающееся от заснеженных деревьев. Вокруг царила безмолвная, почти мёртвая тишина, прерываемая лишь одинокой птицей, усевшейся на ветке неподалёку. Она тихо напевала свою мелодию, будто насмехаясь надо мной.
Может… может, я всё-таки умерла? И это загробный мир?
Холодный озноб пробежал по коже, волной поднимая мурашки.
— Успокойся, — шепнула я себе, — не время паниковать.
Сделав глубокий вдох, я заставила себя собраться. Постаравшись мыслить логически, я начала осторожно осматривать себя, проверяя, нет ли повреждений. Пальцы, дрожащие и побелевшие от холода, осторожно скользили по телу, исследуя каждую часть. Холод, казалось, вцепился в меня мёртвой хваткой, проникая до самых костей, как будто я пролежала на снегу уже не один час. Вид моих замёрзших, почти синих рук усилил тревогу. Надо срочно найти способ согреться.
Я продолжила осторожно ощупывать каждую часть тела, проверяя, нет ли травм. Ноги, руки, торс — всё, вроде, целое, хотя тело болело, а в голове словно пульсировала глухая, ноющая боль. Нащупав затылок, я наконец поняла, откуда исходил этот дискомфорт: небольшая шишка, вероятно, последствие удара при аварии. Открытой раны не было — мелкое утешение, но хоть что-то.
Слегка успокоившись, я опустила взгляд и наконец обратила внимание на свою одежду. На мне было бордовое платье из грубой ткани, подпоясанное ремешком, а под ним белая рубашка с широкими рукавами и толстые, колючие шерстяные колготки. Сверху — маленькая меховая накидка, а на ногах — странные кожаные сапожки с завязками. Всё это напоминало костюм из школьной постановки о средневековье, будто я угодила в какую-то нелепую пьесу.
Это вообще как понимать? Кто-то решил надо мной поиздеваться? Что за клоунада?
— Лучше выходите прямо сейчас, пока не стало хуже!
Тишина.
Я ещё раз осмотрелась вокруг, пытаясь восстановить хоть какую-то цепочку событий, но в голове была пустота. Последнее, что я помнила, — авария. После неё — только тьма. Может, я потеряла память?
Я ущипнула себя за руку, надеясь, что вот-вот проснусь, но резкая боль тут же пронзила кожу, и я втянула воздух сквозь зубы.
Не сон. И не галлюцинация. Твою… мышь!
