По словам Амалии, та фотография была подсказкой, в которой она нуждалась, чтобы понять, где был ее папа. Она арендовала машину, чтобы мы доехали до дома на фотографии, которым владел бородатый мужчина, чью личность Клод не смог разгадать.
Если она была права, дядя будет там, и почти через восемь месяцев после смерти родителей я получу их сокровище, которое они защищали жизнями. Два письма мамы — брату и дочери — лежали на прикроватном столике. Завтра я возьму их с собой, и когда я увижу дядю Джека, я потребую не только гримуар, но и ответы. И, в отличие от наших прошлых разговоров, отказа я не приму.
Девочка, которую он пугал и прогонял, теперь была мне чужой. Новая и улучшенная Робин была контрактором. Она все время навязывала волю своенравному демону. Она столкнулась со сбежавшим демоном из сильного Первого дома, гильдией плутов и неестественно сильными вампирами. Она не боялась своего полноватого трусливого дяди.
Я на это надеялась.
Я выжала воду из волос, хотела высушить их феном, но решила, что слишком устала. Я бросила полотенце на краю ванны — сушилку для него сорвал со стены Заилас — и надела майку и хлопковые шорты пижамы.
Прохладный воздух ворвался в жар ванной, когда я открыла дверь. Зеленые глаза сияли в тусклом свете в гостиной. Сокс лежала клубочком на диване, следила за мной, и я пересекла комнату и почесала ее за ухом. Стук дождя за окном смешивался с гудом швейной машинки Амалии. Не мне одной не спалось этой ночью.
Агенты МП не постучали в дверь нашей квартиры, значит, Зора еще не доложила о моем нелегальном контракте. Я пыталась дозвониться до нее шесть раз, но попадала сразу на голосовую почту. Я не осмелилась пойти в гильдию и проверить, там ли она.
Я могла лишь ждать и смотреть, что произойдет. Зора сделает вид, что ничего не видела, или МП будет ждать нас, когда мы вернемся с поездки завтра?
Погладив Сокс еще раз, я ушла в свою комнату. Только когда я закрыла дверь, я заметила темную тень у окна.
Заилас сидел на полу, прислонившись плечом к стене, рука лежала на подоконнике. Его подбородок лежал на его предплечье, алые глаза смотрели на мокрое от дождя стекло. Тихий и неподвижный, он был словно статуя в тени, тусклый свет из окна падал на край его челюсти. Его дыхание затуманивало стекло.
Я вспомнила хрустальный шар Розы. Бледный туман, тень Заиласа в нем. Он сидел тихий и неподвижный, смотрел в никуда.
Я замерла неуверенно, но заставила себя шагнуть вперед. Он посмотрел на мое лицо, когда я приблизилась, его выражение лица было непонятным.
— Собираешься наружу ночью? — тихо спросила я.
— Нет, — он повернулся к окну. — Этой ночью я останусь.
Он тоже переживал из-за утра.
Я снова замешкалась. Отогнав тревогу, я опустилась на ковер рядом с ним, притянула колени к груди и обвила их руками. Из-за пижамы я ощущала прохладу воздуха на открытой коже.
— Завтра мы можем получить гримуар, — прошептала я. — Я не знаю, сколько времени буду его переводить, но… там могут быть ответы о том, как отправить тебя домой.
Он молчал.
— Какой твой дом? — вопрос вырвался невольно. Я думала, что Заилас проигнорирует его, но он чуть склонил голову, глядя на улицу внизу.
— Не такой, как тут, — его низкий хриплый голос сливался с ночью, дрожь пробежала по моей коже. — Там много мест, куда мы не ходим, ведь там слишком жаркой или холодно. Там, где мы живем,… земля из камня и песка. Красная, почти как я. Растения темнее, некоторые красные, некоторые зеленые.
Я прикрыла глаза и представила пустынный пейзаж красного цвета, песок летал среди обветренных камней. Темные растения виднелись в укромных уголках, старались выжить под жестоким пылающим солнцем.
— В некоторых местах течет глубокая и широкая вода, и там высокие деревья. В других местах воды нет, и до нее так далеко, что мы пьем ночью дождь, — он посмотрел на меня. — Днем солнце горячее, но ночью земля остывает. Сильнее, чем тут. Ты бы не пережила ночь в моем мире.
— Холод беспокоит? — прошептала я. Я не знала, почему шептала, но почти видела его слова. Я могла представить, как отклонила голову и открыла рот, ловя им ливень, и прохладная жидкость стекала по пересохшему горлу.
— Только если мы ослабели. Днем мы отдыхаем и копим виш. Ночью мы охотимся… или на нас охотятся. Там холодно и очень темно. Ночью появляются тучи и дождь. Сильные бури.
Тучи со вспышками молний. Сотрясающий землю гром и ливень, оставляющий реки грязи среди песка и камня. Сильный ветер проносился мимо меня.
— Нам нужно копить виш под солнцем, — пробормотал он. — Это игра, охота и бой. Кто умнее? Кто сильнее? Они выживают.
Сияющие глаза во тьме. Силуэт жара и магии, раскрытые крылья. Страх вспыхнул в груди.
Я тряхнула головой и потерла грудь, сердце колотилось.
— На тебя часто охотятся, потому что ты — король демонов?
— На меня все время охотятся.
— Почему?
— Потому что я — Валъир. Я из Двенадцатого дома. Мы слабые, — его глаза яростно сияли. — Я научил их бояться Валъиров.
Мне стало не по себе от хищного выражения его лица.
— Как?
— Они боятся не моей силы, а удара из тьмы, — его хвост дернулся в сторону, тихо шурша по полу. — Они зовут меня nailēris, но уже не смеются над моим Домом.
Мурашки побежали по рукам от этого и прохлады воздуха. Другие демоны звали его трусом… но он научил их бояться его. Впервые я заметила у него тень силы короля, безжалостную власть и приказы.
— Ты сегодня разговорчивый, — вяло сказала я. — О чем думал, когда я пришла?
Он прислонил голову к краю окна. Я не видела его волчьей ухмылки, перепадов или опасной игривости.
— Может, я скоро вернусь в свой мир, — его голос стал ниже, грубее, акцент усилился. — Я вернусь не как Dīnen, а как Ivaknen… Призванный.
Призванный. Я поежилась, потерла руки. Он проследил за движением и склонился с внезапным интересом. Теплая ладонь сомкнулась на моем запястье, он поднял мою руку, чтобы рассмотреть мою кожу.
— Что с тобой такое? — спросил он.
Я закатила глаза.
— Ничего. Так кожа людей реагирует на холод.
— Но тут не холодно.
— А мне холодно. Должно быть куда теплее, чтобы люди ходили почти без одежды, как ты.
Он перевернул мою ладонь, кончики пальцев скользнули по внутренней стороне запястья.
— Тут не изменилось. Тут тебе не холодно?
Я открыла рот, но не помнила, как говорить. Он погладил мое предплечье, исследуя мурашки и стоящие дыбом волоски.
Он поднял мою руку к своему лицу и потерся щекой о внутреннюю сторону моего запястья.
— Гладко.
Я не двигалась, не издала ни звука. Только сердце реагировало, безумно билось в груди.
Он провел рукой до моего локтя, его ладонь была горячей, он задел шрамы от первого раза, когда он исцелил меня. Его пальцы нашли сгиб локтя, поднялись до моего плеча. Я резко выдохнула, приоткрыв рот.
Его алые глаза разглядывали меня, нашли мои голые ноги, и его ладонь сжала мое колено. Он поднялся пальцами по моему бедру, большой палец гладил мурашки, ладонь скользила все выше.
Я опомнилась и отодвинулась от него.
— Да, моя кожа не такая, как у тебя. Хватит…
Он сунул ладонь под мою майку. Его горячие пальцы скользнули по моей талии.
— Ты гладкая тут.
— Заилас, — рявкнула я. — Прекрати…
Он отклонился от стены, глядя на мой живот, думая о загадке мурашек. Я отодвигалась по полу, ноги скользили на ковре. Он следовал, изящная тень с сияющими глазами. Его ладонь поднялась по моему боку, вызывая дрожь на моей спине, новую волну мурашек там, где он касался.
Я отодвинулась еще, и голова врезалась в матрац. Отступать было некуда. Его ладони были на моей талии, задирали майку, и меня охватила паника.
Я сжала его запястья.
— Заилас!
Он замер, мои ногти впились в его кожу. Из звуков было только мое резкое дыхание.
Он поджал губы, отпустил мою майку и высвободил руки из моей хватки. Он сел на пятки, недовольно хмурясь.
