— Блин! — Амалия включила поворотник и съехала в левый ряд. — Это наш поворот.
Мы повернули на желтый свет, и жилые дома пропали. Дорогу обрамляли елки и сосны, тянущиеся вверх. Хоть густой лес мешал видеть, я знала, что мы поднимались по широким склонам горы Сеймур. С нами ехали одинокие машины, направлялись к лыжному курорту у вершины.
— Куда именно мы едем? — спросила я. — Не на лыжах ведь кататься?
— Ха, нет. Дом не так высоко в горах. И он на западной стороне.
— И он принадлежит старику с фото… ты звала его Кевином?
— Кевин и папа были друзьями-охотниками, и моя семья приезжала сюда каждое лето. Я ненавидела это. Скукота. Кэти тоже так думала, так что устроила скандал, и папа перестал туда ездить. Он не был тут почти десять лет.
Я сморщила нос.
— Обидно за твоего папу.
— Если он хотел наслаждаться жизнью, не нужно было жениться на Кэти, — Амалия склонилась, словно подгоняла машину. — Ох, почему мы не взяли джип вместо этой консервной банки?
— Почему ты так уверена, что твой папа тут?
— Во-первых, Клод вычеркнул все варианты, кроме этого. И это идеальное место. Дом не принадлежит Кевину. Он одолжил дом у кузины. И, насколько я и все знают, папа и Кевин не говорили годами, так что след не ведет от них к этому месту. Оно изолированное и безопасное.
Звучало правдоподобно.
— Надеюсь, у дяди Джека есть ответы.
— Да, — пылко согласилась Амалия. — Во-первых, я хочу знать, почему он даже не связался со мной. Во-вторых, я хочу знать, что с этим Клодом. И, в-третьих, все эти странности с вампирами.
Я сжала губы.
— А я хочу гримуар.
— Мы не узнаем ничего, если твой демон сорвется и убьет моего папу. Заилас точно не испытывает тепла к тому, кто его призвал. Он точно под контролем?
— Он не тронет твоего папу, — мрачно подтвердила я. — Я уже его предупредила.
— Да, но с каких пор он стал послушным?
— Он будет слушаться. Иначе я не отправлю его домой.
Она миновала опасный поворот, снежинки одиноко летали за окнами.
— Но ты хочешь отправить его домой, чтобы избавиться от его демонического зада.
— Да, но если он будет убивать людей… — я скрестила руки на груди, — я не буду ему ни в чем помогать.
— Он — демон. Они убивают, — она сделала паузу. — Разве ты не обещала отправить его домой?
— Обещала но…
— И ты сказала ему, что нарушишь данное слово, если он не поступит, как ты хочешь?
— Да, но…
— Ох, — она потрясенно посмотрела на меня. — Конечно, он злится.
Желудок затрепетал от чувства вины.
— О чем ты?
— А не ясно? Да ладно. Вы заключили сделку, и ты не можешь по своей прихоти добавлять новые условия.
— А как мне помешать ему убивать людей?
— Не знаю, но, Робин,… - она покачала головой, светлый хвост волос раскачивался. — Этот рогатый теперь станет еще сложнее. Твое обещание отправить его домой было единственным, что держало его в узде.
— Но я отправлю его домой, если он…
— Да, но он больше не будет тебе доверять, — от моего растерянного вида она вздохнула. — Дело во власти. Робин. Если у тебя есть власть менять сделку, а у него — нет, то сделка бесполезна. Изменение обещания сродни его нарушению.
«Твои обещания ничего не значат», — прорычал тогда Заилас.
Холод сдавил мой желудок, устроился в животе и не собирался пока уходить.
— Ах, вот и поворот! — она замедлила машину, шоссе изгибалось, чтобы дальше двигаться по склону горы. Слева от нас короткий участок дороги разделялся в форме Y, одна дорога вела вверх по склону, а другая спускалась.
Она выждала минуту с включенным поворотником, вытягивая шею и глядя на проезжающие машины. Когда появилась брешь в потоке транспорта. Она выехала на шоссе и направилась по дороге вниз, где проезд перекрывали врата с цепью и смелым знаком «Частная собственность».
Она припарковала машину, выпрыгнула и подбежала к вратам, оставив дверцу машины открытой. Она немного повозилась с цепью, а потом распахнула врата.
— Даже не было заперто, — сообщила она, опустилась за руль и закрыла дверцу. — Отличная безопасность. Хорошо, что тут хоть нет снега.
Машина подпрыгивала на гравии, и от этого у меня стучали зубы. Я нервничала все сильнее, желудок недовольно сжимался, лед из живота не пропадал. Как только мы закончим тут, я объясню Заиласу, что не нарушала обещание. Я просто хотела…
…управлять им, давя на единственное, чего он хотел.
Проклятье. Я ведь именно так и поступила, да? Конечно, он был в ярости.
Дорога из гравия тянулась все дальше, машина трясла мои кости. Высокие хвойные деревья тянулись к серому небу, лес усеивали лиственные деревья с голыми ветками, ждущими весну. Трава, припорошенная снегом, обрамляла дорогу.
Амалия замедлилась, повернула на дорогу, что была еще уже и ухабистее. Ветки деревьев били по бокам машины, мы ехали все глубже в глушь.
Дорога резко кончилась. Старый пикап с номерами Юкона стоял перед бревенчатой хижиной с покатой крышей. Ставни закрывали маленькие окна спереди, груда гниющего мусора лежала у покосившегося амбара. Когда-то стены хижины были выкрашены в темный цвет, но погода оставила светлые пятна, похожие на болезнь.
Амалия остановилась рядом с пикапом и выключила двигатель. Я открыла дверцу и выбралась. Грязь и примятая трава были покрыты инеем, и ледяной ветер бросил снег мне в лицо.
Я натянула свитер на руки, закрыла дверцу локтем и повернулась к хижине. Сердце колотилось, страх состязался с предвкушением.
Амалия присоединилась ко мне, и вместе мы поднялись по четырем гнилым ступенькам на рушащееся крыльцо.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Тишина была ответом на стук Амалии. Она выждала миг, застучала еще раз. Мы ошиблись? Тут никого не было? Но пикап…
Стук изнутри, грохот у двери.
— Кто там?
Даже сквозь дверь я узнала этот чуть гнусавый голос.
— О, никто важный, — с сарказмом отозвалась Амалия. — Всего-то твоя дочь.
Еще стук, щелчок засова, и дверь приоткрылась. Первым делом я увидела дуло ружья. Дядя Джек толкнул дверь, глядя мелкими глазами мимо нас.
— Вы одни? — рявкнул он. — Вас преследовали?
— Я не дура, пап. Ты можешь не тыкать в нас этим?
Он поднял большое охотничье ружье, прижимая конец к плечу, и посмотрел на дочь, щурясь.
— Как ты меня нашла?
— Фу, — Амалия прошла вперед, заставляя его отодвинуться. — Мы входим.
Я пересекла порог за ней, морща нос от вони пота, старого кофе и плесени в спертом воздухе. Хоть ставни на окошках были закрытыми, внутри было светло и просторно — одна большая комната с кухней, столом и гостиной. Большие окна были на дальней стене, поднимались до потолка.
Когда-то тут было красиво, но годы заброшенности испортили дом. Зато ничто не сделало хуже вид за окнами. Склон горы спускался, и было видно зелень, припорошенную снегом, тянущуюся к городу вдали.
— Ты гадкий, — яростные слова Амалии привели меня в чувство. — Посмотри на себя. На это место. Фу. Что ты делал тут эти пять недель? Лежал как толстый неряха?
Дядя Джек, еще сжимающий ружье, вздрогнул от укоров дочери. Небритый и немытый, он, видимо, и был источником запаха старого пота. С него свисала футболка в пятнах, и хоть Амалия назвала его толстым, он похудел. Его инфернус свисал с шеи, незнакомая эмблема была вырезана в центре. Все призыватели были и контракторами, это я узнала во время исследований. Для призыва демона требовался демон.
— Амалия, — осторожно начал он. — Я…
— Лучше бы тебе объяснить, почему ты даже не связался со мной. Я не знала, жив ли ты!
Он вздрогнул снова, и это удивляло меня почти так же, как его неопрятный вид. Дядя Джек, которого я помнила, всегда был властным, величавым, даже со своими детьми.
— Я не связывался с тобой ради твоей безопасности, Амалия, — пробормотал он. — Я… совершил ужасную ошибку.
Я сунула руку в карман пальто. Вытащив два письма матери, я развернула то, что она написала дяде Джеку, подошла к нему и сунула письмо ему под нос.
