В комнате, где отдыхала Мари, стояла тишина и только возле кровати слышалось равномерное дыхание. Мужчина медленно, как призрак скользил по полу. Он смотрел на лежащую среди белого постельного белья девушку, пытаясь понять спит она или нет. Подойдя ближе, Альвиан увидел закрытые глаза и спокойное лицо. Только он собрался уходить, как голос Мари напугал его. Потому что прозвучал он у него в голове.
«Зачем ты решил это сделать?».
— Сделать что? — ответил Альвиан вслух.
«Короновать меня», — продолжала девушка передавать свои мысли.
— Мне казалось, что я ответил на этот вопрос сразу на коронации.
Мари тяжело вздохнула и села, облокотившись на спинку кровати. Лунный свет, что попадал в комнату, красиво обрисовывал оголённую часть фигуры девушки. Сверкающие маленькие плечи, на которые ниспадали блестящие серебряные локоны волос, сильно выделяющаяся ключица, длинная лебединая шея, шелковистая кожа, от которой всегда пахнет цветами. Всё это пленяло высшего, и ответ на вопрос о том, почему Альвиан решил короновать вместе с собой это прекрасное создание находился сразу.
— Просто это было, — начала говорить вслух девушка, — Неожиданно. И мне показалось, что только для меня.
— Григорий бы не согласился на это, признаюсь, — Альвиан подошёл ближе, — Я немного вмешался в его сознание. Но ничего, кроме отношения к женщинам, я не менял. А все остальные прогибаются под Папу Римского. Он ведь властитель, и это он решает всё. Люди будут говорить об этом только в своих домах.
Слова Императора не успокоили Мари, поэтому он перевёл тему в другое течение.
— Мы должны быть на равных. Ты — мой разум, а отделять тебя — глупость. Я хочу, чтобы мы были вместе.
Альвиан произнёс последнюю фразу и резко замолчал. Он изменился в лице, и Мари заметила это. Глаза замерли в одном положении, на секунду щёки порозовели и Альвиан кашлянул. Он сразу стал серьёзным, обдумывая сказанное. Ему вдруг показалось, что это всё неправильно, нелогично и эгоистично.
— Прости, — вдруг прошептал он, — Я делал это… исходя только из своего желания видеть тебя рядом. Я не спросил об этом тебя.
Мари не была оскорблена подобным поступком и словами нового Императора. Даже наоборот, ей льстило, что он наконец-то признался в этом. Поэтому девушка взяла руку высшего и стала её гладить, ощущая лёгкую дрожь на его массивных пальцах.
— Ничего, Альвиан, — засмеялась высшая, — Я не злюсь, просто я немного в замешательстве. Это произошло так резко. Я ведь даже не думала об этом. Но ты прав. Мы должны быть вместе.
Они просидели всю ночь, разговаривая о прошедшей коронации, странном поведении Отакара, радостном Джакубе с Катариной и о том, чтобы они хотели поменять в период своего правления.
***
Прошло больше недели с момента коронации. Два дня, которые высшие провели в Ахене, они принимали поздравления и всяческие подарки от других людей, имеющих власть. Альвиан не отказался от привычки носить маску, потому что приходилось тратить энергию на то, чтобы все люди видели лицо изуродованного Бедржиха, а потом поддерживать эти образы в головах тех, кто его видел однажды.
Вернувшись обратно в Нанси, четверо путников застали в доме Миколаса с Виландом. Все знали о их возвращении, поэтому были заранее готовы к этому. Миколас, увидев рядом с Джакубом и Катариной, самих Императора и Императрицу Священной Римской Империи не мог от удивления закрыть рот и оторвать глаза от их фигур. Виланд по своей привычке крутил новенький охотничий нож, злобно посматривая на свою бывшую жену (хотя об этой подробности он ещё не знал).
— Ваше Величество! — вскрикнул Миколас и подбежал к высшим, не зная кому первому подать руку, чтобы те спустились с кареты, — Какие же пути привели вас к нам?
— Длинные и тернистые, пан Миколас, — ответил Альвиан, вжившись в роль Императора, — Мы здесь для важного дела.
Услышав, что к ним приехали новые Император с Императрицей («Что за вздор?!» — сразу подумал Виланд, меняясь в лице), бывший муж Катарины выпрямился и подошёл к ним. Он представился и отношение к Катарине вдруг сменилось на нежное и бережное. Сестра Джакуба не стала подыгрывать ему, а сразу фыркнула в лицо, хотя желание было плюнуть.
Вернувшиеся из отдыха слуги засуетились и стали готовить ко столу. Миколас всё это время рассказывал про их жизнь. По его словам, всё у них замечательно, цветёт и пахнет. Мари изредка поглядывала на Катарину и видела её отвращение от рассказов своего отца. Когда слово вставил Виланд, она и вовсе прожигала его взглядом. Альвиан долго это слушал, а потом остановил их.
— Всё замечательно, — его голос стал неживым и грубым, — А теперь у меня к вам, Виланд, несколько вопросов.
— Конечно, — усмехнулся мужчина, веря в собственную важность и невиновность.
— Я заметил шрам на шее юной девушки, что сидит напротив меня. Откуда он? Вы знаете?
— Да, она ж моя жена. Катарина отказывала мне в близости больше месяца.
— Подробнее.
— Я спросил её о том, почему она так делает. Она ответила, что ей больно, но я таким отговоркам не верю. Женщина должна всегда выполнять указания мужа. Несмотря на всё.
Никто не успел уловить момент, когда тяжёлая, расписанная яркими узорами, ваза с цветами полетела в сторону охотника. Она ударила его в голову и разбилась. Виланд закашлял и стал громко кричать, как разъярённый орангутанг. Его огромные лапы раскидывали мокрые цветы в разные стороны. От ярости он разорвал себе воротник и вырвал несколько пуговиц. Катарина смотрела на него с не меньшей яростью, поддавшись торсом вперёд. Джакуб сразу перегородил свободный проход к ней собой.
— У меня был выкидыш, сын шлюхи! — кричала яростно Катарина и образ невинной жертвы тут же пропал, — У меня развивалась женская болезнь, и всё днями и ночами болело! Я говорила тебе отвести меня к лекарю, а тебе было плевать на это!
После этих слов Виланд расслабился, но злость из его глаз не пропала. Он вспомнил это, но признавать свою неправоту, а тем более извиняться — не хотел. Охотник поправил свои волосы, стараясь не слушать всё, что кричала Катарина.
— Ты — садист, извращенец, и будь моя воля я сделала бы всё, чтобы ты прожил всё, что прожила я! Животные, которых ты убиваешь, человечнее тебя, ублюдок!
Тут Виланд не смог совладать со своими чувствами и напрыгнул на Катарину, игнорируя преграду в виде Джакуба. Старший брат смог оттолкнуть взбешенного бывшего мужа Катарины, где его прижала к стене Мари. В её руке был его же охотничий нож. Тонкое лезвие уже сделало маленький надрез на толстой шее мужчины. Альвиан стоял рядом, скрестив руки на груди. Ноздри бешенного орангутанга выделяли нагретый воздух, который обжигал лицо высшей. Миколас наблюдал за этим со смешанными чувствами внутри.
— Не стоит, — шипела Императрица, — Не успокоишься — этот нож окажется в твоей шее. Смерть будет долгой, Виланд, как у тех зверей, которых ты зарезал. Мучительно, наслаждаясь их предсмертной агонией.
Высшая убрала лезвие только услышав мысли покорного мужчины. Виланд сел на место, несколько раз небрежно сплюнув на пол. Миколас хотел высказаться, но промолчал, боясь, что этот зверь вновь захочет почесать свои лапы о чьи-нибудь кости. Катарина села на своё место, обдумывая всё, что только что увидела. Она не ожидала, что кто-то, помимо её брата, станет заступаться за неё. Ненависть в глазах Мари удивила её, и женская интуиция подсказывала юной девушке, что новая Императрица держит в себе что-то схожее с чувствами Катарины. Она запомнила эту мысль, чтобы позже спросить высшую об этом.
Хозяин дома любезно пригласил всех за стол, надеясь, что все скандалы позади, и новых сюрпризов от гостей ждать не придётся. Виланд попрощался со всеми, сославшись на накатившее недомогание. Никто не хотел его держать. Альвиан думал собираться в Прагу сразу после ужина, но высшая разделяла состояние ушедшего охотника и хотела остаться хотя бы на ночь, чтобы прийти в себя.
