в неприятности? Не пора ли уже понять, что беспокойство о других не окупается?
Я уныло молчала, согласная признать его жестокую правоту, но не принять ее. Что бы Барон ни говорил, но именно моя неразумность свела меня с ним, а значит, спасла мою жизнь. Не единожды.
– Стража должна искать проклятого, а вы, вместо того чтобы помогать, как обещали, только мешаете. – Голос мой почему-то звучал настолько жалобно, что трусливый упрек больше походил на банальное нытье.
– Должны искать, – согласился он. – Некоторые даже ищут. С похвальной самоотверженностью, должен сказать. Но есть и те, кто не верит в проклятие. Некоторые стражники излишне преданы Многоликому и слепо верят жрецам… О Эллари, дорогая, неужели недавние происшествия ничему тебя не научили? Форма стражника не делает надевшего ее лучше. Трусы так и останутся трусами, сколько бы мечей ни красовалось на их нашивках. С фанатиками дела обстоят хуже.
– Вы это о чем?
– Знала ли ты, что некоторые стражники, так трогательно защищаемые тобой, планировали нападение? – Барон подался ближе, в глазах его искрилось злое веселье. – Угадаешь на кого?
Излишне выразительный взгляд не оставлял места сомнениям.
– Но это же безумие! – Я передернула плечами, не без иронии заметив: – Все же знают, кто нас защищает.
– О, поверь, знают. И тем не менее этой ночью планировалось нападение на магазин.
– Планировалось? Уже нет?
– Скажем так, сейчас у них нет сил на глупости, – с непроницаемым лицом отозвался Барон.
Капрал совершенно точно не говорил ничего про убитых стражников, и это не могло не настораживать. Он не был в ужасе, просто очень напуган, будто бы никого еще Барон не убил…
– Что вы сделали?
– Всего лишь поговорил. Вероятно, если кто-нибудь сообразит спуститься к камерам, эти недоумки даже выживут, – подтвердил мои самые страшные опасения Барон.
Я закрыла лицо руками, досчитала до десяти, длинно выдохнула и почти спокойно сказала:
– Так нельзя. Нельзя убивать людей просто потому, что они напуганы и творят глупости.
Высший закатил глаза, но, в отличие от меня, времени на успокоение себе не оставил. И раздражение его чувствовалось в каждом слове.
– Их безмозглая трусость чуть тебя не убила. И тебя, и ведьму. Может, достаточно уже быть ко всем доброй? – В завершение он заметил: – К тому же я их не убил, всего лишь выпил. Они еще живы.
– Я не добрая, – возмутилась вяло, – я позволила вам убить мясника. Ни слова не сказала даже.
– Кого? – не понял Барон.
– Того мужчину. Бэрта.
– А… Он жив, – успокоил мою совесть Высший.
– Как?
– Получил отсрочку на полгода. До празднования Рубежа. Я заберу его жизнь в ваш самый большой праздник.
Я решительно не понимала, что он задумал.
– Зачем?
– Ведьма пожелала, чтобы он жил в страхе, и я не нашел причин ей в этом отказать. Хотя, полагаю, выпить его мне не суждено, покончит с жизнью он намного раньше назначенного срока. Слабоват.
– Вы… вы… вы…
Я не знала, что сказать. Слов не было. Барон и Улиса нашли друг друга…
– Барон!
Рев командора сотряс стены, дверь с грохотом распахнулась, и в столовую ворвался Бэйс. Бледный, с горящим взглядом и всклокоченными волосами, вид он имел немного сумасшедший, крайне взбешенный и безнадежно воинственный. По ручке двери из-под его ладони поползла изморозь, в помещении резко похолодало.
Поежившись, я выдохнула облачко пара.
– Уже нашли тела? Приятно удивлен, – восхитился Барон, поднимаясь. – Кто-нибудь выжил?
Еще совсем недавно горячий чай в кружке покрылся тонкой корочкой льда.
Обходя стол и на ходу снимая камзол, Высший сообщил:
– Они заслужили свое наказание, но, если вам станет легче, я могу извиниться и пообещать, что в будущем постараюсь так не делать.
Еще немного – и прямо в столовой пойдет снег, поняла я, даже с такого расстояния заметив, как угрожающе выцвели глаза командора. Барон совсем с ума сошел, выводить из себя стихийного мага такой силы! Это только он тут чуть ли не всесильный и совсем бессмертный, а я очень даже легко убиваемая…
На плечи упал камзол.
– Не мерзни, – обронил Барон в ответ на мой удивленный взгляд.
– Вы… – Командор шагнул в помещение. Мне на нос спланировала хрупкая снежинка.
– Предотвратил преступный сговор с целью убийства, – не моргнув и глазом ответил Высший.
– Они едва живы! – рявкнул Бэйс. Вероятно, он забылся и просто не понимал, с кем разговаривает и на кого осмелился орать. Хотя вполне возможно, ему было все равно.
Бэйс был хорошим командором, он ценил своих людей. Он заботился о страже как мог.
– О, так, значит, все же выжили, – пробормотал Барон.
– Командор! – громко позвала я, нервно ерзая на стуле. – А правда ли, что достаточно сильный стихийник, пришедший в ярость, способен устроить метель в доме?
– Что?! – рявкнул Бэйс, готовый сорваться и на меня.
Я не испугалась, даже не вздрогнула почти, просто затараторила:
– Метель устроить в замкнутом пространстве. Вот как пиромаги дома поджигают, так и остальные. Ну, там, шторм, землетрясение, метель. Или прямо ураган? Мне просто интересно, если вы сейчас совсем взбеситесь, выживу ли я? И устоит ли вообще управление? И выделит ли градоправитель деньги на восстановление здания? А еще…
– Шелла, ты понимаешь, что произошло? – хрипло спросил он.
Не успокоился, но хотя бы глазами страшно сверкать перестал, как отметила очень наблюдательная я.
– Понимаю. Произошла трагическая случайность. Обед Барона, по стечению обстоятельств, оказался вашими подчиненными. Но он попытается искупить свою вину, помогая в поиске проклятого.
Бэйс хмурился и с трудом сдерживался, чтобы опять не заорать. Барон слушал меня со снисходительной полуулыбкой. Вплоть до следующих моих слов. Потом и командор, и Высший стали удивительно похожи. Просто поразительно, как роднит жутковатых мужчин удивленное выражение лица.
– А я за этим прослежу.
– Что?!
– Что?!
– А что? – Будь я немного безумнее, непременно умилилась бы их столь трогательному единодушному негодованию. – Все равно же умирать.
Слова дались легко, я и не ожидала, что так получится. Мне даже плакать не захотелось.
– Ты не будешь в этом участвовать! Я запрещаю!
Барон был восхитительно эмоционален, Бэйс, напротив, притих и задумался, вроде бы даже успокоился.
– Кто-то же должен будет напоминать вам, что нельзя есть людей, которые вам не нравятся. В противном случае управление рискует очень скоро опустеть…
– У меня прекрасная память! – вызверился Высший.
– Послушайте, но это ведь теперь и моя проблема. Я хочу помочь. Я хочу участвовать. – Я поднялась. Пусть даже так я едва доставала Барону до плеча, но стоя чувствовала себя несколько увереннее. – Хочу знать, что все это не безнадежно.
– Я не допущу этого, – холодно ответил Бэйс, оборвав наш спор.
– Что? – не поняла я.
– Не допущу героя древних легенд и девчонку к важнейшему на данный момент делу, – пояснил он.
В столовой все еще было некомфортно, низкая температура, и лед не спешил таять, но глаза командора больше не светились противоестественной снежной белизной.
– Мне казалось, мы с вами все обсудили…
– До того, как я узнал, что вы едва не лишили жизни пятерых моих людей. Я отказываюсь работать с тем, кто
