даже не знаю, хорошо это или плохо. Нет, знаю, что хорошо, да просто. Чувство вины меня просто съедает. Стоит мне отвлечься и все хорошо, но когда я вновь остаюсь сам, голова превращается в ринг, где мои мысли, одна за другой просто проигрывают мыслям, порождаемым чувством вины. Ведь, черт возьми, у меня нет оправданий себе. Ладно, я еще могу оправдать себя за общение с Милой и все, что с этим связано, но то, что было до. Гребанное «до». Стереть бы себе память.
– Знаешь, Мила, я вот подумал.
– О, поздравляю, это хорошая черта – думать. Кстати, что будешь пить?
– Аа, давай виски, только я предупреждал, у меня ни цента.
– Да забей ты, джентльмен, я за все заплачу. Кстати, пришла такая крутая идея в голову, только плиз, дай слово, что согласишься. Согласишься?
– Да блин, тебе все что угодно могло прийти в голову, но черт, я согласен. Хочу немного безумия.
– Эм, тогда я тебя огорчу, безумного здесь ноль. Хотя нет, безумного тут ты и я, короче, пожалуйста, будешь моим…
– Мужем? – перебил ее Рик, улыбнувшись.
– Может и мужем, но позже, – улыбнулась она в ответ.
– А пока, моим первым клиентом. Я же учусь на психолога и мне нужна практика. Я уже отчаялась и забила хер на все, но тут ты – прямо послан мне с небес.
– Какая романтика.
– Да, это же так романтично. А ты представь, что мы еще поженимся – психолог и ее душевнобольной клиент.
– Больше похоже на название порно.
– Ахахах, точно. Мы такое испорченное поколение. Нашим родителям вряд ли пришла бы в голову такая ассоциация.
– У них просто не было выбора. Еще неизвестно, кто был бы более испорченным из нас.
– Это точно.
– Знаешь, что обидно, Рик? Вот сильнее всего.
– Что же?
– Что ты не можешь выбирать семью. Родителей, родственников. Просто знаешь, порой смотришь на семьи, здоровые, нормальные семьи. И как они любят своих детей, покупают им подарки, как к ним в гости приезжают их родственники, и все они сияют от счастья, и они искренне скучают друг по другу. Они так рады видеть друг друга. Господи, да просто у меня от этого слезы накатывают. Что не изменить этого. Не изменить, ни за что и никогда. И точка. Вот родился ты в семье уродов – все, у тебя был один шанс, но ты оказался неудачником. И не было у тебя детства, сука. Из-за этих мразей. Которые измывались над тобой, они просто плевать хотели на твои чувства. Из-за которых ты взрослеешь лет в семь. Когда не надо взрослеть, понимаешь меня, Рик? Другие дети в этом возрасте играют в куклы, ездят на выходные к дедушке с бабушкой, а твои родители посылают тебя в магазин за алкоголем, а мать вообще умирает от передозировки наркотой. Блять, это все так тяжело, Рик. Бармен, налей пожалуй и мне виски. Эти мысли отбили всякое желание пить пиво.
– Мия, ой, Мила, знаешь, я, конечно, не имею права так говорить, однако, у тебя были родители. Ты их запомнила. Спасибо тебе. Я просто всю жизнь так скучал по своим. Меня подкинули, когда я был младенцем. Может это были даже твои родители.
– Ахах, я бы не удивилась, – рассмеялась Мила.
– И, в общем, мне было обидно. Тоже. Я понимаю тебя, что ты чувствуешь. У нас разная история, но их объединяют чувства. Разные тела, места. Но одни и те же чувства. Для чувств, таких как любовь и ненависть, не существует времени и пространства. Они сильнее людей. Это нечто высшее. Выше всех звезд, планет и вселенных. А в конечном итоге сильнее любовь. Только любовь может заставить человека забыть о ненависти. Но ненависть только на время заставит тебя забыть о любви. И если ты предпочел с помощью ненависти побороть любовь, то в конечном итоге ты сломаешься. Любовь ломает сильных. И только сильных. Привыкших думать, что они поработили всякие чувства. Те, кто ничего не боится, кто уверен в себе, умеет быть счастливым, подчинивший себе все, что захотел подчинить. Для него любовь будет наказанием. Или даже искуплением. Она научит его смиренности. И не отступит, пока не сломает его. Пока каждый сантиметр сознания не начнет умолять тело сдаться. Борьба тела и разума, где победитель известен заранее. С любовью бессмысленно бороться. И уж тем более прятать ее за щитом из ненависти. Ведь когда ненависть проиграет, иссякнет, будет больнее. Намного больнее. Я любил своих родителей. Хоть и понятия не имею кто они. Затем я обманул себя, заставив питать к ним ненависть. Затем попросту времени не было о них думать. Но когда я остался один, Боже, я лишь один раз впустил в себя это все. И дико пожалел. Любовь, словно энергия, все это время копилась во мне и выстрелила именно в тот момент, когда я был наиболее уязвим. Это была ее месть. И она была оправданна. И до сих пор я жил, боясь вновь даже подумать о родителях, однако ты вновь спасла меня. Ведь действительно неизвестно, какие они. Может они каннибалы, и отдали меня, чтобы не съесть. Или извращенцы. Почему они мне казались идеальными? Ведь есть и другая сторона. И с чего я взял, что я вытянул счастливый билет, когда как есть те, кто вытягивает другой. Не существует удачливых и неудачников. Существуют люди. Ответственные. Но не чувствующие ответственность. Ты родилась не неудачницей. Ты родилась в семье ублюдков. Это их вина, и ничто их не оправдывает. Ты не выбирала, где родиться. К сожалению, не выбирала. Как и я. Но ведь если бы нам дали выбор, может нам пришлось бы заплатить чем-нибудь. Будущим, часами жизни, здоровьем. Но как бы там не было, какая-то сила привела нас сюда. Благодаря ей мы тут, говорим обо всем этом. Беспомощные. Обиженные, разбитые. По крайней мере, я. Может, стоит довериться этой силе?
– Рик. Мне очень жаль. Я такая эгоистка. Мне казалось, что у меня было худшее детство в мире, ненавидела себя, судьбу, жизнь. Почему же мне и в голову не пришло, что может быть хуже? Прости меня, Рик. Что была такой дурой, – Рик заметил, как у нее нахлынули слезы, от чего и сам начал плыть.
– Эй, Мила. Пожалуйста, успокойся. Я не хочу, ну, я не хочу, чтобы наша встреча была чем-то грустным. Ведь представь, если мы больше никогда не увидимся, для тебя я запомнюсь как некоторый негативный персонаж. А я так не хочу.
– А
