Решечка, — поддела я Рэна, с едва сдерживаемой улыбкой наблюдая, как он заливается краской смущения, густо краснея.
А у комнаты меня уже ждал Вир, словно почувствовавший, где и с кем я сейчас была.
— Ну как, поманила мальчика, он и растаял? Снова доверчиво заглядывает в глаза и обещает, что все будет хорошо? — язвительно усмехнулся Видар, подпирая дверь в мою комнату.
— Изыди… Я не в настроении слушать твои гадости.
Вир просочился в комнату, стоило мне только открыть дверь.
— А с чего ты взяла, что мне интересно твое настроение? — Он скептически осмотрел скудную обстановку и развалился на кровати, сложив ноги в массивных ботинках на стоящий рядом стул.
— Какой же ты стал… другой, — устало вздохнула я, присаживаясь на краешек стола. — Зачем пришел?
— А благодаря кому? — усмехнулся он, проигнорировав мой вопрос. — Впрочем, мне нравится. Прежний Вир был тряпкой, как твой Рыжий, и обязательно бы растаял и все простил…
— Да-да, боюсь-боюсь, и по-прежнему верю, что ты меня обязательно убьешь, — съерничала я, состроив гримасу. — Хватит уже стращать. Что с меткой делать будем? Тебе ведь не хуже меня известно, что снять ее, не прогневив богов и не умерев самому — невозможно.
— Я не собираюсь ее снимать. Хотя Рыжего немного жаль, да. Неплохим другом когда-то был…
— Тогда зачем ты пришел? Убить меня раньше срока все равно не можешь, тебе нужны обе луны, и Сол и Муна, чтобы получить благословение Аманды… Что тебе от меня сейчас надо? А вот, кстати, что ты будешь делать, если вдруг я неожиданно умру сама, без ритуала?
— Я все-таки некромант. Думаю, что найду способ вернуть и убить снова. Не могу же я лишить себя такой маленькой радости, как собственноручно вогнать кинжал в твое гнилое сердце.
— Ой как страшно. То есть, если я сейчас шагну с окна вниз, или вскрою себе вены — ты побежишь меня спасать?
— Вскрывай! Аманда очень любит самоубийц. Ты будешь лакомым подарком для нее — первая жрица-самоубийца, — расплылся в улыбке Видар, еще и кинжал свой мне кинул. — Можешь вскрыться и с окна для надежности шагнуть.
— Ну, тогда, пожалуй, прогуляюсь в выходные по кварталам третьего круга, вблизи гильдии убийц.
— Исса, ты на самом деле такая дура, или пытаешься из меня дурака сделать? — Вир развалился на кровати, закинув руки за голову и уставился в потолок. — Мы ведь оба знаем, как умирают жрицы.
— Вир, в последний раз спрашиваю: зачем ты пришел?
— Да так, убедиться кое в чем…
— Убедился? Теперь проваливай! — разозлилась я, спрыгнув со стола и направляясь к двери.
Вир ловко поймал меня за руку и резко дернул на себя. Не удержавшись, я рухнула на кровать. Он ловко перевернулся, подминая меня под себя и фиксируя мои руки в захвате.
— Пусти! — разозлившись, я попыталась сбросить Вира с себя, прожигая его гневным взглядом.
— Прав ааш-ту, горячая ты штучка, жрица, — осклабился Видар, склоняясь ко мне.
Он коснулся губами шеи, оставляя на коже горящий огнем след, куснул за мочку уха, а затем, победно улыбнувшись, поцеловал в губы, слегка прикусив пирсинг и оттянув его. Я пыталась сопротивляться, но таяла под натиском его грубых ласк и таких родных поцелуев, целуя в ответ.
— Кого же ты выберешь, маленькая двуличная шлюха? — жарко шептал он, неожиданно оборвав ласку. — А выбирать тебе придется. Ты же понимаешь, что спасти сможешь только одного. Так кому подаришь свое продажное сердце? Мне или ему?
— Мне кажется, ответ очевиден, — зашипела я сквозь зубы, снова пытаясь вырваться.
— Неужели сможешь убить меня? — Он целовал, перемежая поцелуи с вопросами, не давая мне сосредоточиться. — Ведь спасти Рыжего можно только так… А как же клятвы и признания в любви, Исса? Все было пустое, любимая?
Последнее слово он выплюнул так, словно оно было грязным ругательством.
— Неужели после этого сможешь спокойно жить, плодить маленьких лисят? Неужели даже вспоминать обо мне не будешь, родная?
Вир снова поцеловал меня и целовал до тех пор, пока я не сдалась и не ответила.
Ненавидя и проклиная себя за малодушие, я отвечала на поцелуи, млея от его близости, прикосновений, неожиданной ласки и редких нежных слов.
— Хватит Вир, остановись, — нашла я в себе силы оборвать сладкую пытку, пока все не зашло слишком далеко. — Пожалуйста.
Как ни странно, но это подействовало. Видар легко поднялся с кровати, выпуская меня из плена и делая вид, что ничего не произошло.
— Уходи… пожалуйста, — с тоской в голосе попросила я, одергивая и поправляя платье.
— Глупая жрица, что же ты натворила, что сделала с нами, — прошептал он, с неожиданной нежностью поцеловав меня напоследок и погладив по щеке. — Выбирать тебе, Исса…
Глухо хлопнула дверь, оставляя меня в одиночестве.
И теперь уже я бегала от них, пропадая с Кирианом в библиотеках. Я все же рассказала Киру и Тее о предстоящем выборе в следующее двойное полнолуние, до которого оставалось совсем немного времени и теперь мы вместе искали выход. Гретхен мне, кстати, вернули, спустя месяц, как и Виру его кинжал.
Близился день Х, а мы так ничего и не нашли, поэтому я, скрепя сердце, пошла на исповедь к Таресу, надеясь получить взамен помощь. Помощь мы получили, как и доступ к закрытому сектору библиотеки и непосредственное участие самого магистра, но чего мне это стоило…
За три дня до полнолуния пропал Вир.
И если он не найдется, то это будет означать, что он сделал выбор за нас, предпочтя умереть.
Я носилась по городу, в поисках дурного темного, не собираясь отпускать его так просто, за мной хвостом ходил Рыжий, делая вид, что он всего лишь сопровождающий нерадивой студентки.
Первое время Рэн еще пытался меня образумить, убедить, говоря, что это выбор Вира, и он дает нам шанс жить дальше. Но странное чувство тревоги не давало мне остановиться. Насколько я успела изучить Вирнана, так просто он бы не сдался.
А потом, вместе с проявившейся печатью, появилась боль. Тупая, ноющая, выматывающая, лишающая сил… Рыжему приходилось несладко. Он оттягивал большую часть ощущений на себя, но все равно продолжал таскаться за мной.
В последний день Тарес запретил мне покидать территорию Академии, сообщив о небывалом оживлении и большом потоке стекающихся в город адептов Аманды. Но я, естественно, не послушалась, за час до заката вдруг очень остро почувствовав все эмоции Вира, которые оборвались так же внезапно, как и появились, оставив после себя щемящее чувство пустоты и предрешенности. Выскользнув через лазейку, показанную Кирианом, я, доверившись интуиции, отправилась на поиски.
Обострившиеся чувства вели меня за пределы
