случае, это те три года, три месяца, и три дня.
— Да.
— А если ничего за этот срок ничего не произойдет? Ну, не изменят, не расстанутся, но и брак не консумируют?
— Расставание. Навсегда. У нас даже легенда есть. «О несчастном рыцаре Леонне». О том, как двое упросили богов соединить их, так как их семьи были в смертельной вражде. Потом семьи помирились, готовились к свадьбе, но король услал рыцаря с поручением, тот поручение выполнил, но опоздал на свадьбу на один час. Вернее, их поженили, а консумацию провести не успели. Не знали, что важнее консумация, а не обряд и потом бедный рыцарь семнадцать лет подряд пытался соединиться с возлюбленной, бесполезно, наконец, проклял богов и сумел ее настигнуть, но как только они соединились физически, она умерла у него на руках, а он пронзил себя мечом от горя.
— Жуть. И что будем делать? Я совершенно не хочу терять тебя навсегда! Может, махнем на все рукой, и соединимся? Раз уж нас сочетали браком?
— Нет.
— Нет? Значит, все твои признания были ложью? Значит, что бы освободить тебя мне надо изменить тебе с кем-то?
— Нелли! Ты не так поняла! Все дело в том, что у этого жуткого обряда есть еще условие! Соединенные умирают в один день. Ты сама понимаешь, что я хожу по грани. Я не могу утащить в могилу за собой еще и тебя!
Я онемела. За что? За какие грехи? Старалась, с мором боролась, технику новую внедряла, и вот, получила! Божественный подарок. Самое главное, смерти я уже не боялась. Пожила после нее пару месяцев, уже хорошо. Но этот упрямец ведь упрется. А консумировать брак без согласия женщины можно, а вот без мужчины, никак. Ладно. Три года есть. Три месяца и дни берем на резерв. Или надо возвести его на трон, и уничтожить его врагов так, что бы ему ничего не грозило. Или брак консумировать. Допустим, напоить, что бы ни соображал ничего, вином с афродизиаком. И вперед! Придумаю что-нибудь. Вот и ответ на вопрос, нужен ли он мне. Нужен! Люблю ли я его? Люблю. Тут представила ситуацию из классической оперы — мне предлагают выбрать, или согласиться на брак с другим, или его казнят. Нет, уж лучше умереть в один день!
Значит, всеми правдами, или неправдами, консумируем! А там будь что будет!
Густав закончил свое общение с Богами, веселый, подошел к нам.
— Вы что сидите, как в воду опущенные. Не ответили, что ли Боги? А мне ответили. Все правильно делаем! Победим!
— Хорошо тебе. Все рассказали, утешили. А вот нам что делать? Чем мы это заслужили?
Оливер протянул свое запястье, украшенное золотой татуировкой. Я протянула свое.
Густав побледнел.
— Какой срок?
— Три года, три месяца и три дня!
— Долго. Так что пока существуем, как раньше, не дергаемся. За три года много чего произойти может. Интересно, за что это вас так?
— Как я подозреваю, за сомнения в своих чувствах.
— А что, чувства у вас есть? Не зря на диванчике сидели!
Тут уж я вмешалась, чтобы Оливер в запале что-нибудь не ляпнул про бабушку 65 лет.
— Вот как раз на диванчике мы о чувствах и выясняли. Ты помешал все прояснить до конца. А Боги решили свой вклад внести. И как это разрулить теперь, не знаем!
— А что тут рулить, три года есть, за три года мы Оливера на трон посадим, и потом разойдетесь и все. Все равно, ты, Оливер, жениться на Нелли не сможешь. Тебе или герцога повлиятельнее дочь нужна, что бы поддержку оказал, либо иностранная принцесса. Да и Нелли о замужества с тобой и не помышляла, я прав, да Нелли?
И тут я позорно разрыдалась. В три ручья. Сижу, реву и остановиться не могу. Прямо посередине храма. Хорошо, что народу никого. В душе мысли такие горькие. Расслабилась, разлакомилась, вторую жизнь прожить, узнать, как это, когда тебя любят, а не квартиру и ленинградскую (во времена моей молодости) прописку.
И тут чувствую, меня обнимают. И кто-то на ухо слова успокоительные шепчет. Оглядываюсь, мы одни, Оливер меня обнимает, успокаивает. Густава нет.
Оливер.
Меня от слов Густава просто передернуло. Да друг, да, до недавнего времени самый близкий человек, но кто ему дал право лезть в мои личные дела. Планировать, на ком я жениться должен! Или тоже марионеткой, не способным самому принимать решение считает. Да еще при Нелли, которая вдруг так разрыдалась, и, главное, не понять, то ли от того, что она мне не пара, как братец ее заявил, То ли от моего отказа консумировать брак, как она предлагала. Такая злость взяла, вскочил, дал Густу по морде, тот тупо глазами хлопает, и заорал:
— То, что ты мне друг, еще не дает тебе право указывать, на ком мне женится, да еще при Нелли. Так что будь добр, не касайся больше этой темы. Мы, может быть завтра бы брак этот консумировали, и она сама предлагала, только ты же знаешь условия. Я ее за собой утяну. Я из-за этого отказался, а тут ты, и как мне теперь объяснять, что отказался я из-за того, что за нее боюсь. Не поверит после твоих слов! Идиот!
— Я же не знал, что у вас чувства! Хорошо скрываете!
— Мы только сегодня объяснились, как раз на том диванчике. Но не до конца. Ты помешал с этим проклятым флотом Дамбрии! Может, если бы до конца все выяснили, боги бы этот сюрприз не устроили! Выйди, дай договорить!
Густав ушел. Я Нелли приобнял, пытаюсь успокоить, куда там, чем больше успокаиваю, тем больше рыдает. Форменная истерика у девушки. И тут я решился. Пошло оно все к черту! Эта власть, это королевство, не так уж плохо им дядя управляет, бунтов нет, голода нет. Не стоит оно, что бы из-за него самая лучшая девушка так убивалась. И без короны люди живут! Сейчас флот отгоним, наймем корабль, уедем в Островное государство. Надо только документы сделать. Проживем! Запустим идеи Нелли в жизнь, и станем тем самым третьим сословием, что потом будет судьбы государства решать. И для Густава выход будет. Пусть после нашего отъезда донесет королю, что его подлая сестра принца Оливера укрывала и за него замуж вышла, и собираются они бежать в Дамбрию. А он остановить не может, нет у него власти, графиня-то она, ее слушают! Вот и вернет король ему титул!
Начал Нелли эти
