Я лихорадочно соображала. Если Арчеру действительно что-то известно про Ника и Дейзи, может, мы с папой узнаем наконец, что происходит. Или это я просто ищу предлог встретиться с Арчером?
— Завтра не могу.
За всем этим деньрожденным безумием у нас с папой не нашлось и минутки на изучение гримуара, зато всю следующую неделю мы планировали посвятить исключительно ему.
Тут бы мне и уйти, и не говорить ничего больше. А я, словно со стороны, услышала свой голос:
— Через девять дней папа уезжает по делам. Тогда мне будет легче вырваться.
Арчер кивнул.
— Хорошо. Значит, через девять дней, в три часа утра.
— Ладно. Только если ты опять кинешься на меня с ножом…
К моему изумлению, Арчер засмеялся.
— Ты опять об этом! Во-первых, не кидался я на тебя с ножом. Я его вытащил, чтобы задвижку на окне поддеть. А во-вторых, я застрял в подвале наедине с разъяренным демоном. Как ты думаешь, кто из нас двоих сильнее перетрусил?
Я закатила глаза — подвиг не из последних, учитывая многотонный слой теней и блесток на веках. Арчер двинулся прочь и скрылся за стеной растений. Через пару секунду я вышла тоже. Арчера нигде не было видно.
По дороге к столу с подарками я все время искала Арчера глазами, но он, судя по всему, уже ушел. Вздохнув, я стащила с головы корону.
Возможно, я совершаю ужасную ошибку, но ведь папа хотел знать, как Ник и Дейзи стали демонами, и если у Арчера — то есть у «Ока» — имеется нужная информация, почему бы ею не воспользоваться?
— Вот ты где!
Кэл возник у меня за спиной, и от неожиданности я едва не вздрогнула. А потом увидела, во что он одет.
— Откуда это у тебя?
Кэл нарядился в школьную форму Геката-Холла. Пиджак плотно облегал широкие плечи и натянулся еще туже, когда Кэл ими повел.
— Моя бывшая форма. Миссис Каснофф ее привезла. Я, вообще-то, гм… Не люблю маскарадные костюмы. Решил, что это будет удачный компромисс.
Я-то думала, только Арчер умеет красиво носить школьную форму, а оказывается, ошибалась. Ярко-синий цвет хорошо сочетался с загорелой кожей и золотистыми волосами. Кэл вдруг стал казаться намного младше, а когда улыбался, на щеке появлялась ямочка, которой я раньше не замечала.
Он сказал:
— Из тебя получилась отличная Геката.
Я бы фыркнула и ответила что-нибудь ироничное, но что-то было во взгляде Кэла, отчего я сказала просто:
— Спасибо.
Вдруг до меня дошел смысл его слов.
— Постой, миссис Каснофф привезла? Она здесь?
— Ага.
Он кивнул в сторону ледяной скульптуры, и точно — там стояла миссис Каснофф в платье с драпировкой, ярко-синем, как и школьная форма.
Увидев нас, миссис Каснофф подошла ближе.
— Софи! — Я никогда еще не слышала у директрисы такой теплоты в голосе. — С днем рождения! Так приятно тебя видеть!
Я внезапно поверила, что она говорит искренне, а это уже само по себе странно.
Еще более странной была улыбка, с которой миссис Каснофф произнесла следующие слова.
— Мы тут с другими гостями говорили о том, что ты все же решила не проходить процедуру Отрешения. Все очень рады.
Замечательно. Больше на празднике и поговорить не о чем, кроме как о моем сугубо личном выборе.
Я попыталась пошутить:
— Это, наверное, с вами впервые.
Поскольку миссис Каснофф смотрела на меня с недоумением, я пояснила:
— Ну, чтобы я вас порадовала.
Тут директриса меня совсем ошарашила — она рассмеялась. Всего лишь короткий, тихий смешок, и все-таки.
Миссис Каснофф не успела окончательно взорвать мой мозг — к нам подошел папа в длинной черной мантии, с посохом, увенчанным темно-красным драгоценным камнем, вырезанным в форме граната. И снова я не поняла, что означает костюм.
Судя по тому, что папа и миссис Каснофф просто кивнули друг другу, поздороваться они успели раньше.
— Тебе весело? — спросил папа, глядя на меня с такой надеждой, что я заставила себя улыбнуться.
— Да, самый чудесный праздник на свете!
Кажется, я слегка перестаралась, но папа явно обрадовался.
— Хорошо! Я понимаю, получилось несколько чересчур, но… Я ведь первый раз в жизни праздную твой день рождения. Хотелось, чтобы он запомнился надолго.
Во мне бушевали чувство вины и другие столь же неприятные эмоции. Чтобы папа не заметил, я повернулась к столу с подарками. Один подарок все еще парил в воздухе, лениво описывая круги. Под моим взглядом он полетел ко мне и плавно лег в ладони.
— По-моему, он хочет, чтобы его открыли, — предположил Кэл.
Обертка была густо-фиолетовая, а серебряная ленточка изгибалась и завивалась вокруг моих пальцев, как будто под водой. Красивый подарок, только от него ужасно несло магией. Наверное, это из-за чар, которые держали его в воздухе, подумала я, развязывая бант.
Сначала я ощутила странный металлический запах, какой бывает иногда в грозу. Сверкнуло красным, и сразу грохнуло — такой звук раздается, когда самолет преодолевает звуковой барьер. Я услышала, как кричит не то папа, не то Кэл, а потом оказалось, что я лежу на спине и почему-то очень болит плечо.
Уши словно ватой заложило, но у меня было смутное ощущение, что в зале все вопят. Мимо лица протопали чьи-то ноги. Вспомнился выпускной вечер, когда я сидела в луже пунша, а кругом бушевал хаос. Плечо уже не просто болело, его жгло как огнем, и я не сдержала стона. Рядом толпился народ. В первые ряды протолкался некто высокий в маске. Губы у него были плотно сжаты, знакомые карие глаза смотрели, как мне показалось, со страхом. Я уже открыла рот, сказать Арчеру, чтобы выметался отсюда, и в последний момент сообразила, как это было бы глупо. Толпа опять сместилась — и Арчер исчез.
Передо мной появилось лицо Кэла. Слов его я не слышала из-за звона в ушах. По движениям губ я догадалась, что он велит мне лежать и не двигаться — это выполнить было нетрудно.
Он взял меня за руку, и, хотя боль не ушла, меня охватило ощущение покоя. Я, словно одурманенная, смотрела, как Кэл вынимает из моего плеча шестидюймовый осколок демонического стекла. Как только Кэл его вытащил, боль чуть-чуть утихла, зато я поняла, что останется еще один шрам.
— Ничего себе подарочек, — прошептала я.
Тут подошел папа и помог мне сесть. При этом рукав у него задрался и стало видно, что пониже локтя засели несколько осколков демонического стекла.
— Все нормально, — сказал папа, не дав мне времени заговорить. — Кэл удалит их позже. Ты-то как?
Плечо у меня все еще горело, но больше нигде боли я не чувствовала. Все прекрасно, если не считать шока от того, что меня внезапно швырнуло на пол, да еще и порезало.
