У меня нет времени думать, как она здесь оказалась, как обогнула гряду вперед нас и где её пятерка. На меня идет дурно пахнущая волна, поднятая взбешенной девкой… не могу поверить, что она это делает на глазах у всей академии!
Или же предполагается, что это честная игра?
Но тогда почему настолько злое лицо? И целенаправленные удары?
Мне удается, наконец, сосредоточиться и разжижить пространство вокруг. Все что я успеваю придумать — превращаю трясину в озеро, с грязной и чуть более плотной водой, чем привычно, но плыть в ней можно.
Я ныряю, чтобы дезориентировать соперницу, быстро догребаю до берега… надеюсь до него. И, оттолкнувшись от сгущения, выпрыгиваю почти перед брюнеткой.
В руках Милагреш нож… два ножа.
И дикая ярость.
Она машет ими остро, быстро, умело… древнее искусство перед которым мне не выстоять — я так не умею. Выхватываю собственный клинок вовсе не для того. Создать сейчас что-то с нуля я не успею, а вот одним махом срезать рукава рубашки и превратить их в горящие магическим огнем ленты…
В голове пусто, а в ушах стучит кровь, мешая услышать, что происходит вокруг.
Милагреш отступает под моим напором. Понимает — как и меня, от порезов, её тоже не спасут от ожогов артефакты защиты.
Какое-то время мы танцуем свой странный танец, а потом… она просто выбрасывает ножи вперед. На поражение. И я вдруг чувстувую, что она плюет на правила и на то, что это всего лишь игра… отбор. Уж не знаю, что с ней произошло и почему, но вижу — она и правда жаждет меня уничтожить. Пытаюсь сгустить воздух и… не успеваю.
Но лезкия не достигают вожделенной цели. Меня кто-то сбивает с ног. Неужели мои парни добрались?
Я охаю и присаживаюсь, узнав в спасшем меня студенте капитана пятерки, в которой подвизалась брюнетка. Тот смотрит одновременно зло и растерянно… но это длится всего мгновение. А потом он вскакивает, хватает Милагреш за руку и тащит ее прочь, выкрикивая в её сторону какие-то ругательства… Меня же поднимают знакомые руки. Мигель. А Вальдерей рядом с перекошенным лицом — похоже, они застали кусок нашего «боя» — закручивает незнакомое мне заклинание и наставляет руки на бегущую брюнетку…
— Нет! — я бросаюсь наперерез, и говорю быстро, — Остынь. Не время… мы потом разберемся.
Рычание… но через силу он кивает.
Череда взрывов ставит яркие точки в нашем почти несостоявшемся диалоге. Подарок то ли магистров, то ли того парня… но мы существенно замедляемся и когда выходим к «столице» — огромному хрустальному конусу — получаем штрафные балы и дополнительные загадки.
Что там загадки… столько вопросов мне не задавали ни на одном из экзаменов. Вещает, кстати, конус…. голосом короля. И каждый раз я морщусь, когда слышу знакомые нотки.
Но не позволяю себе расклеиться.
Следом начинается и вовсе калейдоскоп отвратительных фантазий.
Дикие звери, которые нападают чуть ли не из-под земли. Внезапные провалы и острые пики из-под земли. Летящее со всех сторон оружие. Взбесившиеся деревья. Одержимые, в которых превратились "мирные жители".
И дуэли, дуэли, дуэли…
Возникает ощущение, что все пятерки уже давно водят по кругу… по спирали. Мы то приближаемся к нашей цели, то оказываемся на противоположной стороне Периметра. И снова и снова должны взбираться на сероватый песок и участвовать то вместе, то по одному в магической дуэли.
Одно средство. Одна стихия. Один кристалл или заклинание…
Перед противниками вспыхивает лишь образ орудия, задуманного магистрами, а дальше все зависит от тебя. Как поймешь, как быстро «добудешь», как можешь пользоваться. Дуэль и снова дуэль…Будто задача не просто проверить, каким количеством инструментов владеет каждый, но вымотать нас.
Посмотреть, будем ли мы так сильны в конце, как в начале.
Иногда я выигрываю. Иногда — нет.
Вот и последняя дуэль на большой, почти пустой площадке, испещренной трещинами и такими же песчаными кругами, на которых боролись едва ли не все члены пятерок, заканчивается совсем плачевно.
Я не знаю этого заклинания — скорее всего просто не проходила еще — и даже не могу выставить защиту. И меня сносит горячей ураганной волной, причем далеко и так неудачно, что нога попадает в трещину и я вскрикиваю, чувствуя, как неестественно выгибается лодыжка…
Мне тут же начинают оказывать помощь, вытаскивая, и я с удивлением понимаю, что это Хайме-Андрес. Лицо парня сосредоточенно, а действия почти несдержанны.
Ах да, он же дрался в соседнем круге…
Снова вскрикиваю на какое-то особенно резкое движение, и вдруг слышу злое:
— Убери свои руки и вали к собственной пятерке.
— Не раньше, чем помогу Эве-Каталине, — кажется, Хайме-Андрес тут же забывает обо мне и разгибается.
— Для этого здесь я…
— Ты опоздал.
Твою ж завесу! Я поднимаю голову и не могу поверить своим глазам. Они просто вцепились друг другу в доспехи и вот-вот упадут в пыль, как дворовые мальчишки! Эти двое и раньше старались доказать друг-друг, кто лучше… во всяком случае способней и ценнее, но не здесь же…
Не сейчас! А лучше вообще никогда.
— Ты все равно её не вернешь, — цедит Даниель и у меня возникает чувство, что по его коже пробегают всполохи.
— А я попробую, — парирует Хайме-Андрес.
— Да прекратите вы! — я уже встаю, оставаясь, правда, неустойчивой, и стараюсь говорить жестко. — Пока вы тут выясняете, кого не сожрет завеса, прочие давно разбежались.
Оба поворачиваются ко мне с несколько виноватым выражением лица… И меня радует, что Вальдерей отступает первым. Отмахивается небрежно от моего бывшего жениха, и присаживается передо мной на корточки, берясь за поврежденную ногу, так что я вынуждена опереться ему на плечи.
Через сапог я чувствую приятное тепло… сменяющеееся мгновенным холодом. Ну да, временное обезболивание, а уже после целители разберутся…
Поверх склоненной темной макушки я смотрю на замершего да Кастелло-Мельхора и мотаю отрицательно головой. На все отрицательно….
— Иди уже.
Тот кривится, как от сильной зубной боли, но действительно бежит к ожидающей его пятерке.
Как и мы… добираясь, наконец, до «завесы».
32
Переписанная много раз легенда о появлении нашего мира в том виде, в каком он есть, гласила, что прежде он был разделен Зеркалом, сквозь которое ничего не проникало туда, где жили люди. А потом вместе с магией они получили Завесу вместо зеркала.
Сквозь нее можно было проникнуть… более того, многим хотелось. Ради славы, из интереса.
Тайны притягивали.
Вот только далеко не все, кто отправлялся по ту сторону, возвращались.
Сейчас ходоками за завесу были только самые сильные маги. Обладавшие самой устойчивой психикой и самой высокой концентрацией осколков. И то, последние годы ту сторону посещали все реже.
ТАМ становилось все опасней.
Примерно десять лет назад король даже запретил ходить туда пятеркам. Потому что те не имели преимуществ… а гибли все вместе, как оказалось.
За завесой вообще не работали наши законы кристаллографии, они будто искажались и становились прямо противоположными.
В свое время я изучила все отчеты и труды относительно завесья. Меня на то сподвигла бабушка и тот факт, что дед отправился туда, когда мне было четыре года… и не вернулся. Бабуля жила с нами и нами, держалась гордо, ровно и даже весело, но и в детстве я удивительно чувствовала, насколько она тоскует.
И эта тоска и боль, как часто бывает у людей сильных, преобразилась в определенную деятельность.
Она стала одним из главных специалистов по тварям и законам завесья. Её мнения спрашивали перед каждым большим походом. Она не раз читала специальные лекции. И даже опубликовала две тонкие брошюры.
И многие знания передала мне и Питеру — Дамиену, как и подарки вроде той коробочки, в которой мы еще подростками оставляли глупые послания. А то что не успела передать… остались ее записи. К которым я пока так и не подступилась после ее смерти три года назад.
