Эх, бабуля… может и хорошо что ты с дедом не увидела, что произошло с вашим сыном?
В завесье жили твари. Я хорошо помнила картинки почти каждой. Те маги, кто возвращался, тщательно рисовали и описывали их внешний вид. И способы, с которыми они расправлялись с живыми.
Много было и существ, проникающих в наш мир. Они нуждались в осколках, которых там не осталось, похоже. Они же притягивали их к Завесе — именно потому границы там охраняли. Порой не столько от самих тварей, сколько от тех магов, кто зачарованно шел с нашей стороны.
Не более дня вблизи Завесы…. а потом отъезд и смена караула.
Питер-Дамиен ушел туда, по словам дознавателя. А тех, кто ушел и не вернулся в течение нескольких часов считали… мертвыми.
Пусть. Наверное это хорошо, что ОНИ считали Пита мертвым. Не способным на расправу — или на то, чтобы рассказать правду. Я, по размышлении, решила, что да Валонгу не только жаждал воспользоваться моими навыками и кровью, причем по моему согласию — в части подземных ходов. Но и узнать через меня, где мой брат.
Нет, я никому не скажу… даже если узнаю.
А пока сосредоточусь на тварях, что полезли из-за нашей «завесы». Как мы и думали их иллюзорность вовсе не мешала им ранить, почти смертельно. Как я и была уверена, магистры воспроизвели не только тех, кого изучали в Академии — но и совершенно новых особей.
Нам пришлось драться.
Потому что проникнуть за серебристую дымку, туда, где, по нашему мнению, был финал всего этого безумного действа, можно было только через гору трупов.
И победить тварей и не пасть самим… Это было сложно. Очень.
Мы то сплетались в многогранники, то действовали по-одному. Отражали магические плевки и удары хвостов. Сопротивлялись засасыванию в воронкообразные пасти. Уничтожали мелких грызущих существ, волнами появлявшихся из ниоткуда.
Бой за боем.
Снова и снова.
Теряя счет времени и уже почти вяло.
Я чувствовала с каким трудом концентрируются осколки, слышала, как ругается Мигель рядом, видела, как зажимает руку раненый Жоакин.
Но останавливаться было нельзя.
Похоже, проверяли, что мы можем сделать на остатках сил. Дадим ли второе, третье магическое дыхание измученным организмам. Справимся ли с непрерывным потоком.
Я чуть не пропустила гадость, которая готовилась налепиться мне на лицо и сожрать кожу живьем, но меня оттолкнули и раздавили тварь неизвестным мне приемом.
Просто сплющили.
С удивлением узнала Бенисио-Витора, капитана четверокурсников. Мы переглянулись и кивнули друг другу. Да уж, здесь нет смысла соперничать… лучше объединиться и помочь каждому проникнуть на ту сторону.
Они лезли и лезли, почти без просвета… а когда тот появился, спустя бесконечность, я даже не поверила.
Но меня уже дернули за руку и потащили. Вальдерей. Рядом сосредоточенно бежали ребята из обоих пятерок…
Рывок.
И оказываемся за пределами Периметра.
Финал? Кажется, да.
Но я настолько вымоталась, что меня это мало волнует. Вижу, как появляются и другие пятерки — с разных сторон. Равнодушно смотрю.
К нам уже подошли целители, помогают рассесться в несколько повозок, что доставляют назад к магистрам — путь тут короткий, но, похоже, магистры знают что делают. Никто из нас сейчас не в состоянии идти. И не озабочен тем, чтобы выглядеть стойко.
А возле посомта мы просто сидим, привалившись, к столбам и трибунам и где-то за пределами нашего внимания кричат студенты и совещаются магистры.
Один из дежурных целителей обходит участников с укрепляющим зельем. Рядом со мной почти улеглись Мигель и Вальдерей, подпирая с двух сторон. И я борюсь с желанием закрыть глаза и привычно склонить голову на плечо Даниеля.
Мы молчим. Есть ли что обсуждать? Позже. Сейчас все будет зависеть от того, как мы показали себя в сравнении с другими пятерками
Но я точно знаю — наша выложилась по-максимуму.
И, наверняка, выглядим не менее плачевно, чем прочие. Подпаленные лица, кровоточащие царапины, грязная одежда… на некоторых она вовсе не наблюдается. Пятерка Хайме-Андреса напряжена и смотрится, пожалуй, неплохо. Бодро. Четверокурсники бурно обсуждают произошедшее, а вот в стороне… от всех в стороне сидит Милагреш и смотрит отсутствующим взглядом вдаль.
Я наблюдаю, как через шумно радующихся пока неизвестно чему однокурсников, прорывается Луиса — Эрика и опускается на колени перед Андре. Начинает причитать и всхлипывать, теребя его пальцы. Но тот резко одергивает руку, и выговаривает зло и быстро, отчего девушка вскакивает и убегает…
Я не испытываю по этому поводу ни злорадства, ни сожалений.
У каждого из нас свой путь.
— Как-то задерживаются они с объявлением победителей, — морщится Мигель и я с ним соглашаюсь.
Наконец, мы видим на помосте ректора.
И даже находим силы чтобы встать и выслушать его.
Вот только услышанное не слишком мне нравится…По словам Энрике-Луиса да Фароса, три команды достойны поехать на Игру. Они не смогли выделить две — и потому назначают через два дня дополнительное испытание.
«Слияние».
У кого уровень окажется выше — тот и отправится в путь.
Я замираю. И еще больше, когда слышу какие именно команды остались.
Наша. Хайме-Андреса. И Бенисио-Витора.
Мой бывший жених и его друзья явно недовольны таким решением, четверокурсники радуются — по большому счету, у них были самые малые шансы.
Но ведь в прошлом году тоже поехал четвертый курс?
Пятерка Даниеля.
А вот в нашей команде царит глубока задумчивость. И я понимаю почему.
Слияние подразумевает не просто сумму осколков.
Но сработанность. Знание друг друга. Доверие.
И откуда они в пятерке с новым человеком? Особенно если этот человек… не озвучивал истинных причин своего появления.
И своих целей.
33
— Эву Феррейру вызывают к ректору.
Я уже даже не удивилась. С извинением поднялась и, не глядя на магистра и прочих студентов, вышла вслед за секретарем. В который раз я иду к Энрике-Луис да Фаросу? И снова с некоторым недоумением…
Вчера нас оставили в покое — накормили до отвала и отправили спать. Чем я и занялась, потому что сил на какие-либо мысли или учебу не было.
Завтра нам предстоит продемонстрировать всем слияние. С парнями договорились потренироваться вечером… но без особого напряжения. Мы все понимали, оно либо есть, либо нет. И даже если каждую секунду этого дня мы проведем вместе, это ничего не изменит.
Но я полагала, что у меня есть хотя бы спокойное сегодня.
Ошиблась.
И теперь иду знакомым путем.
— Эва-Каталина, — ректор был в кабинете один. — Присаживайся. Может… чаю?
Недоуменно изогнула бровь. Он и в лучшие-то времена не угощал меня, с чего сейчас начинать? Или…
Я почувствовала, как меня бросает в холодный пот.
Может у него совсем плохие новости? Вскинула глаза, напряженно впиваясь зубами в губу…
— Нет-нет, ничего не произошло, — он дернулся и даже смутился, осознав, как это выглядело со стороны. — Я лишь подумал, что и правда не слишком-то тебя поддерживал… в меру своих возможностей. Но в том не моя вина.
— А попечительского совета? — я с трудом убрала явную насмешку из голоса.
Да Фарос вдруг встал, неловко покачнулся и провел руками, что-то меняя в структурах воздуха. Я не стала присматриваться — но, похоже, он заключил нас в кокон безмолвия.
А потом прохромал к окну. Была у него такая привычка — смотреть на сад, размышляя и проговаривая свои размышления. Кому-то она казалась даже признаком неуважения… но я знала что это только привычка.
— Когда твоих родителей арестовали, а с отца сняли полномочия, все растерялись, — начал он глухо. — Незаменимых людей в королевстве не бывает… даже король может быть новым, не так ли? Но на главу рода да Феррейра-Ильяву оказалось заведено очень многое. А ведь взяли под стражу не только его… его помощников. Часть людей. Кто-то ушел сам. В Совете и тех областях, которыми заведовал твой отец, до сих пор все очень не однозначно. Это уж не говоря о потерянных деньгах, времени, связях. Ты знала что в южных королевствах снова начался дележ территорий между чаями?
