вам шаенов.
Взгляд Астеша стал совсем сумрачным.
– Сейчас же объяви, что все уволены, Хайн. В замок мы не пойдем. Это чистое самоубийство.
Хайн усмехнулся.
– Значит, завтра сюда войдет государственная стража и вас выведут насильно.
Генерал поморщился.
– До этого момента ты уже уволишь и выведешь всех слуг. Попробуем замаскировать Киару под служанку, и она уйдет с ними. Если повезет, то на какое-то время скроется.
– Сомнительный вариант, Астеш, – хмыкнул Хайн. – Ее все равно будут искать.
– У нее появится хоть какой-то шанс. Со мной уже никакого. Завтра всех выведешь.
Хайн отвернулся и, уже не смотря на генерала, произнес:
– Сахли выведет. Она знает тропы в лесу, уведет в горы. Может, там пересидят какое-то время.
Астеш бросил быстрый взгляд на начальника стражи.
– А ты?
Хайн повернулся, выпрямился.
– Для меня всегда было честью служить вам. Будет честью и умереть. Как и моим ребятам. Мы принесли вам присягу, и ни один не посрамит свое имя.
То, с какой спокойной гордостью это было сказано, заставило меня покрыться ледяными мурашками.
Я вскочила.
– Нет! Так нельзя. То есть да, слуг необходимо обезопасить. Но я никуда не пойду. Я… – На секунду смолкла, собираясь со словами. – Будущая жена лорда Астеша Райена. И это из-за меня мы оказались в таком положении. Значит, я остаюсь. Но и хоронить нас раньше времени не позволю! Нет!
– Есть другие, более жизнеутверждающие предложения? – повернулся ко мне Хайн. Астеш продолжал стоять, смотря мимо нас и заложив руки за спину.
Я молчала, тяжело дыша и старясь не зарыдать от бессилия.
– Есть. Пока Сахли будет выводить слуг, мы пойдем в замок. Это даст слугам время скрыться.
Астеш посмотрел на меня. Такого бледного лица я у него никогда не видела.
– Вы понимаете, что говорите? – сухо выдавил он. – Там вас точно без суда и следствия…
Я вскинула голову.
– Не думаю, что нас будут ждать прямо у ворот с секирами наперевес. Если бы государь желал, мы уже красовались бы без голов. Вместо этого он угодливо приглашает нас в замок. Горд не уверен, ему нужно убедиться в своих подозрениях. А это время. И откуда вам знать, что хотел бы предпринять государь, подтвердись его опасения?
В любом случае пока открытых обвинений нам не предъявлено. Если же мы сбежим или откажемся от приглашения, то, можно сказать, сами распишемся в собственной вине. И что тогда? Осада? Дадим бой? Не думаю, что мы сможем противостоять паре сотен обученных вояк с государем во главе. Даже семья Салтьер не смогла…
Сказала это и смолкла. Что-то тонкое и очень болезненное скребнуло по душе. Будто я неосознанно упомянула нечто важное и теперь не могла понять, что же так задело меня в моих собственных словах. Договаривала уже без особого пыла:
– Трое против сотни? Не завышена ли ваша самоуверенность, генерал Астеш?
– Почему же трое? – хмыкнул Хайн. – А как же мои ребята? Три десятка крепких, лично генералом и мной обученных стражников.
Я смерила Хайна насмешливым взглядом.
– Готовы положить их головы рядом с нашими?
Хайн и Астеш переглянулись. А я, хоть и неуверенно, но все же продолжала:
– А если мы сможем убедить Горда в том, что я не опасна? Там, за завесой, он сказал, что не ощущает во мне магии. Так, может, ее нет и наши опасения бессмысленны? А завеса… Может, я стихийница? Они же вполне безопасны. Их сила только и может, что взаимодействовать со стихиями. Ее даже магией нельзя назвать.
Глянула на сомневающиеся лица мужчин и уже с мольбой произнесла:
– У нас есть шанс. Крохотный, но есть!
– Шанс быть казненными на главной площади при тысячной аудитории? – усмехнулся Хайн. – Веселенький такой шанс.
– А лучше здесь? – Я разозлилась на твердолобость шаенов. – Бессмысленно и глупо, без надежды на спасение? Я же предлагаю пусть и отчаянную, но возможность избежать смерти и преследований Горда. Всего-то и нужно доказать, что я не опасная темная шаенка!
Хайн и Астеш переглянулись.
– Я иду предупредить Сахли, чтобы собирала слуг, – скупо сказал начальник стражи, направляясь к двери.
– Я иду предупредить мадам Гошри, чтобы пораньше посетила леди Киару, нужно создать ей приличествующий образ, – бросил генерал. Посмотрел на меня. – Киара, ложитесь спать.
Не выдержав, я кинулась к нему, но в шаге остановилась, не осмеливаясь прижаться, обнять. Слов у меня не было. Зато сердце билось так отчаянно, что, вероятно, мое переживание отражалось и на лице. Никогда уже я не смогу вот так смотреть в чьи-либо глаза. И никто никогда не будет смотреть так, как смотрит на меня Астеш. Шаен, который сегодня показал, что готов отдать за меня жизнь. А я поняла, что за его жизнь готова сама пойти на эшафот. И, возможно, эти два страшных желания в скором будущем исполнятся.
В глазах генерала мелькнула невысказанная нежность. Он шагнул ближе, прижал меня к себе и тихо шепнул в волосы:
– Все будет хорошо, Киара. Верь мне, моя девочка, просто верь. Ты будешь жить.
Поцеловал в висок и отстранился. Как же мне хотелось остановить этот момент! Быть рядом с ним. Но оставалось лишь смотреть, как Астеш и Хайн выходят из комнаты.
Я с трудом сдерживала готовые вырваться слезы. Нет. Дочь генерала Лавона не может рыдать в такой ситуации. Будущая жена генерала Райена не имеет права распускать нюни, она должна думать о том, как решить проблему и каким способом защитить близких и родных. Она должна…
А где-то далеко-далеко тоскливо и горестно завыли гариконы.
Я подошла к окну, прикрыла глаза, вслушиваясь в их тягучие голоса, заполонявшие мою душу неизмеримой тоской.
Гариконы. Хищные, ловкие, твари тьмы и ночи. Принявшие меня, как свою. С глазами-звездами и умными мордами. Они стоят на страже таких, как я, повинуются, слушаются. Они чувствуют меня и мое состояние.
И снова мне показалось, что откуда-то из недр сознания пытается выскользнуть некое понимание.
Таких, как я?
Гариконы!
Распахнула глаза, всматриваясь в ночную тьму.
Они защищают таких, как я!
Попыталась вспомнить рассказ Астеша о гибели семьи Салтьер. Что же там такое было… Было! Нет, наоборот. Не было. В его рассказе не упоминались гариконы. Почему они не защищали семью темных шаенов?
Не защищали, потому что…
Озарение острой молнией резануло по моему сознанию. Мысль, недавно ускользавшая, внезапно стала яркой картинкой. И мне стало жутко. Жутко настолько, что я вцепилась руками в подоконник.
И все же.
Гариконы!
Все это время бывшие рядом. Тенями ходившие в лесу и у стен замка. Они были там, в темноте ночи. Ждали меня и вслушивались в каждое движение, ощущали каждый мой шаг, слово, чувствовали ментально.
Они должны были быть с семьей Салтьер. Но их не было.
Я кинулась к выходу. Что бы там ни внушал мне Астеш, теперь я точно была уверена: мне необходимо поговорить с Дарьером.
В его комнату я вошла с высоко поднятой головой и тяжело бьющимся сердцем. Он стоял посреди комнаты, спиной
