прищуром смотрел на старца.
- После ритуала? – язвительно подсказал некромант.
Леший вздрогнул всем телом.
- Мне это казалось хорошей идеей… Задобрить Бога Смерти, чтоб не трогал больше моих зверюшек… - шепот лешего постепенно перешел на речитатив, глаза он прятал.
- На алтарь льют свежую кровь, - снисходительно пояснил Ринтан. – А не сцеженную с подтухшего трупа. – Хорошо, что у тебя ничего не вышло.
- И что бы тогда было?
Некромант многозначительно пожал плечами.
- Кто знает.
Врет.
- Да объясните уже, что здесь происходит?! – не выдержала я.
- А происходит здесь то, что наш дорогой Ефим Егорыч пытался открыть портал какому-то некроманту! А в результате неправильно проведенного ритуала и кучи неумелых темных ловушек, здесь оказались мы! А еще Ефим Егорыч не хочет признаваться, как первый раз попал к алтарю и как на него нацепили якорь! - голос Ринтана почти звенел. - Ну?!
- Не скажу! – выкрикнул леший. – И вообще, выметайтесь из моего Леса!
- Да, конечно! А спящие зомби тебя не смущают? Да и проводник улетел к хозяину лишь на время. Мне кажется, Лес-то твой уже не твоим скоро будет…
- Какие еще зомби?
- Охранники, - услужливо пояснил некромант. – Те, что восставать будут, едва чужая нога на их территорию ступит…
- Их?.. – возмущенно прищурил глаза леший.
И тут Лес огласил пронзительный девичий визг, полный ужаса.
- Дунечка… - испуганно слетело с губ побледневшего Ефим Егорыча. –Дуняша!
И бросился напролом через кусты, который с почтением раздвигались перед ним. Мы бросились следом, и с нами кусты были не столь вежливы и больно хлестали по лицу.
- Деда! – раздалось где-то совсем близко. – Деда, помоги!
Плач был не просто девичьим. Он был детским.
Буквально вывалившись из непролазной чащи на широкую поляну, я успела увидеть, как наш старый и немощный Ефим Егорыч в прыжке обращается в огромного серого волка и сбивает с ног какую-то ожившую падаль, а после принимается рьяно рвать зубами омертвевшую плоть, которая разлеталась в стороны, легко сползая с костей, но зомби это не волновало. Он пытался ползти к маленькой, лет пяти, заплаканной девочке в красной в белый горошек косынке, что крохотным комочком сжалась на пеньке. А вокруг нее стояла стена ощерившихся зверей.
Олень, опустивший острые рога для атаки. Несколько уже покусанных волков, шипящие лисицы, рысь, камышовый кот, белки, зайцы, мыши. Сплошная живая стена, в некоторых местах весьма окровавленная…
Я было метнулась к девочке, но меня не пустили.
- Кикимора лесная, не трожь, - преградил рукой путь Ринтан, а сам ринулся вперед.
Волк и зомби сплелись в рычаще-кусачий клубок, из которого периодически можно было разглядеть то хвост, то лапу, то голову, то кость торчащую. Я хорошо запомнила, насколько не убиваем был медведь, и теперь со своей огненной помощью не спешила.
Фиолетовый удар молнии пришелся на обоих. Зато разметал по обе стороны соперников. Зомби очухался быстрее и снова ринулся к девочке. В нем я узнала бывшую росомаху. Не медведь, но такая же настырная, злобная и, если так можно выразиться про нежить, живучая.
Ринтан стоял на одном месте и методично и сосредоточенно запускал в зомби фиолетовые разряды, каждый из которых вырывал куски плоти. Когда все лапы оказались оторваны, он подошел к пытающейся на брюхе ползти вперед и брызжущей во все стороны слюнями нежити и размозжил ей голову огромным булыжником. Тварь только тогда затихла.
- Надо для надежности отделить голову от тела, - сказал он негромко, доставая нож.
Серый волк с голубыми глазами сидел рядом с девочкой и часто-часто дышал, высунув язык. Девочка вцепилась ему за шею и плакала, а он смотрел на Ринтана, который одним движением доделал дело до конца. Этот зомби больше не встанет.
- Бедный ребенок, - посочувствовала я. – А почему мы ее раньше не видели?
- Потому что ее здесь быть не должно, - задумчиво ответил некромант, сверля взглядом перевоплотившегося обратно в благообразного старца лешего. – Кажется, я знаю, зачем он ходил к алтарю первый раз…
- Лови своих зомби-охранников, - хмуро пробормотал Ефим Егорыч, баюкая на коленях девочку. – Я все расскажу.
Ринтан усмехнулся.
- Ну, тогда показывай, где закопал.
Дуняша суетилась, по-хозяйски разливая чай, совсем как взрослая. Ребенок как ребенок. Едва оправилась от страха, как принялась трещать, как заведенная. В общем-то, она практически все и рассказала раньше лешего.
И какие здесь грибы, и ягоды, и где ежиха недавно разродилась, и в каком дупле сова живет, и как умерла она однажды…
- Я ту пещеру первая нашла, первая! – запальчиво рассказывала она, пока мы делали рейд по спящим зомби. – И череп настоящий там видела, представляете?
- Представляем, - скупо отвечал Ринтан, осуждающе посматривая на лешего.
- А потом как вспыхнет!
- Защита, - вяло прокомментировал некромант.
- Как холодно стало, вот тут, как будто ледышку проглотила, - девочка дотронулась до сердца. – А потом я по серому туману блуждала… Плохое место, мне не понравилось. Темно и страшно. Лес был рядом совсем, я к нему бежала-бежала, чуть чудища какие-то не съели…
У меня мурашки пошли по коже от собственных воспоминаний. Мир мертвых? Мы с Ринтаном без слов переглянулись.
- А потом меня дядька какой-то вывел! – радостно воскликнула Дуняша.
Некромант аж остановился, как вкопанный.
- Что за дядька?
- Не знаю, - легко пожала она плечами. – В плаще черном, я его за руку держала, а он меня через лес провел, только страшный лес был какой-то, не то, что наш…
- Еще и дар сохранил… - пробормотал Ринтан и хмуро перевел взгляд на лешего. – Ну и кого ты о помощи просил? Кому задолжал-то?
Старик отвернулся.
- Силы Высшие просил. Рыдал на том же алтаре…
- И она вдруг сама ожила? – скептически поинтересовался Ринтан. – В тебе вдруг открылся дар некромантии?
- Не сама, - неохотно признался Ефим Егорыч. – У меня артефакт был, от кого-то из путников в качестве благодарности осталась воронья голова засушенная. Некромантский артефакт! Я домой за водой живой сбегал и ее заодно захватил, на алтарь бросил, а она как заговорила!.. Все сказала, что сделать… Вернулась моя внученька! Живая вернулась…
На полупрозрачных глазах лешего блестели слезы, которые он украдкой стряхивал в сторону.
- Положил я Дуняшу на алтарь, в руки голову воронью вложил, уж прости
