Подумала – и направилась к переходу.
Он сидел ко мне спиной, как я несколько дней назад со своей плюшкой, и вздрогнул, когда я положила ему руку на плечо.
– Пойдем? – сказала я тихо, – Хочу тебе кое-что показать.
Он встал и пошел за мной через переход, кажется, ничего хорошего от этого приглашения не ожидая.
– Вот, – показала рукой на «Красотулю», – не в моих силах сделать большее, но я могу ненадолго дать тебе крылья, если хочешь. Летим.. со мной?
Он улыбнулся и просто сказал «Да». В его глазах я не видела ни страха, ни сомнения, только предвкушение... понятное мне предвкушение от встречи с небом.. Я его тоже уже ощущала всем своим существом.
Старт ; мощное, но мягкое подталкивание артефакта, скольжение, взлет.. и вот оно – парение.. Мне стало легко-легко, я засмеялась и взглянула на своего дракона. Но его лицу блуждала невероятная улыбка, от которой меня переполнило искрящееся и совершенно невообразимое счастье. Его рука накрыла мою, и к легкости добавились нежность, уверенность и тепло. Мы совершенно потеряли счет времени, делая круг за кругом, ловя потоки, смеясь и откровенно наслаждаясь полетом. «Крыло» понемногу теряло высоту и мы, наконец, направили его на один из покатых склонов, поросший зеленой, нагретой солнцем травой..
Нас слегка тряхнуло при приземлении. Но это только раззадорило, и, вылезая из объятий «Красотки» мы хохотали в голос. Эйфория полета веселящим газом бродила в крови. Создатели, я никогда не видела Гиларда таким откровенно счастливым. Что там Алирийский говорил о драконьих мальчишках? Сейчас передо мной стоял точно такой... и смеялся так, что сердце заходилось.
– Я балда, – созналась я, – совершенно не следила за высотой, теперь придется обратно к переходу по горам карабкаться.
Гилард сделал легкое порхающее движение рукой, и перед нами вспыхнуло зеркало нового перехода... просто так, безо всякой рамки..
– А что, так можно было? – удивилась я.
Сам автор сего произведения уставился на переход неверящим взглядом, будто на совсем уж небывалую диковинку... Сначала на него, потом на свои руки, снова на переход... затем прислушался к чему-то внутри себя, а потом, будто страшась поверить чему-то, сделал несколько стремительных шагов. Сверкнула яркая вспышка, будто на зеркальную поверхность попал солнечный луч – и пришла моя пора вытаращить в недоумении глаза, потому что надо мной склонилась, ликуя, бордовая драконья.. морда лица. Я восторженно таращилась в знакомые желтые глаза с вертикальным зрачком и даже не знала,что на это сказать...
– Красивый, – выдохнула, наконец, – ты всегда будешь моим любимым драконом..
Магическое создание склонило голову набок, а потом поднялось в небо, взмахивая темно-красными в черных разводах крыльями.
Вот тут-то меня и накрыло. Я прыгала, сказала, махала руками, кричала «Уррра!» и «Попутного ветра», по-моему, даже колесо на радостях сделала.
Дракон развернулся и понесся прямо на меня. Снова блик, ослепивший на миг глаза, – и на склон рядом со мной сошел Гилард в своем привычном человеческом обличии.
– Я только не понял, – сказал он, усмехаясь лукаво, и заправляя непослушную русую прядь мне за ухо – «Попутного ветра» – это ты мне удачи пожелала или чтобы я проваливал подальше?
Я на миг остолбенела... почему-то я не думала, что он в драконьем обличии все поймет, а тем более - запомнит.. и про «любимого дракона» тоже, получается? Вот хрущ!
Но ничего сказать в свое оправдание мне не дали. Я, правда, не особенно-то и протестовала, мягко говоря... Точнее не протестовала я очень деятельно: и на поцелуи отвечала, и запускала пальцы в его волосы, вдыхая аромат ветра пополам с янтарем, и раздевала, и гладила слегка золотящиеся в солнечных лучах плечи и грудь.. И с восторгом заглядывала в бушующие золотым огнем глаза, зрачки в которых становились до неприличия широкими.. и это подстегивало, заставляло хотеть большего.. И пусть все будет ! Да, потом он «не будет тревожить меня просьбами», но сейчас, хотя бы раз, пусть он будет – целиком и полностью, до донышка, до той самой неуловимой улыбки, прячущейся в уголке этих красивых желанных губ – моим... У меня хотя бы воспоминания останутся...
Много позже, когда тела наши расплелись и волна исступленного наслаждения схлынула, уступив место приятной усталости, я, склонившись, над ним, водила пальцем по его губам, всматривалась в пламенеющее золото глаз, гладила лоб и скулы... и не могла оторваться...
– Ты смотришь так, будто прощаешься, – сказал, наконец, Гилард.
Что я могла ответить... Только грустно улыбнуться и, наклонившись, поцеловать любимые губы, долго, ласково, вкладывая всю болезненную нежность, которую я сейчас к нему испытывала..
– Ди, ты мне нужна, – его ладони вытирали слезы, которые, заразы, горячими каплями бежали по моим щекам, – и я не знаю, как еще дать тебе это понять.
– Нет, – горько усмехнулась я, – теперь уже точно нет.
Он промолчал, а от его взгляда у меня сбилось дыхание. Молчал он, когда мы одевались, и когда помогал разбирать «Красотулю», и когда через переход вернул нас обратно к полигонам.
И в тот момент, когда я уже решила, что мы вот так и расстанемся, вдруг взял мою руку и вложил в нее что-то, отозвавшееся в ладони холодом металла. «Ключи» – поняла я растеряно. И ничего не понимая, подняла взгляд на уже не моего дракона.
– Приходи ко мне, – сказал он. – Приходи, когда будешь готова. Я буду ждать.
– В каком качестве? – спросила, все еще боясь поверить..
– В том, которое сама выберешь, – ответил дракон... и вдруг улыбнулся тепло: – нам ведь нужно с чего-то начинать...
По лестнице в свою комнату я шла, не помня себя, мне казалось, это все сон, и я вот-вот проснусь.
***
На следующий день я вернулась домой к папе. Нам с ним предстоял долгий разговор. Разумеется, выслушав мои откровения, он сначала рассердился, что из него делали дурака, потом разволновался, но в конце концов, конечно, простил непутевое чадо.
В Эстин я ездила несколько раз. В основном к Эйку: мы затеяли с ним строительство еще одной «Красотули» с учетом всех возможных корректировок. Образцом нашего артефакта он проникся, и согласился-таки установить «на борт» и его.
С Маршей, Берни и Милтоном мы активно переписывались и несколько раз встречались с ними в мастерской Эйка.
Раз в неделю я получала из академии конверт, в котором на листе белоснежной бумаги твердым уверенным почерком выведено было одно лишь слово «Жду» и многоточие... Эти послания согревали лучше чашки горячего шоколада в пасмурный день. Но время шло, а я не находила в себе силы, чтобы что-то предпринять, хотя дня не проходило, чтобы я не вспомнила о своем любимом драконе. Если бы он настаивал, я бы точно сбежала или принялась бы вытворять что-нибудь ему назло... Но он просто ждал.. и внутреннее сопротивление во мне понемногу таяло.
Через три таких письма я призналась себе, что мне без него плохо, через четыре – позволила себе поверить, что он действительно испытывает ко мне какие-то чувства, а через шесть – точно поняла, чего хочу.
В один из дней я появилась на пороге академии. Оказалось, бессрочный пропуск на мое имя все это время лежал на проходной. Дверь ректорского дома я открыла своими ключами и зашла, оставив чемодан в прихожей. Дома никого не было, и я, не зная чем себя занять, сначала села в гостиной, пытаясь читать одну из снятых со стеллажа книг. Но дело это оказалось заведомо обречено на провал: после того, как я в пятый раз поймала себя на том, что читаю один и тот же абзац, абсолютно не понимая его смысла, книгу пришлось отложить. Тогда я решила развлечь себя иначе и отправилась на кухню варить кофе. Отыскав все нужные для этого ингредиенты и посуду, я любопытства ради сунула нос в знакомый уже шкафчик и радостно обнаружила в нем кухонный фартук. Бордовый.
За этим занятием и застукал меня хозяин дома. Увидев меня, он замер на мгновение, а затем улыбнулся, и чего в этой улыбки было больше: радости, нежности или облегчения, я ни за что не взялась бы сказать. Просто стояла с фартуком в руках и смотрела в желтые глаза самого желанного на свете дракона.
