Конн коснулся его пальцем.
— Что это?
Она посмотрела вниз.
— Гм… я думаю, аквамарин.
— Я имею в виду, почему ты его носишь?
— Тебе он не нравится, — сказала Люси бесцветным голосом.
Что он мог ей сказать? Что это взволновало его? Что это отталкивало его? И то и другое было правдой.
— Я никогда не видел ничего подобного, — честно сказал он. — Селки не пытаются изменить или украсить свою кожу. Это мило, — добавил он.
— Вот это да, спасибо.
Пальцем, он провел линию от пирсинга в ее пупке к мягким кудряшкам внизу живота.
— Это, — сказал он. — Для меня дороже золота.
Ее дыхание предательски перехватило. Ее глаза были глубокими и темными, как морская пучина. Ветер завывал и стонал за стенами башни.
Он приблизился, скользя губами по ее шее, чувствуя пульсацию паники и желания, ниже — по ее украшенными бисеринками пота грудями в ароматную пустоту между ними, ниже, ниже, следуя за линией, проведенной его пальцем туда, где она была влажной и ждала его. Она вскрикнула, задохнувшись, и запустила руки в его волосы, качнувшись к нему и снова отпрянув. Сладкая. Горячая. Ее чувственный отклик сводил его с ума.
Стекла в окнах дребезжали на ветру, отбрасывая на пол причудливые тени. Она опьяняла его. Ее нужда стала его потребностью, ее удовольствие — его желанием. Он опустил ее спиной на кровать, уговорив лечь на свою шкуру. Ее волосы рассыпались по меху, белое на черном. Встав на колени на полу, с головой меж ее щедрых, гладких бедер, он терзал ее губами, зубами и языком, ощущая ее реакцию, наслаждаясь ей, пока она не забилась в экстазе, и ее дыхание не перешло в рыдания. Он практически тонул в красоте ее оргазма.
Он притянул ее к себе, крепко удерживая, и развернулся, усадив ее к себе на колени. В окна хлестал дождь. Буря шумела в его ушах, свирепствовала в крови. Схватив ее за бедра, он подтянул ее ближе, и она оседлала его, сидящего на краю кровати. Она сжала коленями его бока. Скользнула грудью по его груди. Посмотрела ему прямо в глаза.
Потрясение лишило их обоих дара речи.
Они прикасались друг к другу, но не соединялись, он исследовал ее влажное доступное тело, не теряя самообладания.
— Возьми его, — сказал Конн хриплым голосом, и слова теперь имели совсем иной смысл. Благословение. Мольба. — Возьми то, что тебе нужно.
Он видел, как ее горло дернулось, когда она сглотнула. Его шея была напряжена. В комнате стало темно. Она обняла его за плечи и медленно, медленно, насадила себя на него, впуская его в свою горячую влажность. Конн сжал зубы. Воздух со свистом вырвался из легких. Она пошевелила бедрами, чтобы принять его еще глубже. Он вытянул ноги, чувствуя, как ее мышцы сжимаются и расслабляются, чувствуя, как ее тело сдавливает и отпускает его, яростно стимулируя его копье изнутри. Ее невидящие глаза блестели, пока она двигалась в неуклюжем ритме, впившись пальцами в его плечи, крепко обхватив его своим телом.
Молния рассеяла тени, когда она присоединилась к буре, овладела ей, объезжала ее. Объезжала его. Сила пульсировала внутри и снаружи. Она задрожала. Он застонал. Он почувствовал потрескивание и выброс, когда она сжала его, поднимаясь и опадая как море.
Сердце Конна сжалось.
— Я твой, — сказал он ей.
Но он не верил этому до сих пор.
Их обоих накрыло волной оргазма.
Бледно-желтый свет заливал западную стену внутреннего двора замка. Кусочки торфа лежали, растворенные в нагромождении камней и водорослей, словно зеленая волна, обрушившаяся на берег.
Нежась на солнце, Люси подняла лицо, светясь от счастья. Каждый миг трех прошедших дней, который Конн проводил не с хранителями, он был с ней — по большей части, в постели. Не было ничего, что он не сделал бы за эти дни, и совсем немного того, что они не попробовали. Она чувствовала себя необычайно чувствительной, до боли живой, кожа лоснилась от постоянного внимания Конна. Она сияла изнутри и снаружи.
— Камни, они нагрелись, — сказал Рот со скамьи.
Люси вздрогнула, ее внимание снова обратилось к уроку. Температура во внутреннем дворе значительно поднялась, прибавив по меньшей мере десять градусов.
Грифф потер челюсть своей огромной рукой.
— Айе. Сегодня слишком жарко, чтобы сконцентрироваться на учебе. Идите, наслаждайтесь.
Трое мужчин посмотрели на Люси, их глаза темнели животной настороженностью. Они знали, что она все поняла. Даже мальчики.
Она чувствовала себя так, будто ее окунули в кипяток, ошпарив до красноты.
— Кажется это слишком теплая погода для октября, — заговорила Люси.
Рот поперхнулся.
Йестин опустил глаза.
— Это все течение, — любезно пояснил Грифф. — Оно движется с юга. Поэтому на острове никогда не бывает очень холодно.
— Или очень тепло, — сказал Рот. — Обычно.
Йестин пнул его в лодыжку.
Люси откашлялась.
— Хороший климат для растений.
— Хороший, для овса и яблок, — сказал Грифф.
— И для дикого лука, тоже, — сказал Йестин. — Который растет под фруктовыми деревьями. И для мяты.
Люси рассеянно посмотрела на узкий длинный участок у подножия залитой солнцем стены. Не то, чтобы это было ее дело, но…
— Разве не было бы удобнее выращивать растения в стенах замка. По крайней мере, травы.
— Айе. Эмма сажала какие-то из них за кухней, много лет назад, — Грифф печально улыбнулся. — Теперь они растут не так хорошо.
— За кухней? — Люси нахмурилась, представляя отдаленный внутренний двор замка. — Там совсем немного солнечного света.
— Вы могли бы пересадить их, — предложил Грифф. — Весной.
Люси вздрогнула. До весны пройдут еще месяцы. Когда она просила Конна предоставить ей время, она не заглядывала так далеко вперед.
— Или сейчас, тоже хорошо, — сказала она. Сейчас было бы очень хорошо. Зачем упускать такой шанс? — Осень — лучшее время для пересадки.
— Правда? — темные глаза Грифа, казалось, оценивали ее. — Тогда Вы могли бы взглянуть.
— Я так и сделаю.
Почему нет? Конн сказал ей, что до полудня он будет встречаться с оставшимися хранителями. Взрослея, она поняла одну вещь — нельзя сидеть сложа руки и ждать, что кто-то обратит на тебя внимание. Конн заботился о ней, ее удобстве и удовольствии. Просто у него были и другие обязанности, занимающие время, и она…
Сзади, на шее, Люси ощутила покалывание. Совсем чуть-чуть.
Пришло время что-то с этим делать.
— Ну, — она встала. — Спасибо.
— Йестин принесет Ваш обед сюда, — сказал Грифф.
— Я сама могу за ним сходить. Обычно я в состоянии это сделать.
