Весь сад после дождя был покрыт прозрачным бисером капель, то и дело приходилось перепрыгивать или огибать лужи, зато воздух был таким пьяняще свежим, влажным, объемным. Охрана следовала на несколько метров позади, я слышала лишь их шаги и тихий лязг оружия.
— Надеюсь, ты не возьмешь своих мальчиков в обеденный зал? — поинтересовалась Петра, встречая меня на крыльце. Она была нарядно одета и причесана и излучала радушие. — Они, конечно, очень хороши, но хотелось бы поужинать без их присутствия. Они могут подождать в холле.
— Останьтесь здесь, пожалуйста, — попросила я охранников. — Я несильно задержусь.
На их лицах промелькнуло сомнение, но в конце концов они выполнили мою просьбу, и в столовую я уже входила одна. Ужин был накрыт на две персоны: запеченная птица, овощи, закуски.
— Выпьем за примирение? — Петра показала на вино.
— А мы разве воевали? — уточнила я сдержанно. — И, прошу прощения, но я вино не буду.
— Ну да, конечно. Извини, — Петра будто была раздосадована этим, и у меня даже промелькнула мысль, что она хотела меня либо споить, либо подсыпала что-то в вино.
— Тогда я выпью сама, — продолжила она, жестом подзывая слугу и указывая себе на бокал.
Нет, кажется, я ошиблась. И что за глупости в голову лезут? Уже собственной тени начинаю бояться.
— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — спросила я, поглядывая, как другой слуга раскладывать по нашим тарелкам закуски.
— Давай вначале на «ты», — улыбнулась Петра. — А то я чувствую себя старухой, хотя мне всего двадцать пять.
Я на это неопределенно пожала плечами и тоже слегка улыбнулась.
— Первым делом, о Фаррете, — продолжила она. — Мы с тобой вынуждены делить его между собой, и это, безусловно, неприятно.
— А ты разве не собиралась уезжать? — да, прозвучало довольно нагло и вызывающе, но я не могла не задать этот вопрос. Заодно было интересно посмотреть на ее реакцию. Да и в сладкие улыбки ее не верилось.
Я оказалась права: она изменилась в лице, и не сразу смогла вернуть на него прежнее дружелюбное выражение.
— Я извинилась перед Роуном за свою несдержанность, и он дал мне возможность остаться здесь еще несколько дней. Просто Роун очень благороден и знает, что мне некуда идти. Во всяком случае, не так быстро. Мне нужно время...
– Ясно, — я подождала, пока она отправит в рот кусочек паштета, и только после этого решилась попробовать его сама. — Так что за важную информацию ты хотела мне открыть?
— Давай поедим сперва, а когда будем ждать десерт, я все тебе расскажу, — снова ушла от ответа Петра и позвала служанку: — Вейта, принеси свечи, цветочные... Уже темнеет.
Когда служанка вернулась, Петра забрала у нее свечи, красные, необычной овальной формы:
— Я сама зажгу их, иди... — и улыбнулась уже мне: — Люблю зажигать свечи... Меня это успокаивает. И огонь — моя любимая стихия. Как и Роун...
На последнем ее слове я едва не поперхнулась, но она сделала вид, что ничего такого не произошло, и стала поджигать фитили. По комнате сразу поплыл аромат каких-то цветов, вроде, приятных, но при этом несколько удушающий. Вскоре принесли долгожданный десерт, и когда мы вновь остались одни, я повторила, уже который раз, свой вопрос:
— Что ты мне хотела сказать?
— Я знаю то, что тебя волнует, — с таинственной улыбкой ответила Петра и облизнула ложечку от шоколадного крема.
— И что же это? — сама я пока не притронулась к десерту. Да и мутить что-то стало, поэтому я лишь медленно перемешивала крем в хрустальной пиале.
— Ты хочешь знать, кто желал твоей смерти и собирался убить.
Сердце дрогнуло. Это именно то, ради которых я сюда пришла.
— А ты знаешь? — я посмотрела ей в глаза.
— Возможно, — и снова таинственная улыбка.
— Если знаешь, то говори, — потребовала я, потирая виски. Стало как-то душно, и закружилась голова, точно пьяная. Еще и этот запах сладкий...
— А если это я?
Я вновь вскинула на нее взгляд, на этот раз изумленный:
— И ты так спокойно об этом говоришь? — почему-то не было страшно, только искреннее недоумение.
Петра расхохоталась:
— Поверила, что ли? Да меня тогда уже в замке и в помине не было, ты что, память потеряла? Выставил меня тогда Роун, из-за тебя, между прочим, — а вот последнее прозвучало с агрессией и даже ненавистью. — Служанка это все сделала, Морана. Все она, хоть не признается. И украшения она украла, и остальное...
— Ясно, — я поднялась из-за стола. И зачем я сюда пришла? — Спасибо за ужин, Петра.
Голова кружилась все больше, а тело будто ослабло.
— Так мы с тобой теперь подруги? — Петра тоже подскочила.
— Для подруг мы не так уж близки, но добрые отношения поддерживать можем, — язык тоже едва шевелился. Да что ж это такое? Неужели так устала за день и разомлела от еды?
— Ну хоть так, — Петра оказалась рядом. — Я провожу тебя. Спасибо, что пришла. Я уж и не надеялась...
— Идем, — кивнула я охранникам, которые ждали меня за дверью.
Я думала, на воздухе мне станет легче, но мое состояние ухудшалось с каждой минутой. Я мечтала только дойти до своей комнаты, упасть на кровать и закрыть глаза. Конечно, можно было заподозрить в этом Петру, но я ведь была осторожна, ничего не пила, а ела только то же, что и она.
Наконец замок. Каждая ступенька лестницы давалась с трудом, точно к ногам привязали гири. Перед глазами уже все плыло, в голове шумело, я едва различала предметы. И душно, как же душно, прямо воздуха не хватает.... В какой-то момент я все же оступилась. Лестница стала уходить из-под ног, я начала падать... Сознание тоже стало угасать, и последнее, что я успела почувствовать, как оказалась в чьих-то объятиях.
***
Роун Фаррет
Он увидел ее из окна. Теолла, вернее, Наташа, вышла из замка и направилась в сторону сада. Ее походка была быстрой и решительной, потому Роун засомневался, что она решила просто прогуляться. Благо, охранники следовали за ней...
И все же он позвал Лору, ее служанку.
— Куда ушла сьера? — спросил ее Фаррет.
— Сьера Теолла отправилась на ужин к сьере Петре, — ответила та.
— К Петре? — Роун не смог скрыть удивления.
— Да, сьера Петра прислала ей записку с приглашением, и сьера Теолла согласилась, — пояснила Лора. — Она сказала, не волноваться, что долго не задержится там.
Фаррет отпустил служанку, а сам погрузился в тревожные мысли. Что это Петра удумала? Кажется, зря, очень зря он разрешил ей остаться еще на несколько дней, чтобы дать возможность собраться. Конечно, она и вовсе раздумала покидать замок, ради этого и приходила утром, просила прощения, но Роун был непреклонен. Он лишь дал ей отсрочку, не больше. Как бы и об этом не пожалеть... Петра была эмоциональной женщиной, даже взрывной, и она вполне могла устроить скандал на ровном месте. А Теол... Наташе это может навредить.
Может, навестить их самому?
Но его отвлек дворецкий, принеся послание от Лукаса Морая. В письме ничего серьезного не оказалось, Лукас лишь интересовался, как поживает сам Роун и намекал о возможном обеде в его резиденции в Йорте, Теоллу тоже приглашал. Ответ на письмо Фаррет отложил на потом, и вернулся мыслями к Наташе и Петре. Еще раз взглянул в окно, и с облегчением заметил, что Наташа возвращается. Правда, в следующий миг вновь насторожился: она шла как-то странно, покачиваясь и заплетая ногами. Казалось, она пьяна, однако Фаррет не мог поверить, что Наташа разрешила бы себе напиться до такого состояния, будучи беременной.
Он поспешил ей навстречу. Застал ее уже на лестнице. Наташа едва передвигала ногами, на лбу выступила испарина. А потом она покачнулась и стала заваливаться назад. Один из охранников успел ее подхватить, но Фаррет уже тоже оказался рядом.
— Что с ней такое? — он забрал бесчувственную девушку себе на руки. — Вы что не видели, в каком она состоянии?
— Мы думали, она выпила немного со сьерой Петрой, — ответил кто-то из них.
