Вот оно!
Хобб не может видеть, а я могу – как тогда, с напитком для Фарна. Но как это сделать незаметно? И дело не в слугах. Дети! Они одаренные, а, значит, сразу распознают, что лишенка использует магию.
Взволнованно прошла из угла в угол, лихорадочно соображая, как поступить. Обвела взглядом детей и почти споткнулась о широко распахнутые глаза худенькой русоволосой девочки лет десяти. Она смотрела на меня с такой болью и… надеждой.
Это решило все. Будь что будет, но я должна, обязана помочь. А малыши… Они сейчас в таком состоянии – вряд ли что-то заметят или подумают, что им чудится.
Повернулась к Хоббу. Мэтр понял меня сразу, без лишних слов.
– Всем выйти из помещения. Не заходить, пока не позову, мне мешает присутствие посторонних, – распорядился он. – Останется леди Мьирра, она маг, необходима ее помощь, и госпожа Эннари со служанкой. Будут ассистировать. Остальные вон. Вон, я сказал!
Дверь еще закрывалась, а я уже опустилась на край постели девочки. Взяла тонкие, почти прозрачные руки в свои, опустила ресницы, отгораживаясь от реальности, и призвала истинное зрение.
Нет, никаких пауков я в этот раз не увидела, как ни старалась, а вот их след все-таки разглядела. Еле заметный, зыбкий, он тонкой пульсирующей ниточкой уходил куда-то в темноту, и по нему тоненькой струйкой вытекала магия и жизнь ребенка.
Внезапно стало душно, я закашлялась, открыла глаза и снова наткнулась на взгляд девочки, серьезный, взрослый.
– Леди…
– Госпожа, – поправила я тихо.
– Нет! Леди… – она упрямо замотала головой, потянула меня к себе и, когда я нагнулась, благоговейно выдохнула: – Я его видела, леди. Вашего феникса.
Дыхание мгновенно перехватило, сердце застучало часто-часто. Неужели я настолько погрузилась в транс, что не смогла удержать феникса –выпустила, и окружающие это обнаружили? А птиц почему молчал, не вопил, как обычно, пожарной сиреной, пытаясь остановить?
Быстрый взгляд по сторонам…
Так… Хобб проверяет состояние мальчика на кровати слева. Сосредоточенно хмурится, качает головой, но не забывает при этом страховать и прикрывать меня. Мьирра подпитывает магией малышку справа и тоже расположилась так, чтобы полностью закрыть обзор. Ладно, они заняты делом и ни на что не обращают внимания, хотя обычно явление Фени народу пропустить трудно. Но Ольма смотрит прямо на меня – и на ее лице лишь ожидание, нетерпение и ни малейшего беспокойства.
Получается, никто больше птица не заметил? Как такое возможно?
– Они не видели, – подтвердила девочка. Дотянулась до моей ладони, судорожно стиснувшей край покрывала, робко, как бы невзначай, погладила. – Только я так умею. Наставник говорил, что это способность Фениксов. Редкая. И мне, как вырасту, в академию надо. Вы не думайте, мы хоть и слуги, но из «старых», уже много поколений в клане. Вот у меня и проявилось. Дар слабый, редко вижу. Надо тренироваться… Хотя теперь уже не надо. Незачем, – она поникла, будто вмиг потухла. – Моя искра почти погасла. Иногда я уже совсем ее не чувствую. Холодно без нее. И слабость сильная... А еще я слышала, о чем взрослые шептались. Мы умрем, да?
Она смолкла. Заморгала часто, пытаясь скрыть набухавшие на глазах слезы. И меня словно кипятком ошпарило.
– Тебя как зовут?
– Доти.
– Ты не потеряешь искру, Доти. И не умрешь. Мы сделаем все, чтобы помочь вам… тебе и другим детям. Ты еще станешь магом. И в академии учиться будешь, – произнесла твердо, обещая скорее себе, чем ребенку.
Снова зажмурилась, отыскала черную, даже на вид омерзительно-склизкую нить, что выкачивала силы из ребенка, а затем, повинуясь внезапному наитию, зачерпнула огненной магии из своего источника, сформировала жгут и крепко перетянула нить у самого основания. Жгут тут же подернулся дымом, пошел трещинами, задрожал, но выдержал. Пока выдержал. Я понимала, что это ненадолго – чернильная зараза его скоро уничтожит впитает в себя, растворит, но пусть хоть так. Временно это сдержит болезнь, и мы успеем сообразить, что делать.
– Ну, вот, – я ободряюще улыбнулась. – Сейчас станет лучше. Только ты…
Замялась, подбирая слова, но Доти сама поняла, о чем ее собираются просить.
– Я никому не скажу, леди, – пообещала она твердо. – Никому на свете. Не маленькая. Понимаю, если кроме меня феникса никто не видел, значит, он прячется пока. И искра тоже. Пусть меня Тхот сожрет и даже не подавится ни разу, если проболтаюсь.
В своей забавной детской клятве она была так серьезна и торжественна, что я с трудом сдержала улыбку.
– Спасибо.
Погладила ее по голове и поднялась, подзывая своих.
Мы отошли к окну. Хобб сразу же поставил щит, а Феня еще и усилил его незаметно, так что подслушать нас теперь вряд ли могли. Полог сомкнулся, окончательно отсекая нас от остальных, и я вкратце сообщила, с чем мы имеем дело. А потом, пока остальные молчали, обдумывая мои слова, позвала птица.
– Фень, ты ведь тоже нить заметил?
– Не сразу. Только твоими глазами, у самого бы не получилось. Только объединившись с носителем мы способны видеть такое, – мрачно откликнулся феникс. – Сумеречные силки. Мерзкая штука. Как от них избавиться, Вечный знает. В смысле, только ему это и известно… В Лес мне надо.
– Да, это единственный выход, – согласился Хобб, когда я передала ему и Мьирре с Ольмой слова птица. – Я, конечно, покопаюсь в книгах и у коллег спрошу, но сомневаюсь, что быстро найду решение. Если вообще найду. Так что придется подождать, что Вечный скажет, а пока вот что сделаем…
Для начала мы обошли всех детей. Учитель «лечил», а я «помогала» – придерживала пациентов за плечи и незаметно, прячась за искрой мэтра, накладывала жгуты. За нами шла Мьирра и подпитывала малышей магией. Внешне все выглядело вполне обычно: маги работают, неодаренные ассистируют, так что, думаю, о моем вмешательстве никто не догадался.
Потом Хобб позвал томящихся за дверью родителей и объявил, что нужное снадобье будет готово через некоторое время, а до тех пор он назначит поддерживающее лечение.
– Беспрекословное подчинение и соблюдение всех моих требований. Если хотите, чтобы ваши дети выздоровели, выжили и сохранили искру, – закончил он жестко.
Ванора отреагировала первой. Нашла взглядом голубоглазого мальчугана на койке в углу, судорожно сглотнула.
– Мой Иши. Он очнулся…
Замерла на мгновение, затем низко поклонилась – всем нам сразу, и хрипло выдохнула:
– Сделаем. Лично прослежу… Спасибо!
А дальше все закрутилось в стремительном водовороте событий.
Учитель ушел к Видану с известием о необычном поветрии и требованием немедленно уведомить о своих наблюдениях правителя и совет магов.
Я понимала, что дядюшка со старейшинами постараются всеми силами избежать широкой огласки. Фениксы и так не в лучшем положении, а это происшествие только ослабит их позиции. Особенно, когда станет известно, что клановые накопители пусты. Но речь шла о жизни детей – только она имела значение, и каждая минута была на счету. Нас с Мьиррой опекун мог проигнорировать, отмахнуться, тянуть время, а вот мэтра вряд ли откажется принять и выслушать.
Итак, Хобб отправился в центральный дом, Феня – в Лес, а мы остались с пациентами: следить за их состоянием и ждать Фарна, которому Шур уже успел обо всем доложить.
Наследник прибыл через четверть часа, и я, наблюдая из окна, как он стремительно пересекает двор, вдруг подумала, что с тех пор, как мы оказались в столице, Кайден проводит здесь больше времени, чем у себя во дворце. И ведь еще неизвестно, что ждет дальше.
Похоже, ему лучше вообще поселиться в Твердыне.
Мысль мелькнула, но не пропала, все время крутилась в голове. Пока я рассказывала Фарну о том, что произошло, и мы проверяли состояние детей – на этот раз всех, кто жил во внутреннем доме. Пока он беседовал со слугами, что-то обсуждал с появившимся чуть позже Граэмом, вызывал своих дознавателей и целителей. Наконец, когда Кайден вместе с Хоббом вернулся от Видана и, отослав мэтра к лекарям – вводить новых помощников в курс дела, снова подошел ко мне, я не выдержала.
