Стая продолжала свою кровавую расправу. Волков было много, ни клинки, ни зачарованные ружья не спасали солдат Милхарда от их клыков. Они с хрустом вгрызались в тела поверженных врагов, рвали их плоть. Пол в обеденной зале был залит ровным слоем свежей крови. И посреди всего этого бесчинства стоял Дар Ветер с мертвым сердцем Милхарда в руке. Он еще не был волком, но и на человека он уже не был похож…
Тая содрогнулась, с трудом подавив рвотные позывы. Этот кошмар нужно было остановить. И единственный, кто мог это сделать, была Нирина. А значит, Тая приведет сюда мать-настоятельницу, чего бы это ни стоило им обеим.
И Тая бросилась вон.
* * *
Опрометью девушка влетела в лекарский корпус — Нирина, наверняка, должна была быть там.
— Матушка Нирина! Матушка Нирина! — Тая орала, стоя посреди коридора, понимая, как глупо выглядит, и насколько бесполезны ее усилия.
Попыталась немного успокоиться, привести сердцебиение в норму. Можно, конечно, осматривать каждую палату, но на это уйдет слишком много времени, а крови в обеденной зале льется все больше, и все сильнее ее любимый превращается в зверя. В чудовище…
Тая прислушалась к своим глубинным ощущениям. Она чувствовала, как трепещет вокруг нее невидимая глазу обычная ночная жизнь: мотылек запутался в паутине в углу, и коварный восьминогий хозяин ловушки уже подкрадывается к своей жертве. Под полом и в стенах копошатся мышки, весело бегают в поисках пропитания, не думая, что рано или поздно судьба сведет их с пансионным котом, огромным и полосатым, словно самый настоящий заморский тигр, о котором Тая читала в учебниках по географии. Девушка чувствовала шевеление жизни вокруг, и вот, среди всего этого шума она ощутила слабое биение сердца матери-настоятельницы. Нирина действительно была жива, но вот насколько она была здорова?..
На ватных ногах Тая, как ей показалось, побежала, а на самом деле потащилась в палату настоятельницы. Нирина лежала на кушетке, укрытая тонким покрывалом. Лицо ее было одним огромным ожогом, немного затянувшимся, но все еще воспаленным, потому узнать мать-настоятельницу оказалось непросто. Волос на голове женщины не осталось вовсе, всю поверхность ее черепа также покрывал ожог.
— Матушка Нирина! — Тая всхлипнула и бросилась к кровати настоятельницы, упав перед ней на колени. Пока Тая бегала по лесу, забавляясь с оборотнями, играя с волчатами, ее приемной матери было так плохо и так больно! В любую минуту она могла умереть, и никто не пролил бы по ней ни единой слезинки, ни одна из избалованных дочек аристократов, которых Нирина тщетно пыталась учить магии в своем пансионе, и одна из которых послужила невольной причиной ее теперешнего плачевного состояния. А уж Милхард с Даяной только порадовались бы безвременной кончине своевольной магички-целительницы. Разве только Кетти да Мара всплакнули бы тайком.
Не раз, верно, Милхард пожалел о природной живительной силе Нирины, что бурлила в ее крови, не давая матери-настоятельнице умереть. Для хладнокровного убийства у него было слишком много свидетелей под боком и слишком мало средств. Хотя, судя по его словам, они с Даяной и так сделали все, от них зависящее, чтобы Нирина отмучилась, как можно быстрее. Но целительница упрямо цеплялась за жизнь и вот, дождалась избавления.
Тае так сильно захотелось помочь Нирине! Она гладила ее по лысой голове, с нежностью проводя тонкими пальцами по страшным ожогам. Тая готова была отдать все, что угодно, лишь бы настоятельница пансиона снова встала на ноги! Она была справедливым человеком и единственным защитником Таи до появления Дар Ветра.
И снова, точно также, когда Тая обрабатывала раны охотника, она почувствовала, что вместе с лаской из ее рук струится что-то еще. Она проводила рукой по воспаленному ожогу, и на его месте оставалась лишь гладкая розовая кожа свежезатянувшейся раны, ласкала обожженный лысый череп, и под ее руками он начинал колоться пробивающимися волосками.
Наконец, настоятельница застонала и слабо пошевелилась:
— Матушка Нирина! — казалось, сердце сейчас выпрыгнет из Таиной груди.
— Тая? — Нирина открыла глаза и с удивлением посмотрела на Таю, явно не ожидая увидеть ее возле своей постели. — Девочка моя, что ты здесь делаешь?
Вместо ответа на вопрос Тая протянула настоятельнице книжечку с обугленными уголками:
— Матушка Нирина, я сохранила вашу книжку…
Пораженная, Нирина села на кровати, даже не сообразив, что у нее не должно достать сил на столь резкое движение.
— Бестиарий?.. — она все более яснеющим взглядом и со все возрастающей тревогой смотрела на воспитанницу. — Что случилось, Тая? Что еще случилось? — в голосе настоятельницы пансиона Илларх уже прорезались прежние властные нотки.
— Пожалуйста, матушка Нирина! — Тая просительно сложила руки. — Вы должны остановить их! Вас они послушают. Только вас и послушают. Иначе, случится беда!
Глава 19
Возможность искупления
С помощью Таи настоятельница поднялась на ноги. Девушка помогла ей завернуться в покрывало так, что получилось нечто вроде просторной накидки или мантии. Выглядела одежка просто, но Нирина смотрелась в ней настолько величественно, словно сама Великая Мать решила сойти на грешную землю, чтобы покарать виноватых и наградить праведников. Кроме того, просторное одеяние не причиняло боли ее только-только начавшей заживать коже.
Тая принялась было накручивать тряпицу на лысую голову настоятельницы, но Нирина отмахнулась:
— Нет времени!
Дорога до парадной залы показалась Тае самой долгой за всю жизнь. Нирина тяжело опиралась на ее руку и шла только на чувстве гордости и долга. Но настоятельница пансиона Илларх не могла отказать в помощи тому, кто в ней действительно нуждался.
Две женщины, юная черноволосая оборОтница, напуганная до полусмерти, и полная немолодая чародейка с властным взглядом вошли в парадную залу пансиона Илларх.
Зала выглядела так, будто бог Смерти самолично решил устроить в ней торжественный прием. Пол был залит кровью — человеческой и волчьей, гремели редкие выстрелы зачарованных ружей и после каждого из них слышался визг, полный смертной болью. Однако патронов у солдат Милхарда было мало, выстрелы звучали все реже и реже, и люди сцепились с оборотнями врукопашную, проигрывая им в силе и ловкости, однако имея в руках железное оружие. Лорд Рам, сообразив, что оборотни боятся огня, колдовал, пытаясь удерживать вокруг себя и Даяны огненный круг, но силы его таяли, и охранное заклинание явно доживало последние минуты. На ногах кое-как еще держалось всего лишь пять-шесть человек солдат и десяток оборотней, все израненные и окровавленные.
Клочья волчьей шерсти, куски доспехов, отрубленные и вырванные с корнем конечности, все это, густо политое кровью, лежало на полу чудовищными кучами. А посреди всей этой жестокой фантасмагории возвышался Дар Ветер, еще частично сохраняющий человекоподобный вид. С головы до ног он был перепачкан кровью, своей и чужой, лицо его было перекошено от ярости, в глазах ярко-желтым огнем пылало лишь одно желание — убивать.
Таю затрясло от этого зрелища. Еще мгновение, и ноги отказались бы повиноваться хозяйке, но на сей раз уже Нирина поддержала воспитанницу и не дала упасть в кровавую лужу на полу.
— Остановитесь во имя Великой Матери! — и откуда только в истощенном болезнью теле настоятельницы взялись силы для столь властного окрика?
Сражающиеся на миг замерли. Полтора десятка голов повернулись в сторону Таи и Нирины. А настоятельница продолжала увещевать зарвавшихся мужчин, испробовавших вкус убийства и чужой крови:
— Во что вы посмели превратить девичью обитель Илларх? Богохульники!
Страшное слово, произнесенное Нириной последним, заставило солдат Милхарда побледнеть даже под слоем крови, покрывавшей их лица.
— Не просто так Великая Мать, основавшая обитель, строго-настрого запретила пускать сюда мужчин. Вы оскверняете все, к чему прикасаетесь, красоту, любовь, невинность… Вы, — Нирина в сердцах ткнула пальцем в сторону Рама, и тот словно съежился под ее суровым взглядом, — притащили в пансион солдат, устроили тут свой гарнизон, творите бесчинства, пугаете сестер!
