ощущая сильную жажду. – Воды…
– Сейчас, сейчас…
Она подхватывается и подносит к моим пересохшим губам пластиковый стаканчик. Жадно пью, чуть приподняв голову, и снова падаю на подушку.
– Я жива… – констатирую истину, вспоминая все детали.
– Да, моя милая, это просто чудо, не иначе. Я представляю, чего ты натерпелась. И за что это все выпало на твою долю?.. – сокрушается она. – Расскажи, что случилось? Офицер Гарды уже несколько раз пытался штурмовать двери твоей палаты, но ты чудом избежала смерти и я просто не могла позволить им мучить тебя. Но дочка, я должна знать… Это был он? Тот, кто тебя уже похищал? Он сделал что-то плохое против твоей воли?
– Н-нет… – тяну я, ничего не понимая.
– Мне врачи сказали, что твое тело истощено, обезвожено, а в крови нашли слишком большую дозу наркотика, который и остановил твое сердце. Они сказали, что насилия сексуального характера… не было. Скажи, это же правда? Ведь справиться с этим с помощью лекарств не всегда возможно… – последние слова мама глухо роняет, с тревогой глядя на меня.
Я вижу, как ей неудобно об этом говорить, а сама пытаюсь понять, к чему она клонит. Мозг еще плохо воспринимает информацию – сладковато-липкий туман все так же сильно путает мысли.
– А, что? Нет, нет… Это не… Аид… – шепчу я, а слезы уже скатываются по щекам. Проклятье, я не хотела плакать, ведь маме от этого тоже больно. Но осознание того, что он спас меня и теперь я буду вынуждена жить на Земле без него, убивает. Я не хочу так, у меня просто не осталось сил видеть этот мир через призму одиночества.
– Тише, тише, моя хорошая, не плачь! Если не хочешь, не говори.
Мама обнимает меня и мягко, почти невесомо гладит по голове, и это срабатывает пусковым механизмом. Я не в силах остановить слезы. Мне кажется, на мои плечи свалилась вся печаль мира. Все необъятное горе скопилось в моей душе и сейчас пытается выйти со слезами.
– Это папа… Он снова нуждался в деньгах и подослал людей, – икая через слово, проговариваю я и ощущаю, что объятия мамы становятся крепче.
– Райан… – шипит мама, и я не узнаю ее голоса. Она грязно ругается, а я в изумлении смотрю на нее во все глаза.
– Мама, он получил свое, не беспокойся. Если я здесь, значит, с ними уже покончено…
Душа сжимается от осознания того, что Аид мог сделать с отцом, но я стараюсь мыслить трезво. Он сам виноват во всех своих бедах. Мне срочно нужно перевести тему, иначе я буду упиваться своим горем, пока сердце снова не остановится.
– Кстати, мам, как я здесь оказалась?
– Я не… Никто из персонала не помнит, но я, кажется, догадываюсь, милая, почему никто не может…
Выжидающе смотрю на маму, уже представляя, что она скажет. А ведь она должна сложить два и два. Мне еще тогда, в подземном царстве, показалось странным, что она будто бы уже знала, куда попала и кого увидит, но я боялась развивать эту тему. Ведь не всегда люди готовы к столь откровенным разговорам о смерти…
– Тебя спас Аид… – подтверждает она мои догадки, и вдруг за ее спиной раздается до боли знакомый голос. Мы обе вздрагиваем и устремляем взгляды на гостя. Аид… Он здесь! Радость от встречи буквально затапливает мое сердце. Я ведь думала, что больше никогда не увижу его, когда садилась в лодку к Харону…
– Дальше я сам, Деми… – мужчина серьезно кивает маме, а у меня глаза лезут на лоб. Деми? Они что, знакомы? Мама его помнит, да, но это не объясняет, откуда Аид знает ее имя, еще и обращается к ней так по-свойски.
Мама сжимает мою ладонь и слабо улыбается. Наклоняется к моему уху и шепчет:
– Я знала, что это не мог быть он. Он тебя любит, я чувствую это всем своим материнским сердцем. Правда, я еще не простила ему, что он хотел тебя отобрать у меня.
Аид прокашливается, давая понять, что он все слышал.
– Ты права, Деметра! Я не вправе был ее похищать и бесконечно каюсь перед вами за это. Но ты права и в другом – я люблю ее. И пока в моей власти спасать ей жизнь, оберегать ее от всего зла, которое может встретиться на ее пути, я буду делать это.
– Ты всегда это делал, Аид. Я всего лишь человек, я не в силах противостоять судьбе так, как это можешь делать ты. И мои человеческие чувства не дают мне в полной мере понять ситуацию. А ведь ты спас ее еще в самом начале. Если бы не ты, она бы даже не родилась, – мама грустно улыбается мужчине, а я уже совершенно ничего не понимаю.
– Что? – недоуменно спрашиваю я. – О чем она говорит, Аид? – я устремляю на него взгляд, ожидая ответа, но он молчит.
– Мама? – смотрю на родительницу. Она усмехается и отвечает:
– Я думаю, Аид хочет поговорить без свидетелей. Я буду рядом, дочка.
Мама уходит, тихо прикрыв за собой дверь, а Аид так и стоит у входа, будто не решается подойти ближе.
– Объясни мне, Аид, о чем говорила мама?
Мужчина вздыхает и, кивнув, подходит к моей койке. Усаживается на стул, где только что сидела мама, и поднимает на меня полный сожаления взгляд.
– Впервые я встретил тебя не в баре, – говорит он. – Однажды на мой суд попала девушка, совсем еще юная, но под сердцем у нее уже было дитя. Этим ребенком была ты, Перси…
Аид рассказал мне историю, как около двадцати лет назад он спас беременную девушку, пожалев нерожденную душу внутри нее. Он вернул ее к жизни, влив в нее свою тьму, и отправил на Землю. Именно тогда наши нити тесно переплелись. Я стала его точным зеркальным отражением, той, которая впитала его тьму, будучи еще совсем крохой в утробе матери.
– Ты стала моей светлой половиной, Перси. Точно как я всегда буду темной половиной тебя. Теперь ты понимаешь, даже без всяких ритуалов, что у нас не было шансов пройти мимо друг друга. Я захотел тебя, как только увидел, и даже подумать не мог, почему меня так сильно к тебе влечет. Я пытался бороться с собой, но все бесполезно. Твой свет для меня – высшее наслаждение, а твоя жизнь важнее собственной.
– Мои чувства к тебе выросли из страха и ненависти, но только теперь я понимаю, почему я так рьяно избегала
