— Однако, отец мой, вы, наверно, пытались укрепить это умирающее начало? — спросил Жорж, и в его глазах вспыхнул веселый огонек.
— Да, и дважды, как мне кажется, я был очень близок к цели. Вот как я действовал в первый раз: в течение двенадцати дней я настаивал в навозе соки травы Меркурия — пролески, портулака и чистотела. Затем я дистиллировал этот настой и получил жидкость красного цвета. Я снова поставил ее в навоз. В жидкости появились черви, которые постепенно пожирали друг друга, и наконец остался один. Я откармливал его теми тремя растениями, из которых выжимал сок вначале, откармливал до тех пор, пока он не стал жирным. Тогда я сжег его, а пепел смешал с купоросным маслом и порошком «вершинная тьма». Но действие порошка усилилось лишь самую малость.
Анжелика в ужасе бросила взгляд на мужа, но тот слушал монаха с невозмутимым видом.
— А во второй раз? — спросил он.
— Во второй раз во мне зажглась было великая надежда. Один путешественник, потерпевший, дал мне земли, на которую, как он утверждал, до него не ступала нога человеческая. Ну а воистину девственная земля содержит семя или зародыш металлов, другими словами — настоящий философский камень. Но видимо, эта горсть земли не была девственной, потому что я не добился того, чего хотел, — жалобным голосом закончил ученый монах.
Теперь уже и Лике захотелось рассмеяться, и, чтобы скрыть это, она торопливо спросила:
— Жорж, вы же как-то рассказывали мне, что тоже потерпели кораблекрушение и вас выбросило на пустынный туманный остров, покрытый льдом?
Монах Беше вздрогнул, глаза его вспыхнули огнем, и он схватил графа за плечи.
— Вас выбросило на необитаемый остров? Я знал это, я об этом догадывался. Значит, вы один из тех, о ком в наших книгах по герметике говорится, что они вернулись с «обратной стороны Земли, оттуда, где зарождается гром, Ветер, град и дождь. Там и будет найден философский Камень, если хорошенько поискать».
— Нечто похожее на то, что вы описали, там было, — небрежным тоном бросил граф де Пейрак. — И еще там возвышалась огненная гора среди льдов, которые казались мне вечными. И не было ни одной живой души.
— За горстку этой девственной земли я бы отдал жизнь и даже душу, — воскликнул Беше.
— Увы, должен признаться, что мне и в голову не пришло привезти ее.
Монах бросил на него мрачный, подозрительный взгляд, и Лика поняла, что он не поверил графу.
Светлые глаза Анжелики останавливались поочередно на этих мужчинах, стоявших перед ней в этой странной комнате, среди пробирок и колб. Жорж выглядел таким благородным, независимым, таким необычным, что у Лики от нахлынувших чувств даже сердце защемило.
«Я его люблю, — вдруг подумала она. — Я его люблю, и мне очень страшно. О, только бы они не причинили ему зла до того… До того…»
Она боялась закончить свою мысль: «До того, как он сожмет меня в своих объятиях…»
Глава 21
Граф, казалось был задумчив, но тут же беспечным тоном произнёс:
— А вы знаете, мы с архиепископом объявили друг другу войну?
— Что произошло, Жорж?
— Ничего. Но архиепископу нужен секрет моего состояния, а может, даже и самое состояние. Он от меня не отвяжется.
— Но вы будете защищаться, Жорж?
— Изо всех сил. К сожалению, еще не родился тот, кто способен уничтожить человеческую глупость.
Вечером этого дня как всегда было много гостей.
— Сударыни, — сказал Жорж своим низким приятным голосом, — и вы, судари, будьте желанными гостями Отеля Веселой Науки. Несколько дней мы будем вести беседы и пировать все вместе за одним столом. В этом доме для вас приготовлены комнаты. Там вас ожидают тонкие вина, сласти и шербет. И удобные постели. Если характер у вас угрюмый — спите в них одни. А пожелаете, пригласите к себе друга на час… или на всю жизнь. Ешьте, пейте, любите друг друга, но будьте скромны, ведь, «чтобы сохранилась сладость любви, ей нужна тайна». И еще один совет, он относится к вам, сударыни. Знайте, что лень — тоже великий враг любви. В местах, где женщина еще раба мужчины, именно ей чаще всего приходится прилагать усилия, чтобы муж остался доволен ею. Вы же, женщины цивилизованного мира, слишком избалованы. И вы иногда злоупотребляете этим и на наш пыл отвечаете вялостью… которая граничит с равнодушием. Итак, будьте щедры и смелы, и наслаждение будет вам наградой. «Нетерпеливый мужчина и бездеятельная женщина не получат удовольствия от любви». А закончу я гастрономическим советом. Запомните, друзья мои, что шампанское вино — несколько бутылок его охлаждается у изголовья ваших кроватей — возбуждает воображение, но не дает стойкости. Иными словами, готовясь к битве, не пейте его слишком много. Зато вы не отыщете лучшего вина, чтобы отпраздновать победу, оно подкрепит вас после счастливой ночи любви, поддержит ваш пыл и придаст новые силы. Сударыни, я приветствую вас.
Он отодвинулся от стола вместе с креслом, скрестив ноги, резким движением закинул их на стол, взял гитару и начал петь. Его лицо, закрытое маской, было обращено к луне.
Страсть снова получила здесь права гражданства, и Лика, молодая, созревшая для любви, не могла остаться равнодушной к этому. Нельзя безнаказанно беседовать о любви, о ее утехах, ибо невольно поддаешься ее сладостному томлению. Почти все гости разбрелись по дворцу, и лишь несколько парочек нежно ворковали, стоя у окон с рюмкой розового ликера в руке. Госпожа Сожак целовалась со своим капитаном. Долгий теплый вечер, тонкие вина, изысканные блюда, приправленные различными специями, музыка и цветы — все это сделало свое дело и ввергло Отель Веселой Науки во власть любовных чар.
Человек в красном продолжал петь, но и он был одинок.
«Чего же он добивается? — с недоумением спрашивала себя Лика. — Чтобы я бросилась ему в ноги и взмолилась: возьми меня!»
При этой мысли она вся затрепетала и закрыла глаза.
Ее раздирали сомнения и самые противоречивые чувства. Еще накануне она готова была признать себя побежденной, но сегодня все ее существо восставало против этого искушения. «Он завлекает женщин своими песнями». Когда-то, в далеком Пуату, это наводило на нее ужас, а сейчас, здесь казалось таким прекрасным. Лика встала и вышла из гостиной, «подальше от соблазна», как сказала она себе. Но тут же, вспомнив, что этот человек — ее муж перед богом, она в отчаянии тряхнула головой. Она чувствовала себя потерянной, ей было страшно. Получив суровое воспитание, Лика робела перед этой слишком вольной жизнью. Она жила в то время, когда всякое проявление слабости влекло за собой угрызения совести и глубокое раскаяние.
Лика великолепно понимала, что Жорж стремится привязать ее не узами брака, а узами любви. Будь она женой другого, он вел бы себя с ней совершенно так же. Разве кормилица была не права, когда говорила, что этот человек в сговоре с дьяволом?
Спускаясь по парадной лестнице, она встретила обнимавшуюся парочку. Женщина что-то быстро шептала, словно читала жалобную молитву. Дворец был наполнен вздохами. Лика в своем белом платье бродила по парку. Увидев Сербало, который тоже в одиночестве слонялся по аллеям, раздумывая, видимо, над тем, что он скажет своей слишком целомудренной подруге, Лика улыбнулась.
«Бедняга Сербало! Интересно, останется он верен своей любви или же покинет ее ради другой девушки, менее жестокой?»
По лестнице неуверенным шагом спускался шевалье Жермонт. Тяжело дыша, он подошел к Лике.
— Чтоб они сдохли, все эти слащавые кривляки! Моя подружка до сих пор была такой покладистой, а тут вдруг залепила мне пощечину. Я, видите ли, недостаточно деликатен для нее.
— И право, вам уж пора сделать выбор, кто вы: распутник или спутник духовного лица. Возможно, вы оттого и страдаете, что еще не решили, в чем ваше призвание.
Побагровев, он подошел к ней совсем близко, дыша ей прямо в лицо винным перегаром.
— Я страдаю оттого, что ломаки вроде вас дразнят меня, словно быка. С женщинами у меня один разговор.
