- И что теперь? – смотрю в глаза монстру.
- Для тебя ничего не меняется. Покажешь мне место, - пинает мертвое тело брата ногой.
Кривлюсь от омерзения. Наблюдаю, как он переворачивает их вещи, что-то ищет. Забирает деньги из бумажников. Засовывает в карманы украшения Меган. Действия быстрые, хаотичные, нервные.
Джереми болен. Он неспособен продумать план. Не может действовать в одиночку. Он исполнитель не более. Отмечаю для себя детали. Стою, облокотившись о стену. Жду, когда он закончит варварские действия.
Меган, надеюсь, ты обрела успокоение для своей души. Мысленно прощаюсь. А Чарли, мне жаль, что ты сгубил свою жизнь, даже не знаю во имя чего…
Волк вытаскивает меня из номера. Не сопротивляюсь. Не оскорбляю. Не злю. Покорно иду следом. Слишком он безумен, стоит только глянуть на дрожащие руки, на красные болезненные глаза.
Безропотно указываю направление. Почему-то ощущаю, что должна так поступить. Не стоит путать следы. Чем дольше я нахожусь с ополоумевшим чудовищем, тем опасней.
Он усаживает меня в машину. Ориентируясь по карте местности и наставлениям колдуна, указываю направление. И все оглядываюсь по сторонам. Не может он быть один, нутром чую. Но никого на пустынной дороге нет. Мы одни.
Джереми бормочет себе что-то под нос. Так тихо, что не разобрать. А я пытаюсь вспомнить слова колдуна, и нащупать то, что приведет меня к нужному месту.
- Если ты меня обманываешь, - скалится. На губах выступила кровавая пена.
Вот теперь снова становится страшно. Безумие надвигается на него стремительно, полностью убивает сознание волка.
Дальше дорога заканчивается. И нам приходится оставить машину и идти пешком. Бескрайнее поле с высоченной травой, что практически доходит мне до груди. Идти сложно, но с каждым шагом меня словно тянет вперед. Я повторяю мысленно то, что говорил колдун. Призываю к этой неведомой силе. У меня получается.
Вдалеке виднеется скала. Меня тянет туда. Так сильно, что хочется сломя голову бежать в ту сторону. Но вразрез с моими ощущениями, Джереми радостно вскрикивает.
- Вот она!
Волк заметил раньше, чем я. Огромная статуя человека с туловищем волка с закрытыми глазами.
- Да… - судя по описанию, это действительно та статуя.
Но я все равно смотрю в сторону скалы. Меня мало интересует вот эта глыба. Что-то тянет настолько сильно, что едва могу стоять на земле.
- Активируй ее! Там внутри должен быть артефакт! – монстр брызжет слюной.
Протягиваю руку к голове человековолка, глажу по щеке. Глаза статуи резко открываются. Вспыхивают ярко-зеленым светом. Бьют молнией в Джереми и снова гаснут.
- Ааа, что это! Освободи меня, сука! – вопит.
Туловище Джереми окаменело. Нетронутой осталась только голова. Я бы удивилась, попробовала разобраться. Но… притяжение сильнее. Я больше не думаю ни о чем, лишь бы скорее добежать к скале. Весь мир остановился, все перестало иметь значение, кроме дикого зова… зова моего сердца.
Мчусь со всех ног. Падаю. Путаюсь в траве. Бегу… цель все ближе… Еще ближе… совсем рядом…
Вход нахожу мгновенно. Не глаза ведут, не запах, а душа. Вхожу в пещеру. Замираю. В углу пещеры лежит Лиам. Его хриплое дыхание отдается болью в сердце. Подбегаю, опускаюсь на колени, прижимаюсь к холодным губам.
- Я тут, родной!
Чувствую, как жизнь стремительно покидает его…
Глава 34
Он обнимает. Слабо. Пальцы на моей спине едва шевелятся. Глаза распахиваются, потемневшие, искаженные болью, и в глубине вижу искры радости, едва заметные, тусклые, отчаянные. Они словно из последних сил хотят пробиться сквозь приближающуюся тьму, дотянуться до меня. Лиам впивается взглядом в мое лицо, с жадностью и прощанием.
Он хочет запомнить мои черты, прежде чем уйти. Осознание, ржавым гвоздем вонзается в сердце. Чувства как оголенные нервы, его боль, вибрирует во мне. Мое сердце слышит слова прощания, которые он не произнес губами.
- Лиам, я не отпущу тебя, - прижимаюсь к нему. Покрываю хаотичными поцелуями. Оглядываюсь по сторонам. Никого… Что делать? У кого спросить?
Он не отвечает, но слышу, громко, отчетливо, настойчиво его ответ у себя в голове: «Время вышло».
- Нееет! Ты слышишь меня! – сжимаю его руку, она холодеет в моих пальцах, словно обрастает толстой коркой льда.
Хочу вцепиться руками, зубами, ногами, отбить его у смерти, не дать упасть за черту, откуда уже не будет возврата. Уже ничего не будет. Меня не будет. Из темно-серых почти потухших глаз падает слеза, скупая, мужская. Хватаю ее губами, ощущаю вкус горечи, пропитанный самым сильным чувством.
В его глазах нет надежды, но есть любовь, такая сильная, что чувствую как по венам бежит энергия, как она дает мне силы, и одновременно кожа Лиама становится прозрачной.
- Прекрати! Перестань! – кричу.
Он отдает мне последнюю энергию. Умирая, питает меня. Вливает в меня остатки своей жизни.
- Моя жизнь в тебе, - едва слышно на выдохе, ослабевший. Его жизнь на тонкой ниточке, и он продолжает отдавать мне все, что у него есть.
Самоотдача бешеная, невозможная, всепоглощающая…
«Принимая, научись отдавать» - в голове всплывает фраза. В ней спасение, в ней смысл, которого я никак не могла понять…
Нам никто не нужен. Никто не спасет Лиама. Только я… только наша любовь… если ее хватит…
Смотрю в его глаза. Удерживаю взгляд цепко. Не даю ему упасть во тьму. Приближаюсь к губам и вдыхаю в его рот все свое тепло, свои чувства, нежность и страсть. Мы больше не существуем по отдельности. Мы это неразрывный прочный единый механизм, энергия перетекает от него в меня, и должна циркулировать обратно.
До этого момента я лишь принимала. Внутри все было выжжено, я сконцентрировалась на своей боли, пила энергию, и мне становилось легче. Лиам заживлял мои раны внутри, исцеляя любовью. Не жалея себя, отдавал все, лишь бы мне стало лучше. А я эгоистично потребляла, ничего не давая взамен, нарушая наш механизм, не давая ему заработать как надо.
Ведь отношения это не ты мне, я тебе. Это когда ты отдаешь, ничего не требуя взамен, когда думаешь о счастье любимого, и все душой идешь навстречу. Лиам шел, и даже сейчас умирая кладет мне свое сердце в руки, доверяет, отдает, не требуя ничего, не ожидая благодарности. Он любит, безраздельно, всепоглощающе, но этого мало… Любовь не может быть односторонней, рано или поздно это опустошит его. Что и произошло.
Я люблю его, давно полюбила, но этого оказалось мало… Любовь она разная. Я принимала заботу, купалась в ней, но внутри исковерканной души было слишком много ран, чтобы я задумалась, а как ему… Что я могу сделать для него?
Эти откровения накрывают меня лавиной. Вот только сейчас, глядя в угасающие глаза, я понимаю, что не задумываясь поменяюсь с ним местом. Уйду вместо него, лишь бы он жил, лишь бы снова его глаза сверкали, а на губах играла лукавая улыбка.
Целую его, накрываю такие любимые и родные губы своими губами, нащупываю внутри тот канат, что связывает нас, и устремляю тепло и энергию в него. Не даю его сердцу остановиться. Кажется, что языком пробираюсь в душу, опутываю его теплом, на которое способна, не даю его сердцу остановится. Энергия жизни, пропитанная высшим чувством, что удержит нас на плаву.
- Я люблю тебя, - шепчу губами, сердцем, душой. И показываю ему силу этой любви. Отдаю все, чего он был так долго лишен.
Инкуб с таким огромным сердцем, считающий себя монстром, оказался самым светлым и добрым ангелом. Он мой подарок небес, мой хранитель, опора, мой единственный.
- Истинный мой, - я чувствую эту связь, как никогда прежде, она прочнее цепей, ее не разорвать мирским козням. Но ей нужна подпитка. И я дам ему все, что есть во мне. – Всецело твоя, Лиам, - шепчу, и уже не разобрать, говорю ли я голосом, или так громко кричит мое сердце.
Я была опустошена, думала, во мне ничего уже не осталось, а оказывается, отдавать, это даже приятнее, чем принимать. Это ощущение неразрывного энергетического потока, когда две жизни сплетаются в одну.
