xxv
Для Лисьего Сыска всё это началось не с Охоты, не с оглушающего запаха пары, не с ледяной воды над головой и даже — не с исступлённого звериного воя матери, узнающей в синюшном трупе своё дитя.
Всё началось с бюрократии.
Дело в том, что пару лет назад какому-то умнику из столичных артефакторов пришло вдруг в голову, что метрики, паспорта и все прочие документы давным давно устарели, и что в современном государстве должно быть в ходу что-то более надёжное, чем «клочок бумаги с кляксами». Это серьёзнейшая, уверял эксперт, брешь в национальной безопасности; знакомы ли вы, уважаемые советники, с нелегальным рынком изготовления документов?
(В этой части истории я немного потупилась, потому что мой собственный паспорт тоже был далёк от кристальной чистоты.)
С лёгкой руки Волчьего Совета были выделены средства на амбициозный проект по разработке биометрических средств идентификации граждан. На этом артефактор был забыт, а Советники переключились на другие вопросы.
И вот прошлой весной Совету были представлены результаты научных изысканий.
Как известно, есть множество признаков, которые делают нас уникальными. Это, например, запах, — но запах меняется, когда двоедушник ловит своего зверя, а лунные в астральной форме вовсе его не имеют. Ещё это узор линий на пальцах, и отпечатки давно уже используют в полицейской работе, — но у многих заклинателей ладони деформированы татуировками, а у лунных папиллярных линий вовсе нет. Ещё это голос, — но природный тембр может быть заметно изменён какой-нибудь ангиной, и добиться высокой точности узнавания исследователям так и не удалось.
Другое дело — глаза.
Рисунок сетчатки неповторим, а лунные даже из астрала смотрят на мир своими глазами.
К тому же, в распоряжении полиции уже имеется немалая коллекция сетчаток, собранная при переписи населения десятилетней давности.
В общем, в конце прошлой весны на базе одного из столичных банков начались испытания новейшей артефакторной системы. Устроены они были так: аккредитованный исследователь со всеми своими машинами сидел в одной из касс для выдачи наличных, вместе с банковским сотрудником, и по каждому клиенту сличал решение сотрудника с показаниями артефакта, а также фиксировал скорость обработки и прочие технические детали.
Артефакт сообщал: личность клиента засвидетельствована. Или: нет информации по данному клиенту. И всё шло хорошо, артефакторы потирали ручки и готовились к впечатляющей публикации, пока не получили вдруг страннейший ответ артефакта по гражданину Нимо Абралису.
Банковский служащий счёл паспорт действительным, а человека, его предъявившего, настоящим Нимо Абралисом. Артефакт же сообщил, что по Нимо Абралису сетчатки в базе нет, а предъявитель — вовсе даже и некий Вердал Кебра из Делау, ныне покойный.
— Подожди. Получается, его просто поймали на подделке документов?
Арден поморщился.
— Ну, как сказать — поймали…
Исследователи — не полиция, и к службам банка отношения не имеют. Артефакт, опять же, не прошёл официального освидетельствования. В общем, несмотря на возникший артефакторный ажиотаж, Нимо-Вердал получил из кассы свои деньги и спокойно отправился дальше, разве что не насвистывая.
Исследователи рвали на себе волосы и трясли полицию и архивы, пытаясь выискать в базе какие-нибудь ошибки, которыми можно было бы объяснить такие результаты. Но вместо этого обнаружили совсем другое, но ничуть не менее интересное.
Паспорт гражданина Нимо Абралиса был выдан в столичном отделении, внесён во все реестры и проведён по всем сопроводительным документам. В качестве причины выдачи была указана утеря прошлого документа, однако номер этого прошлого документа был указан как-то подозрительно неразборчиво.
Полицейские предположили примерно сорок вариантов прочтения этого корявого номера, но ни один из них не соответствовал старому паспорту Нимо Абралиса.
Тогда подняли архивы и обнаружили в них Абралиса, Н., — только не Нимо, а Николаса. Отправили запрос в центральный архив и убедились в том, что до получения нового паспорта взамен «утерянного» Нимо Абралис попросту не существовал в природе.
Поднялась, конечно, страшная буча. Артефакторы только что не прыгали от радости, а глава исследовательской группы ходил по управлению с лицом, на котором самым крупным кеглем из возможных было вычерчено: «Я же говорил!». Была инициирована масштабная служебная проверка в отношении всех возможных лиц, причастных к выдаче паспорта; попутно в журналах нашлось ещё несколько «мутных» номеров и несколько просто явно неверных. К этим паспортам оказались причастны практически все сотрудники отделения.
Совет в ярости предлагал допросить их всех в застенках, но в расследовании своевременно наметился прогресс: в столице обнаружился некий умелец-колдун, обладающий удивительным талантом изготовить любые подложные бумаги. Он мастерски игнорировал всех нюхачей и подсадных уток, но полицейским удалось отследить реального клиента, планирующего приобрести новое имя.
Дальше было очень странно. Клиент не обладал никакими особыми знакомствами в теневом мире, но к нему вдруг в столовой подсел какой-то полузнакомый двоедушник и совершенно между делом отрекомендовал колдуна, способного решить «эту небольшую проблему». Клиент возрадовался и обратился по адресу. Переговорщика взяли, но он лепетал невразумительное и утверждал, что болтал за обедом исключительно о том, как не удалась повару тушёная капуста. Кислятина же, фу!
— Он ментал, — потрясённо прошептала я. — Этот колдун, он из Бишигов!
— Именно, — Арден довольно кивнул. Было видно, что рассказ доставляет ему искреннее удовольствие. — Полиции это тоже стало понятно.
Они отследили встречу клиента с колдуном. Дальше была большая шумная драка, в которой одного из полицейских задрали кровавые големы, но колдуна всё же удалось задержать.
Он представился Бартом и оказался отщепенцем, отказанным от рода. Бишиги ответили на запрос краткой резолюцией о том, что Барт Бишиг для них более не существует, что они не заинтересованы в
