прямо-таки всей кожей ощущаю его все возрастающее довольство.
Ручаюсь, этот пройдоха рад, что все так получилось! И, возможно, именно такую мысль лелеял в своей голове, когда отправлял меня в дальнюю Академию!
Конечно, вряд ли папаша рассчитывал, что все произойдет настолько быстро, но тут уж воля случая…
Бабка Катаржина, окутавшись волной комплиментов, вполне изысканных от лорда Вулфа и наивно-восторженных от лорда Карса, сидит рядом и выспрашивает про устройство дома, прислугу, кухню, планы по переделке и прочее.
Короче говоря, мы ведем вполне светскую беседу, ласково улыбаясь друг другу, пока мужчины не удаляются в курительную комнату.
Бабка остро отслеживает закрывшиеся плотно двери, а затем резко разворачивается ко мне. Благостная, немного простодушная улыбочка мгновенно испаряется с ее лица:
– А теперь рассказывай, что происходит, Катаржина, – жестко говорит она, – и не вздумай мне врать!
– Эм-м-м-м… – ох, ну я так и думала, что мое лицедейство не сработает… – Я не понимаю…
– Все ты понимаешь, негодная девчонка, – строго говорит бабка, – не рассказывай мне тут сказки о любви с первого взгляда! Я, конечно, уже не молода, но до старческого слабоумия еще далеко. К тому же ты – Касси, так что ни о какой любвной лихорадке речи идти не может. Ты ехала с твердым намерением учиться. И что? Прошло менее двух недель с твоего отъезда, а ты уже замужем! И за кем! За драконом! Здесь может быть только один вариант. И он мне уже не нравится. Так что или ты рассказываешь мне все начистоту… Или я нахожу способ выяснить это самой. Но во втором случае, уж прости, твоему мужу может быть непросто…
– Бабушка, – пробую урезонить я разбушевавшуюся Касси, – это, вообще-то, чистокровный дракон…
– Ничего. Тоже мне, невидаль.
Я смотрю какое-то время в жесткое лицо бабушки, затем выдыхаю… И начинаю рассказывать. Все. Начиная с того момента, как отстала от автобуса, и завершая своим утренним визитом во дворец Императора.
Конечно же, разумно опуская ненужные подробности наших с драконом э-э-э… слияний в пещере, и в Академии… и в замке Ассандра. Но бабка у меня – женщина умная, все понимает правильно.
Пару раз гневно сверкает глазами, сжимает губы, сразу становясь старше. Конечно, на свой возраст она не выглядит и никогда не выглядела, все полученные комплименты вполне заслужены, но в моменты напряжения отчетливо видно, что передо мной человек поживший и жесткий.
– Война, значит… – бормочет бабка, рассеянно крутя в тонких пальцах мундштук. Курить она бросила лет двадцать тому назад, еще до моего рождения, но привычка занимать руки курительными приборами осталась. – А я-то думаю, что с ним такое в последнее… Так, – спохватившись, поворачивается она ко мне, – ты говоришь, эти Зарнихи настаивают на том, чтоб тебя отдали им?
– Да… – уныло киваю я, – но это исключено. Ассандр…
– Да понятно, что твой дракон скорее все вокруг сожжет, чем тебя отдаст, – отмахивается досадливо бабка, – ты мне вот что скажи лучше… Сама не хочешь рассмотреть другие… варианты? – и, видя, что я не понимаю, договаривает, – других драконов?
Я начинаю округлять глаза и открывать в возмущении рот, и бабка тут же принимается частить:
– Нет-нет, ты не подумай… Ассандр – видный мужчина… Но, дорогая, драконы – все очень видные. Особенно чистокровные… И, чем сильнее дракон, чем древнее, тем он… видней. Понимаешь, о чем я?
Нет. Не понимаю. Решительно не понимаю!
– Кати, – бабка покровительственно кладет узкую аристократичную ладонь, унизанную родовыми перстнями, мне на руку, чуть сжимает, – ты так молода… А сейчас, заметь, не прежние времена. У молоденьких девушек нет уже нужды сломя голову бежать замуж. Сейчас женщина вполне может быть самостоятельной… Или выбирать того спутника, который именно ей нравится… Твой дракон… Ох… Засранец, конечно. И поступил неверно. И, если исходить из законодательных норм, то мы вполне можем этот ваш брак… Расторгнуть… Понимаешь? И тогда у тебя будет время осмотреться и выбрать себе кого-то получше. Не такого… Властного и довлеющего. Ты думаешь, я не вижу, как он на тебя смотрит? Ты думаешь, я не понимаю, что он о тебе думает? Он уже тебя в свою сокровищницу определил в качестве главного трофея! И дальше будет хуже, поверь мне! Если ты забеременешь, то он вообще перестанет выпускать тебя из дома! А ты хотела учиться… Ты помнишь об этом?
– Я помню, но…
– Но теперь это невозможно будет делать! Ты сядешь в одном из его поместий и будешь заниматься родами и воспитанием детей. Потом опять родами и воспитанием детей! И все. Все твои желания учиться, познавать мир, все это будет невозможно! Кати, поверь, если бы эта история случилась во времена моей молодости, то я бы все силы положила на то, чтоб ты вышла замуж! Потому что тогда только так женщина могла чувствовать себя защищенной! Но сейчас этого ничего не нужно!
– Ты забываешь, бабушка, – сухо отвечаю я, – что у меня не стоит выбор между Ассандром и свободой. У меня стоит выбор только между Ассандром и другим драконом.
– У тебя не будет этого выбора, милая, – бабка сжимает мою ладонь сильнее, наклоняется, лукаво улыбаясь, – потому что женщина в наше время может сделать гораздо больше для своей любимой внучки, чем раньше…
– Катаржина, ты так похожа на свою мать…
Папаша задумчиво оглядывает меня в огромном зеркале, и глаза его подозрительно блестят.
И выражение лица такое… Мечтательное, что ли… Это настораживает до невозможности, кстати, потому что мечтательность и мой папаша в одном предложении, да что там, на одном свете не способны встретиться!
Однако же, глаза папаши блестят, лицо выразительное… Ох, не нравится мне это!
Неопределенно улыбаюсь, поправляю несуществующие складки на корсаже, рассматриваю невидимый изъян на щеке, в целом, делаю все, чтоб занять себя и не отвечать на смущающую растроганность папаши.
– Я ее впервые увидел на осенней ярмарке… – продолжает пугать непривычными эмоциями папаша, – она тоже была с присобранными наверх волосами… И шея такая тонкая, изящная. И улыбалась… Как она улыбалась, Катаржина! У тебя ее улыбка.
Ох… Папаша… Оказывается, способен и камень растопить своими нежностями… Только теперь понимаю, почему мама сдалась и ответила ему взаимностью…
Смаргиваю неожиданную влагу с ресниц.
Мамочка, надеюсь ты смотришь на меня… И радуешься. Видно, что папашу можно растрогать, и на это способна была только ты, воспоминания о тебе. Ну, и я теперь, наверно. Не зря же он стоит тут и глазами блестит. Радуется за меня, волнуется… Так неожиданно приятно.
– Ты должна как можно скорее забеременеть.
А, нет.
Все нормально.
Показалось, мамочка, можешь
