спорить до последнего. В нашу лавку тоже изредка забредали такие умники: ой, мы купили у вас моток веревки, а он не пригодился, заберите назад. Смотришь, а там трети как не бывало!
Эта такая же. Отопьет из флакона, разбавит водой и вернет. Но не на ту напала! Купит то, за чем пришла, и еще пару снадобий сверху.
Ирвин не стал ждать, пока я отвечу, вытащил из-под прилавка свою любимую табличку, что в его аптеке не всем одинаково рады, и водрузил ее прямо перед носом горожанки.
— По закону, значит? По нему женщина не имеет права самостоятельно покупать лекарственные средства без назначения врача или сопровождения мужчины. Так что будьте добры, покиньте помещение!
— Или мы вам на две монеты дадим ложку сиропа и пару пастилок, — тут же влезла я. Отпускать покупателя без товара — как-то не по-человечески! Сироп выпьете сразу, а пастилки вечером, заодно и решите, что лучше.
— Лекарства так не работают, — начал было Ирвин, но я наступила ему на ногу и широко улыбнулась женщине.
Не дадим ей ничего — может и стражу позвать, а нам этого не надо. Придут, натопчут, лекарств себе со скидкой захотят… Нет уж, дешевле разойтись с покупательницей миром.
— Но и вреда не будет, — одними губами прошептала я.
Ирвин согласился и без лишних возражений откопал под прилавком мерную ложечку, налил в нее сироп и выдал его женщине, вместе с парой пастилок. Я же бдительно проследила, чтобы монеты отправились в кассу, а у нас не исчезло ничего нужного.
— Эй, — отозвался кто-то в очереди. — Мне бы тоже одной ложки хватило!
— И мне просто раз спину намазать! — поддержали его.
Ирвин хмуро сверлил их взглядом, а мне процедил сквозь зубы:
— Драить тебе аптеку от порога до полуночи. Делец доморощенный.
— Улицерощенный, скорее. Матушка Соф нас особо не баловала.
Отвечать Ирвин не стал, сразу же переключился на другого покупателя, а я так и осталась тереться рядом, чтобы в случае чего прийти на помощь. Заодно и сгладить свой промах с ложкой сиропа. В результате мазь для спины мы сбыли целиком, а вот слабительное пришлось по частям. Но по итогу даже остались в плюсе: ложками продали весь флакон, и заработали на этом больше.
Я уже топталась на месте от нетерпения и предлагала сделать табличку, что у нас теперь и так можно. И вообще, отмерим лекарство под нужды покупателя. Ирвин покачал головой и согласился, только попросил не сочинять ничего в стихах.
Как только посетители разошлись, я даже сочинила надпись для таблички: «Невероятное предложение! Только у нас! Бери столько, сколько нужно, и не плати за лишнее!». Написала тоже сама, без ошибок, Ирвин проверил, затем добавил, что взвешивать и отмерять буду лично. Но я особенно и не возражала, не такое сложное дело.
Через пару часов аптекарь сдался и ушел составлять зелья, а меня оставил за прилавком. Торговля так пошла живее, а сумма в кассе росла куда увереннее. К обеду закончился весь запас кремов для рук и укрепляющих настоев, нужно будет составить новых. И в целом пополнить ассортимент необязательных, но приятных товаров.
Ирвин неохотно соглашался на такие действия, кривился, бухтел, но потом вспоминал о тратах на содержание аптеки и все же воплощал мои задумки. А было их немало! Здесь такой простор для фантазии, это не наша лавка в Дагре, где что раздобыл в диких землях, то и продал. Можно закупить побольше сырья, нанять работников…
— Опять думаешь, как мне с тобой повезло? — Ирвин подкрался со спины и поставил передо мной чашку чая.
— Вот сам понимаешь, да? — я отхлебнула и блаженно зажмурилась. От постоянных разговоров саднило горло, а в меру горячий чай его согревал и обволакивал.
— Еще как. Просто чудо, что ты выбрал именно меня.
Долго стоять он не мог, поэтому устроился на высоком стуле рядом, я же просто оперлась о прилавок и обхватила чашку двумя руками.
— Но кое-какие детали в твоей биографии все равно смущают, — продолжил Ирвин. — Ты с трудом читаешь и пишешь с ошибками, зато считаешь отменно. Ни разу не ошибся со сдачей или другими расчетами.
— Склад ума того, ма-те-ма-ти-чес-кий! Обычное дело. И для жизни куда полезнее, считать каждый день нужно, а письма мне некому было отсылать. Мы в Гимзоре и ели не каждый день, бумаги только клочки, часто уже исписанные.
— Это вторая странность, — чашку он отставил и теперь следил за мной. — Вроде выживали на улице, но при этом вы с сестрами умеете готовить.
Я пожала плечами:
— Отец был наемник, если подворачивалось удачное дельце, то мы неплохо жили пару недель. Но чаще у него случались простои или промахи, тогда приходилось затягивать пояса. Сестер он баловал больше, их звери проснулись рано, сразу появились перспективы, меня вообще хотел вывести в пустыню или продать кому-нибудь. Даже договорился о сделке, но не успел все провернуть: раньше погиб в стычке. Вот тогда нам пришлось совсем туго.
Ирвин какое-то время молчал и разглядывал меня. Не знаю, что он хотел увидеть или о чем думал. Вряд ли жалел, но точно и не восхищался. Да и нечем. Таких оборванцев половина Гимзора и в столице наверняка немало. Мне просто повезло, что сестра так удачно выскочила замуж, а Дилан забрал нас всех в Дагру, иначе не знаю, где бы сейчас была.
— Я своих родителей толком не помню, — внезапно ответил Ирвин. — Они всегда были в разъездах, а когда возвращались в столицу, то занимались наукой и экспериментами. Хотели восстановить заклинания древних магов, вместе писали трактат на эту тему. Отец был не таким сильным магом, как дед, наверное, хотел компенсировать, но ничего не вышло. Одна из схем вспыхнула так, что уничтожила и их, и дом, и еще два соседних. Не знаю, в чем причина. Дед говорил об ошибке, бабушка — что до родителей добрались его враги. Она недолюбливала Дунка, настояла, чтобы у меня была ее фамилия, и вовсю старалась удержать в аптеке. Подростком я злился и хотел сбежать оттуда, потом попал в медицинскую академию, послужил в качестве военного врача и вернулся сюда. Заплатил откупную и погрузился в дела аптеки, на радость бабушке.
Он вздохнул, отпил еще немного и продолжил.
— Дунк такое решение не оценил. Говорил, что закапываю свой дар, пытался переубедить и заманить на
