— Мы заключили соглашение...
— Никому не обязаны... никому... клятв не давал...
Сердце застревает у меня в горле, мне тяжело дышать.
Как раз в момент, когда я проскальзываю мимо этой двери, за ней раздается громкий, похожий на выстрел звук. Я замираю на месте. Ручка двери начинает с грохотом поворачиваться. У меня внутри все опускается.
«Вот оно, сейчас»,— думаю я.
А потом незнакомый голос говорит:
— Перестань, не злись, давай поговорим.
— Я устал от разговоров.
Отвечает альбинос, так что звук, который я слышала, не был выстрелом.
Джулиан стоит, как статуя, у меня за спиной, а теперь мы оба инстинктивно прижимаемся к стене, хотя это вряд ли поможет, если стервятники выйдут в коридор. Наши руки соприкасаются, я ощущаю легкое покалывание от волос у Джулиана на руке. Это похоже на слабый удар электрическим током. Я отступаю на дюйм.
Дверная ручка в последний раз дергается, и я снова слышу голос альбиноса:
— Ладно, я тебя слушаю.
Он удаляется от двери, а у меня проходит спазм в груди. Я жестом показываю Джулиану, что идем дальше, а он кивает в ответ. Кулаки у него сжаты так, что костяшки пальцев побелели и стали похожи на крохотные полумесяцы.
Все остальные двери в коридоре закрыты, и больше никаких голосов не слышно. Интересно, что в этих комнатах? Может, в них во всех пленники лежат на узких койках и ждут, когда за них заплатят выкуп или пристрелят. От этой мысли мне становится тошно, но долго об этом думать я не могу. Это еще один закон жизни в Дикой местности: первым делом позаботься о себе.
Это обратная сторона свободы — если ты совершенно свободен, ты полагаешься только на себя самого.
Мы подходим к двери в конце коридора. Я берусь за ручку и тяну, но ничего не происходит. И только тут я замечаю над дверной ручкой кнопочную панель, такая же была установлена на воротах в дом Ханы.
Чтобы открыть дверь, надо знать код.
— Вот дерьмо,— бормочет себе под нос Джулиан, он, наверное, тоже заметил панель.
— Хорошо, давай подумаем,— шепчу я ему.
Я стараюсь, чтобы голос звучал спокойно, но в моем мозгу словно начинается снегопад. Одна-единственная мысль накрывает сознание, как вьюга, и леденит кровь. Я влипла. Я в ловушке, а когда меня здесь найдут, на мне отыграется связанный в камере стервятник. И они уже не будут таким беспечными. Больше никаких маленьких дверей для кошек.
— Что мы будем делать? — спрашивает Джулиан.
Я оглядываюсь на него через плечо и переспрашиваю:
— Мы?
Повязка на голове Джулиана в пятнах засохшей крови, я снова отворачиваюсь, жалость только все портит.
— Это значит, что мы теперь вместе?
— Нам надо держаться вместе,— говорит Джулиан,— Если бежим, мы — одна команда и должны помогать друг другу.
После этого он берет меня за локти и аккуратно отодвигает в сторону. Вот это сюрприз — Джулиан ко мне прикоснулся. Должно быть, он действительно считает, что сейчас нам не стоит делиться на исцеленных и заразных. А если он способен забыть о различиях, то и я смогу.
— Тебе не открыть,— говорю я,— Тут код нужен.
Джулиан пробегает пальцами по кнопкам, делает шаг назад и, прищурившись, смотрит на дверь. Потом он ощупывает косяк, как будто проверяет на прочность.
— У нас дома на воротах такой же,— Джулиан проводит пальцем по трещине в косяке.— Я постоянно забываю код. К нам приходит очень много сотрудников, и отец часто его меняет. Поэтому мы придумали свою систему, такой код в коде, маленькие подсказки на воротах или возле, чтобы, если код сменили, я бы его узнал.
И тут у меня в голове щелкает — я понимаю смысл его истории и одновременно то, как нам подобрать код.
— Часы,— говорю я и показываю на стенные часы над дверью.
Часы стоят. Часовая стрелка зависла над девяткой, минутная указывает точно на три.
— Девять и три,— говорю я и сразу понимаю, что это не ответ.— Но это только две цифры, а большинство кодов из четырех. Так?
Джулиан набирает «девять-три-девять-три» и пытается открыть дверь. Ничего. «Три-девять-три-девять» то-же не срабатывает.
— Вот дерьмо,— бурчит Джулиан и от бессилия бьет кулаком по панели.
— Спокойно, спокойно,— говорю я и делаю глубокий вдох,— Давай подумаем.
Я никогда не была сильна в кодах и головоломках, и вообще математика — не мой предмет. Тут голоса в первой комнате по коридору снова становятся громче, и дверь приоткрывается на пару дюймов.
— Ты все равно меня не убедил,— Это говорит альбинос.— Я же сказал, если они не платят, мы не участвуем...
— Джулиан.— Я в ужасе хватаю Джулиана за локоть, в коридор собирается выйти альбинос, он заметит нас в любую секунду.
— Дерьмо,— еле слышно выдыхает Джулиан.
Он слегка пританцовывает на месте, как будто ему холодно, но я знаю, что ему страшно не меньше, чем мне. А потом вдруг замирает на месте и говорит:
— Девять пятнадцать.
Дверь в начале коридора приоткрывается еще на дюйм, и голоса становятся отчетливее.
— Что? — Я сжимаю в руке нож и смотрю то на Джулиана, то на открывающуюся дверь.
— Не девять-три. Девять-пятнадцать. Ноль-девять-один-пять.
Джулиан наклоняется к двери и набирает последнюю комбинацию. Я слышу тихое гудение и щелчок. Джулиан надавливает плечом на дверь, и дверь открывается. Голоса у нас за спиной звучат отрывисто и четко, мы проскальзываем в соседнюю комнату как раз в тот момент, когда дверь в коридор распахивается настежь и стервятники выходят из комнаты.
Комната, куда мы попадаем, большая, с высоким потолком и хорошо освещена. Вдоль стен тянутся полки, они так плотно уставлены, что кое-где даже прогибаются от тяжести. Тут есть все: коробки с продуктами, большие фляги с водой, одеяла... И еще ножи, столовое серебро и спутанные клубки ювелирных украшений; кожаная обувь и куртки; пистолеты, полицейские дубинки и баллончики с перцовым газом. А еще в комнате стоит старый платяной шкаф, и по полу разбросаны совершенно бесполезные вещи: обломки радиоприемника, сундук с поломанными пластмассовыми игрушками. В противоположном конце комнаты — еще одна дверь. Эта выкрашена в вишневый цвет.
— Пошли.— Джулиан хватает меня за локоть и тянет к этой двери.
Я вырываюсь.
— Нет.
Мы не знаем, где мы и когда отсюда выберемся.
— Здесь есть еда и оружие. Мы должны запастись.
Джулиан открывает рот, чтобы что-то мне сказать, но в это время в коридоре начинаются крики и слышен топот бегущих ног. Наверное, охранник сумел все-таки поднять тревогу.
— Надо спрятаться.
Джулиан тянет меня к шкафу. Внутри пахнет мышиным пометом и плесенью.
