— Если ты будешь мне нужна, я должен знать, где ты.
— Обычно я тебе не нужна.
Строгое выражение его лица изменилось, смягчилось, но было неузнаваемым. И все же ее желудок сжался, сердце колотилось.
Она должна была бояться существа перед ней, похожего на кошмарного монстра. Но страх в ней пропал вместе со светом, что расцвел в ее душе. Золотой свет, который видел, каким он был. Хорошим человеком, который пытался измениться и преуспевал, хоть и со многим боролся.
Александр кашлянул.
— Что ты делаешь?
Амичия быстро вытащила книгу из-за пояса и подняла ее как щит.
— Читаю.
— Нашла что-нибудь интересное?
Она не спешила ответить. Они не врали друг другу, но было важно, чтобы он не знал правду. Он не должен был знать, что алхимикам не стоило доверять, пока у нее не было повода, кроме того, что было записано кем-то, кого они не знали.
И она прикусила губу и покачала головой.
— Нет, ничего интересного.
Он встал, когти на ногах впились в снег, а крылья широко раскрылись, поддерживая его равновесие. Она проследила за его взглядом на статую за ней, чьи крылья были пернатыми и изящными, а не кожистыми и тяжелыми.
— Я не помню это существо тут, — пробормотал он.
Амичия не знала, что сказать. Стоило ли упоминать, что ей показалось, что статуя могла сама двигаться? Она не произносила мысли, что крутились в ее голове.
— Для чего я тебе нужна?
— Хм? — пробормотал он, глядя на статую, словно мог что-то вспомнить.
А она смогла рассмотреть его и перемены в его теле. Его глаза уже не были красными, они были теплыми, золотыми, привлекали ее внимание. Его зубы выглядели почти как человеческие… и когти стали короче? Они выглядели не такими острыми.
Она старалась не думать об их почти поцелуе. Жар от его тела все еще ощущался под ее кожей. Она помнила его взгляд и то, как он склонялся все ближе, словно хотел сделать то, что им делать не стоило.
Поцелуй с монстром? Амичия не думала, что окажется в таком положении, но она хотела, чтобы он поцеловал ее. Даже сейчас она хотела узнать, как ощущался поцелуй с опасным созданием.
Но это все изменило бы. Они уже не были бы напарниками по исследованию, и он пытался ее убить. Убил ее семью и ее друзей. Может, последнее было не своими руками, но по его приказу. Она не могла интересоваться им как-то, кроме стремления к свободе.
А потом он посмотрел на нее, и эти мысли пропали из ее головы. Он не выглядел уже как Король Жути. Он был Александром, хотел узнать, что она выяснила, хотел узнать больше о мире вокруг него. Он отчаянно искал воспоминания, привязался к ней, потому что она напоминала ему о другом времени.
Она лишилась воздуха в легких, пока он нежно смотрел на нее. Его черты из жутких стали добрыми.
— Ты дрожишь, — сказал он.
— Я в порядке, — она не могла признаться, что дрожала от воспоминания об их почти поцелуе.
— Амичия, ты можешь ощущать холод. Это не слабость. Это признание, что ты можешь чувствовать.
— Я могу чувствовать! — ее щеки были красными от шарфа вокруг ее плеч, а не от холодного воздуха. И за ней была живая рыба. Он мог сам увидеть, что жить продолжалась и зимой. — И я не хрупкая вещица, Александр. Я в порядке.
— Сидя на снегу? — он приподнял бровь. — Ты вернешься с обморожением.
— Хватит нянчиться со мной, пожалуйста. Я не твоя дорогая Вивьен с ее уязвимостью аристократки. Я лучше буду сидеть в грязи, чем за столом за ужином, — от этого она звучала как свинья, но она и хотела, чтобы он представлял ее так.
Она застыла, а он пошел к ней. Она молчала, а он опустился на колени рядом с ней, сунул руки под ее ноги и спину.
— Что ты делаешь?
— Помолчи, petite souris.
— Александр, опусти меня!
Он рассмеялся, дыхание задело пряди ее волос.
— Ты можешь дышать, не споря на выдохе?
— Не с тобой, — но она дала ему поднять ее, и он сел на шарф, который Амичия расстелила на земле.
Его ладони на ее теле оставляли ожоги, которые ощущала только она. Каждый след ее пальцев смущал ее, лишал дыхания. Ей нужно было отойти. Она не могла думать, когда он двигал ее тело, словно владел ею. Что он делал?
Он устроил ее между своих ног. Сильные бедра оказались по бокам, мышцы придавили. Он опустил ладонь на ее живот и притянул ее к себе. Она прижалась спиной к его груди, ощущая его жар, согревающий все ее тело с каждым вдохом.
Его пальцы широко раскрылись на миг, прижимаясь к ней, а потом он убрал их в сторону. Когда он заговорил, голос был низким и хриплым:
— Что ты читаешь?
Она подняла голубую книжку, хотя он знал, что она считала. Они оба растерялись от положения, которое показалось ему хорошей идеей.
Только одно ее беспокоило. И слова вылетели сами:
— Что насчет Вивьен?
Александр напрягся на миг, а потом вздохнул.
— Читай дальше, petite souris. Я тебя согрею.
Он раскрыл крылья, сделал навес, удерживающий тепло. Ей стало намного теплее, и пальцам было проще листать страницы. Она тихо выдохнула, посмотрела на книгу, начала запоминать каждый абзац, как делала до этого.
Александр, к его чести, не заглянул поверх ее плеча. Он отклонил голову и закрыл глаза. Может, слушал птиц, журчание воды и капель тающего снега.
Его ладони лежали на коленях рядом с ней. Амичия не знала, почему посмотрела на них, может, от звука или инстинкта. Но она смотрела на когти, а они становились все короче, пока не стали скругленными ногтями.
Она оглянулась на его закрытые глаза и решила ничего не упоминать. Он сам заметит перемены. А пока она просто будет впитывать его тепло немного дольше.
Глава 30
Александр сидел перед разбитым зеркалом в своей комнате. Он много лет накрывал его простыней, но теперь хотел понять, как пострадало его тело. Он хотел увидеть, как выглядел, как сильно изменился.
Он смотрел на свои ладони, как делал уже десять минут. Медленно крутя их, он поднял их, ладони вдруг показались незнакомыми. Когти, похожие на кошачьи, острые, способные оторвать плоть от кости, сменились ногтями. Это были ладони человека.
Они все еще были серыми. Напоминали камень шершавостью. Но он видел отдельные сухожилия пальцев, полумесяцы на ногтях. Даже линии на ладонях, по которым, как он помнил, гадала женщина с торчащими в стороны волосами и темными глазами.
Он сжал пальцы в кулаки, посмотрел на свое отражение в осколках зеркала. Монстр глядел на него. Рогатый, крылатый, с кошачьими глазами. Но ладонями человека.
Он склонился, отодвинул губу и посмотрел на зубы, которые торчали раньше из-за губ в постоянном оскале. Зубы за губами теперь были человеческими. Тупые и слабые, они были… идеальными.
Страх вспыхнул в его груди, словно кто-то вонзил туда кинжал. Если ему бросят теперь вызов, он будет без преимуществ. Он все еще был крупнее других Жутей, не все изменилось. И если Амичия была права, он стал еще больше, пока она была тут.
