Он медленно моргнул.
— Пожаловаться… кому?
— Ты переобщался со своим другом, — заметил я язвительно. — И отупел от его печенья… Шефу нашему! Шефу! Тому, чьё имя всуе лучше таки не называть, и вот это всё. Скверна скверн, отец лжи, ангел утренней зари… Нет? Ничего знакомого?
Он, кажется, окончательно успокоился и теперь смотрел на меня как-то странно, будто решал в уме интегральное уравнение, параллельно напевая пошлые частушки.
— Звучит более-менее знакомо, — ответил он задумчиво. — Предположим, я догадываюсь, о ком ты.
— Вот и хорошо, — хмыкнул я, — значит, пошли куда-нибудь, где мы сможем спокойно поговорить.
И я, схватив его за руку, бесцеремонно потащил за собой, походя отметив, что сила нового знакомого ощущается приятно и освежающе.
Как утренний восточный ветер.
А ведь я действительно не отказался бы с ним подружиться...
*
Не то чтобы это получилось осознанно, но в последние годы стало чем-то вроде условного рефлекса: в любой непонятной ситуации зазеркалье меня уносит либо на стену Града, либо в чащу Шварцвальда, либо к пескам Сахары, либо к развалинам Херсонеса, либо в маленький баварский городок, лежащий у хребта Кайтерсберг. Так уж для меня сложилось исторически, что именно эти точки на карте техногенного мира более прочих ассоциируются у меня с безопасным пространством.
Последние годы, однако, я чаще всего выбираю Прагу — и в этот раз сделал то же самое, скорее просто позволив городу себя притянуть, чем сделав на эту тему осознанное усилие. Так что мы с моим новым знакомым-идиотом преспокойно себе материализовались на стене под ошалелыми взглядами эпатированных таким поворотом туристов… Которые, впрочем, тут же встряхнулись и потопали по своим делам под недовольным взглядом моего визави.
— Техногнные отражения, — пробормотал он. — Я ненавижу техногенные отражения! Уже двести лет тут не был — и ещё столько же не появлялся бы.
Ну-ну.
— Так ты, значит, из старших менеджеров? Ну-ну. А некоторые, между прочим, сюда каждый день по работе мотаются, — сказал я. — И всё это терпят! Представляешь?
— Я тебе сейчас посочувствовать должен или как? — фыркнул он. — Ты учти, я могу разве что добить, чтобы не мучился.
— Да, я догадывался… Кофе будешь?
Он бросил на меня странный взгляд.
— Ну давай. И излагай уже, что ты там сказать хотел. Или всё ещё боишься, что страшный и ужасный Шеф прийдёт и тебя покусает?
Я только отмахнулся, перетаскивая нового знакомца за собой в ближайшее кафе.
— Шеф с ним, с Шефом. Ты мне вот что объясни: на кой ляд ты пророка в офис притащил? Я его, если что, не крал. Я его посреди коридора встретил. И я тебе вот что скажу: этому чуду природы сказочно повезло, что его встретил не кто-то, а именно я. Так зачем это было? Или тебе твой называемый друг так надоел, что ты решил от него избавиться таким интересным способом?
Его глаза нехорошо сверкнули.
— И в чём же выражалось его везение? Что ты сделал с ним?
— Я? Злодейски притащил к себе домой и показал страшное.
— Страшное?
— Птичек.
Он пару раз моргнул, будто переваривая услышанное.
— Ну да, ужас. То есть, ты воруешь пророков, чтобы потом показывать им из-под полы плаща в тиши ночной птичек?... Ну а что, тоже метод. Твои знаменитые голуби? Они мне пророка не загадили?
— Обижаешь! У меня очень чистоплотные птички, не то что я!.. У меня другая проблема: этот твой пророк — чудовище!
— Правда?
— А то! Он скормил мне несколько печенек, заговорил до опупения и, пока я не пришёл в себя, попросился у меня пожить. И я даже не заметил, как согласился! Каков, а? Так что у меня к тебе просьба: забери этого своего пророка от меня, будь так добр. У тебя же, надеюсь, уже успел выработаться иммунитет к его диверсионно-печеньковой тактике ведения переговоров?
И тут мой визави расхохотался.
Смех у него был тот ещё — многоголосый, неслышимый в реальности и при этом оглушительно громкий. В какой-то момент мне даже показалось, что всё вокруг хохочет вместе с ним, а реальность кривится, меняется, наполняется силой извне, сминая отражения вместе, как слоёный пирог. И волны, которые расходятся от нас в разные стороны, вносят изменения в этот мир. Пока что незначительные, но кто знает, что будет, если заставить вот это, чем бы оно нахрен ни было, искренне смеяться подольше…
— Что ты такое? — пробормотал я шокировано.
Он усмехнулся, склонив голову набок.
— А то ты не знаешь? Что, совсем никаких идей? Ты ведь сам так любезно давеча провёл мне исчерпывающий брифинг на эту тему! Как ты там выразился… — и дальше из его рта полился мой собственный голос. — Тот, чьё имя всуе лучше таки не называть, и вот это всё. Скверна скверн, отец лжи, ангел утренней зари… Нет? Ничего знакомого?
Я застыл.
Но этого же не может быть? Ведь не может, правда? Ну какой из этого парня владыка демонов, отец лжи, зверь мира сего и прочее по списку? Шеф же ужасен, это всем известно! А этот даже ощущается, как рассветный ветер, а не…
Сын богини рассвета, рассветной Зари.
Ангел утренней зари.
Светоносный.
Утренний ветер.
Ой, твою мать…
Я открыл рот, сам не зная, что собираюсь сказать и как именно тут уместно молить о прощении, но он меня перебил:
— Ну нет, — сказал он, — ты что, действительно собираешься превратиться в подобострастного зануду? И это после того, как уже показался мне таким очаровательным наглёнышем? Нет уж, я так не играю! Ты мне, знаешь ли, уже понравился, и вкус Сари я оценил сполна; такие милые игрушки, как ты, я не люблю ломать слишком быстро. Да и не насладился я всем этим ещё до конца. А поэтому…
Он подмигнул мне и демонстративно щёлкнул пальцами.
-
— …Эти его печенья — это, конечно, отдельная тема, — говорил демон-идиот, — но я попытаюсь обуздать этого монстра… Эй, ты меня слушаешь?
Я потряс головой. Откуда, интересно, этот звон в башке взялся? Не иначе как кто-то из контрагентов достучаться пытается. Но все их линии вероятности вроде бы в статике, так что подождут! У меня тут решается вопрос временно оккупировавшей моё жилище чистой силы!
— Так что, отвести тебя к пророку? Но учти, я собираюсь стребовать с тебя клятву неразглашения и неприкосновенности жилища. В дополнение к очевидному.
— А что у нас очевидное? — заинтересовался идиот.
— Да как тебе сказать… Очевидно то, что мы с тобой оба, если честно, так себе демоны.
Он ухмыльнулся.
— Надо признать, впервые за свою карьеру такое о себе слышу. Очень освежающе, кстати!
Я только глаза закатил:
— Ты дружишь с пророком. И умудрился не только притащить его в наш офис, но и там потерять. При всём моём уважении, за такие подвиги не дают звания “демон года”. Разве что на человеческую премию Дарвина претендовать можно.
— Ага, кажется, я слежу за мыслью. А ты у нас спас пророка, потому…
— Потому, — кивнул я, — если попадём к Шефу на ковёр, то проблемы грозят нам обоим. Отличный повод для того, чтобы иметь пару общих секретов, правда?
— По правде сказать, я уверен, что у Шефа нет ковров, — отметил мой собеседник. — Мне вообще кажется, что ты как-то очень странно его представляешь… И учти: если таким вот интересным способом ты пытаешься меня обмануть и вывести на откровенность, то я убью тебя.
Я на это только отмахнулся:
— Совершенно не хочу проверять, есть ли у него ковёр, веришь? И да, убьёшь, конечно, я уже понял, что ты чуть повыше меня в пищевой цепочке. Но я не играю во что-то там: с пророком правда всё норм, и я его тебе по первой же просьбе отдам. Просто я подумал…
На миг я запнулся, прикидывая, насколько глупо это прозвучит. С другой стороны, это не я тут потерял пророка. Почему бы, собственно, и нет?
— Мы с тобой ненормальные, ты и я. Предлагаю быть по этому поводу на связи. Так это у людей тоже работает: ненормальные должны держаться вместе, чтобы нормальные их не затоптали. И вот это всё… Тебя как зовут, кстати? Не хочешь не говори, но учти, что я уже запомнил тебя под кодовым именем “демон-идиот”.
