— Как по мне, можно и так! А имена… У меня, как у многих наших, их немало. Давай Хелаал, что ли. Под этим именем я забит в базе.
Я нахмурился, пытаясь припомнить, но воспоминания ускользали. Вот тебе и эйдетическая память.
— Хелаал… Ты из Вавилона родом?
— И оттуда тоже, — усмехнулся он. — Там многим из наших были даны имена, сам знаешь.
Вот уж с чем точно сложно поспорить.
— Вот и хорошо. Пошли, отдам тебе твоё сокровище, пока оно не увело моих птиц на путь истинный. Сам подумай: что я с праведными птицами делать буду?
Он фыркнул.
— Тоже верно… Но не раньше, чем я прикончу свой кофе и немного осмотрюсь. Здесь на удивление приятно, надо сказать… Техногенный мир довольно сильно изменился с тех пор, как я бывал тут в последний раз. Должен признать, ныне тут не так уж плохо, как можно было ожидать, учитывая вводные.
— А то, — хохотнул я. — Как будет минутка и настроение, стучись — я найду время и устрою тебе экскурсию.
Хал с любопытством покосился на меня:
— Экскурсию?
Я пожал плечами.
— Многие демоны считают эту Землю помойкой, а людей — довольно банальными по сути своей созданиями.
— А это не так? — уточнил Хел с любопытством.
— Да не то чтобы… В смысле, понятное дело, что да, это местечко — та ещё помойка. Безнадёжная, серая, душная, жестокая вотчина слепцов, тюрьма для Древних, наказанных за якобы гордыню, и кормушка для прочих, слишком выгодная, чтобы нарушать Древний Договор… Но это же совсем не всё.
— А есть что-то ещё?
— О, много чего! Тут ведь ещё вопрос в том, кто и как смотрит. Этот мир может казаться отвратительным, но в нём есть так много прекрасного… Другой вопрос, что из окна нашего офиса этого, конечно, не рассмотреть. Техногенная Земля, она такая: её надо пробовать на вкус, месить ногами, вдыхать полной грудью, ощущать на кончике языка. Смотреть на неё глазами детей, и творцов, и отчаянных безумцев, и бродяг. И тогда, если её такой увидеть, она стоит ненависти — любви она тоже стоит.
Хал усмехнулся.
— А ведь ты, демон, и правда любишь этот мир, верно?
Я на это только плечами пожал, сделал хороший глоток старого доброго ирландского кофе и уставился на Прагу, которая была из тех красоток, кому возраст только к лицу.
— У всех у нас бывают свои девиации.
25
Ангел
*
Мы - часть силы, которая всегда безудержно косячит, а потом разводит руками и говорит: “Так получилось!”
-
Я почти невольно улыбнулась — и закрыла блог.
Читать мысли моего подопечного, оформленные в слова, оказалось на удивление интересно; использовать их как пророчества — удобно.
В целом надо признать, что мне начинала нравиться эта работа… Хотя в самый первый момент, когда Пресветлый Архангел Сариэль, родник истины и проводник для заблудших, втайне вызвал меня к себе и высказал свою просьбу, я была… Шокирована.
И я выбираю такой эпитет только из-за того, что ангелу не пристало ругаться. А так-то, пожалуй, в данном случае уместно было бы выбрать выражение чуть покрепче.
От моего спасителя и наставника, Варифиэля, мне не раз приходилось слышать, что Сариэль излишне эксцентричен для ангела и постоянно впадает в опасную ересь.
И тут надо признать честно: я люблю и бесконечно уважаю своего наставника. Он спас меня, многому научил, сделал ангелом. Мы с ним связаны нитями прошлых жизней, и он даже нарушил ангельские правила, чтобы мне это показать. Учитывая, что мне пока что не положено ничего знать о прошлых жизнях, эту услугу сложно переоценить.
Я чрезвычайно ценю Варифиэля и знаю, что он отличный, преданный делу боец света. Он порой делает некрасивые и кажущиеся неприятными вещи, но он в этом хотя бы последователен. Он говорит: “Если уже взялся за что-то драться, то дерись — и не бойся испачкать руки. Остальное? Просто лицемерие. Другие ангелочки кривят рожу при виде меня — но прекрасно знают, кто подчищает за ними грязь. Знают, а потому вежливо улыбаются.”
И Варифиэль не лгал. У него действительно хватало смелости действовать во благо света, а не просто сидеть и философствовать. Но это не отменяет и того, что иногда мой друг и наставник бывает несколько… излишне скор в своих суждениях.
И уж точно излишне категоричен в определениях ереси.
Тем не менее нельзя не признать, что некая доля правды в его выводах всё же присутствовала. По крайней мере, когда Сариэль сказал мне, что хотел бы завербовать одного из демонов… Скажем, мне показалось это совершенно неадекватной идеей.
Хотя, узнав Шаакси чуть поближе, я начала допускать: возможно, в данном случае знаменитому всезнанию старших чинов следует доверять.
— О чём вы думаете так напряжённо, моя дорогая? — мягкий голос пророка вернул меня в реальность.
Он был потрясающим существом. Одно присутствие его рядом озаряло всё вокруг мягким, ласковым светом сродни тому, что весной после дождя согревает землю: не слишком жаркий, не слепящий, не жестокий, не далёкий и не холодный — тот свет, который не может не очаровывать ангелов.
— Да так, ни о чём, — я погладила Гектора по короткой серой шёрстке, избегая взгляда внимательных, кротких глаз пророка.
— Вот как? — уточнил он. — Что же, полагаю, это должно быть довольно неприятное для вас “ничего”. Оно тяготит вас, а это не дело: чем ангел тяжелее, тем сложнее ему летать… А что может быть важнее для подобного вам создания, чем полёт?
— Торжество добра, — ответила я. — Это важнее всего на свете.
Пророк тепло улыбнулся и протянул мне печенье с белой помадкой.
Выглядел он при этом очень мило, но мне упорно виделось в его жесте что-то от взрослого, который вручает неразумному дитяте сладости в качестве утешительного приза.
Ну, либо затыкает рот, дабы не вякало.
Престолы небесные, как же я устала чувствовать себя таким вот несмышлённым ребёнком, которому затыкают рот! Ещё и эта, невозможная для ангела, но вопреки своей невозможности постоянно нарастающая головная боль…
Будто почувствовав мою тоскливую злость, Гектор, милейший зверь, утешительно ткунлся мне в ладонь своей усатой мордочкой.
Мы отлично повеселились в Хамельне. Зачем же ты грустишь сейчас?
Я поморщилась, но Гектора на всякий случай почесала. Да что творится в последнее время с моей головой?!
— ..А разве демоны умеют играть на флейте?
— Обижаешь! Демоны умеют играть на всём, потому что музыка — это искусство и искушение, а искусство и искушение — это мы, и имя нам… И всё в таком роде. Но в этот раз, прямо сейчас, почему бы не сыграть тебе? Ты выберешь из этих детишек тех, в чьих телах заключены Древние, и заберёшь их домой, в отражения. Мы не сможем сделать это для всех, но пусть хоть кому-то повезёт. Свобода иногда может быть вопросом удачи, так?
— Так. А ты? Что получишь с этого ты?
— А я, пожалуй, возьму себе крысу. Им-то, серым бедолагам, теперь тоже негде жить.
— Хм. Зачем тебе?..
— Крысы немного похожи на демонов, знаешь? Их ненавидят люди, и вроде бы даже не без повода, но преимущественно за то, что крысы жиреют на ими же разводимой грязи и разносят ими же принесённую заразу…
— Что?!
— Да так, ничего. Возьму этого, назову…
— Хансом?
— Да нет, пожалуй… Знаешь что? А дай ему имя ты. Как назовём его?
— Ну не знаю. Быть может… Гектор?
— Эй, ты…
—... в порядке? — спросил Пророк вежливо.
Вот ведь… гадство.
Чтоб не сказать погрубее.
Честно, если бы я не была ангелом, то решила бы, что банально схожу с ума. Это и происходит с сумасшедшими людьми, верно? Потеря ориентации в пространстве и времени, невесть откуда возникающие флешбеки, видения-воспоминания, голоса в голове, которые одновременно твои и не твои…
