отделение.
— Извините, пожалуйста, за опоздание. Скажите, а если я вам заплачу, мы можем забыть одного пассажира?
— Дамочка! Я и так из последних сил держусь, чтобы не начать разговаривать на плохом русском языке. Быстрее занимайте свои места! Немедленно!
Родион вынужден остаться на улице и искать себе такси. А уже порядком заведённый директор, обнаглев окончательно, подпихивает меня под попу, подгоняя войти в автобус скорее.
— Ещё раз так сделаешь, и я напишу на тебя заявление!
А Султанов как будто не слышит. Он идёт за мной по проходу и бурчит в спину:
— Ты можешь нормально послать этого Ромео? Я не хочу с ним драться. Он же развалится! Потом работу потеряет. Жалко мне его. Просто скажи, что у вас всё! И пусть едет домой. На дачу! Полоть картошку, сажать огурцы! Травить слизней! Там он встретит соседку по участку и у них случится любовь.
Осматриваю салон. Валя села с мужем, Алёнка с Андрюшкой. Остались два свободных места рядом и одно в самом конце. Я специально сажусь ближе к проходу, чтобы директор не сел рядом, а прошёл дальше. Но этого Годзиллу разве остановишь?!
— Двигайся!
— Там, сзади, есть ещё одно место.
— Есть только один вариант, когда я хочу быть сзади. — Наклоняется к моему лицу, заставляя покраснеть. — Это сзади тебя, моя красавица, когда мы оба раздеты! А теперь двигайся, сама же будешь ныть, что не села у окошка и не любуешься видами.
Нет, ну вы слышали?!
— Я не собираюсь ныть, я вообще не планирую разговаривать с таким хамом!
— Ладно! — Нагло подхватывает меня под бёдра своими лапищами и, учитывая, что между креслами нет ручки, легко перетаскивает.
Я возмущённо пыхчу и дуюсь.
— Я напишу столько заявлений, что в полиции устанут с тобой разбираться. У меня столько свидетелей, что я…
— Отклонись капельку.
За окном стоит Родион, он дождался такси, но не садится, а что-то активно жестикулирует в нашу сторону. Рисует мне сердце руками. Шлёт воздушные поцелуи.
Директор выставляет средний палец и со стуком тычет им в стекло возле меня. Родион сгибает руку в локте, показывая ему тот же жест, только крупнее и нагляднее для всего автобуса.
— Господи, вы как маленькие дети. Делите игрушку, как в детском саду.
— Я тебя люблю, Виола, и пытаюсь избавиться от соперника. Упертый какой баран! Надо же, а с виду не скажешь! Я думал, он тряпка и рохля, а у него прям на финише открылось второе дыхание!
От его слов о любви внутри палит жаром. Становится сладко и волнительно. Но я душу в себе эти чувства, стараясь выровнять дыхание.
Автобус медленно трогается с места. Родион не уходит. Не сдаётся. Тогда директор хватает меня за лицо и жадно целует в губы.
За что я тут же отвешиваю ему пощёчину. Родион это видит и машет кулаком, распахивает дверцу такси и запрыгивает внутрь. Явно едет за нами.
— Какой кошмар, — хватаюсь я за голову, откинувшись на сиденье, — и это практически сорокалетние взрослые мужики!
— Что это за мания такая — встречать нас при выходе из транспорта, Родион? — косится на настройщика Султанов, помогая нам с Алёной спуститься. — Мания преследования, сопровождающаяся паранойей? Или мания особого предназначения, когда больной, то есть ты, уверен в том, что ему нужно спасти человечество или жениться на самой красивой учительнице нашей музыкальной школы?
— Скорее гневная, Марат, сопровождающаяся склонностью к созданию конфликтных ситуаций, — парирует Родион, пытаясь подать мне руку.
Я её отбрасываю. Точно так же, как снимаю с талии лапищи директора.
— Искренне считаю, Родя, что тебе стоит сдаться, силы неравны. — Марат ныряет под открытую крышку багажного отделения, достаёт наши чемоданы.
— А ты не смей распускать руки! — Лезет Родион под ту же самую крышку.
— Я уже посмел, и ты даже не представляешь, как далеко я зашёл! Оставь нас в покое!
Они говорят это друг другу в лицо. Я уже начинаю чувствовать себя лишней, настолько эти двое увлечены друг другом.
— Родион, ты мне не нравишься. — Пытаюсь забрать свои вещи. — Марат — то же самое. А теперь катитесь по своим делам и дайте мне спокойно отдохнуть!
— Ты врёшь! — улыбается Марат.
— Это временные трудности, и мы снова будем вместе, — добавляет Родион.
Закатываю глаза. Тянусь к ручке чемодана. Султанов не даёт. Плюнув на них и покачав головой, разворачиваюсь к металлической ограде санатория, к которому нас привезли.
— Я хочу вымыться и выспаться. А ещё не слышать вас обоих.
А Марат никак не угомонится. И они с Родионом снова сцепляются, как мопс и чихуахуа, случайно столкнувшиеся на одном тротуаре.
— И что ты будешь делать дальше, настройщик? Путевки-то у тебя нет. Будешь спать у калитки и ждать, когда девочки выйдут подышать после завтрака? Орать через прутья, чтобы они обратили на тебя внимание?
Алёнка уже у входа на территорию, я иду к ней, а позади Родион сопровождает директора.
Я постоянно оборачиваюсь, присматривая за ними. Опасаюсь, что они полезут в драку. Всё же это ни тому ни другому не нужно.
— Я снял коттедж, курчавый умник с цыганскими корнями!
— Что? — усмехается Султанов, катя чемоданы. — Я, по крайней мере, не лысый.
— Это точно! Шерсти на тебе, судя по всему, хватает! — осматривает шефа с ног до головы.
Султанов, оскорбившись подобной шуткой, делает выпад. Родя дёргается.
— Не понимаю я тебя, Родион, ты какие-то таблетки для храбрости принимаешь? Я тебе зубы до сих пор не выбил только из уважения к Виолетте и из-за нежелания напугать дочку.
— Я принимаю гормоны щитовидки, — зачем-то гордо признаётся Родион.
— Звучит круто, Родя, — стебётся Марат.
— Лучше, чем твоя виагра.
Султанов хохочет.
— Мне не нужна виагра! Подтверди, Виолетта!
Охаю, вздыхаю, притормаживаю. В стотысячный раз закатываю глаза. Это последняя капля! Присоединившись к ним, я начинаю отчитывать обоих:
— Долго это будет продолжаться? Мне за вас очень стыдно. А ты, Марат?! Ты хоть понимаешь, сколько твоих подчинённых, приехавших сегодня с нами в санаторий, наблюдали за вашими петушиными боями?! Ты думаешь, они все глухие?
— Да мне всё равно. Все уже давно всё поняли, — добавляет шёпотом, подкатывая ко мне ближе и шумя сразу четырьмя колесиками. — Мы пара!
— Мы с тобой не пара. Мы две счётные палочки для первоклассников. Только я жёлтая, а ты зелёная! Из разных наборов, понимаешь?
Мы смотрим друг на друга. Марат подвисает. Пауза нарушается неожиданным громким смехом Родиона. И директор переключается на него.
— Ты давай мне тут не гогочи, настройщик, а лучше расскажи поподробней, что ты там
