— Не ходи, девочка. Останься здесь.
Я вырвалась из ее объятий:
— Мне здесь не место. — Чмокнула ее в пухлую щеку: — Прощай.
Я обернулась у дверей, помахала толстухе в последний раз и пошагала за мужчинами. Мы вышли в дымный морок и направились в сторону топливного склада. Уже опускалась ночь. Небо, затянутое парами Котлована, стало голубовато-седым, жемчужным. За пустырем оно было бархатно-черным, усеянным колкими глазками звезд.
Бальтазар открыл вход в один из тоннелей, зажег фонарь. Мы спускались по очень крутой узкой лестнице в кромешную темноту. Шаги отдавались гулким эхо в тонком хлипком металле. Наконец, достигли дна. Луч света выхватил в темноте транспортную платформу, настолько маленькую, что она напоминала хозяйственную тележку. Мы встали на платформу, соприкасаясь спинами, взялись за поручни. Загудел старый хрипящий двигатель, и платформа плавно понеслась в темноту тоннеля. Необработанные стены, выхваченные светом фонаря, слились в серую мутную полосу, от которой начинало тошнить. Я покрепче схватилась за гудящий вибрацией поручень и закрыла глаза, стараясь думать только о хорошем.
Наконец, движение прекратилось — платформа остановилась, но вибрация все еще отдавалась дрожью в руках. Теперь мы вновь поднимались. Скрипнула дверь, в образовавшейся щели показался клочок усыпанного звездами неба. Должно быть, — выехали за границы Котлована.
Я шагнула под лунные лучи и с наслаждением втянула ночной воздух, который после испарений Котлована показался ни с чем не сравнимым пьянящим эликсиром. Сладковатый, прохладный, будто звенящий кристальной чистотой. Так пахнет свобода. Моя свобода.
Мартин огляделся, кивнул, натянул на голову капюшон и направился в сторону каких-то низких строений с плоскими седыми крышами. Это мало напоминало корабельные ангары. Окт и Бальтазар взяли оружие наизготовку. Мы остановились перед серыми воротами, Мартин вышел вперед и замер, глядя по сторонам.
Послышался звук отъезжающей двери, демонстрирующей черное нутро. Скрежет, звон и гудение стонущего металла, который усиливался пустотой ангара. Он разносился по округе и, казалось, был способен достигнуть города.
Мартин прошел еще несколько шагов и прокричал в темноту:
— Мы прибыли.
Он махнул парням, и мы встали в нескольких шагах позади.
В темноте что-то зашевелилось, и меня обдало ледяной волной паники. Колкий страх пробирался в душу, сковывая члены. Я услышала шорох десятков ног за спиной, обернулась и едва не лишилась чувств — нас обступили черные имперцы. Я заметалась, но Окт и Бальтазар схватили под руки.
Я уже все поняла.
Доброволец предал меня. Предал и продал.
Я отчетливо увидела, как в свете загоревшегося прожектора показался де Во. Я почти видела пылающие злобой глаза и перекошенные черты. Он направился ко мне, но Мартин преградил дорогу:
— Деньги вперед, ваша светлость. Иначе они пристрелят ее.
Де Во усмехнулся, отстегнул с пояса кошель и не глядя швырнул на землю, под ноги Добровольцу:
— Двести тысяч золотом, как договаривались.
Он презирал его и показывал всем своим видом, но не думаю, что для Мартина это имело какое-то значение. Ему было плевать. На все и на всех.
От этого голоса меня скрутило в узел. Я молилась только об одном — умереть на месте. Здесь. Сейчас.
Я тронула за руку Бальтазара, не смотря ни на что, он казался мне человечнее остальных:
— Убей меня. Прошу.
Тот лишь грустно покачал головой:
— Так вышло. Это всего лишь сделка.
А это — всего лишь моя жизнь. Глаза защипало, реальность размазывалась, плыла. Я беззвучно плакала и ничего не могла сделать — даже не пыталась вырваться. Окаменела, превратилась в кусок льда. Я бы хотела упасть на землю, биться головой до тех пор, пока не треснет череп, но лишь смотрела перед собой.
Он приближался. Я видела горящие глаза, сосредоточенное лицо. С каждым шагом сердце замирало, и я мысленно просила его замереть навсегда, потому что не в силах была шевелить губами. Когда он подошел, я почувствовала знакомое прикосновение пальцев к щеке. Они скользнули по скуле, погладили линию подбородка и впились мертвой хваткой. Челюсть заломило, но я не опустила глаза. Де Во отвернулся, сделал знак солдатам и зашагал прочь. Меня подхватили под локти, и я бессильно обвисла в чужих руках, понимая, что это конец.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
