Всхлипываю и… задыхаюсь, потому что амбал сдавливает невидимое кольцо вокруг моего горла.
Лже-водитель так занят мною, что не замечает, как ослабляется его воздушный щит. И вовсе исчезает. Оборона падает — и Каратель с Германом не упускают случая воспользоваться этим. Отвлекаются от Одержимых и направляют в амбала двойной заряд «стрел». Молнии смешиваются со льдом и не оставляют ему ни единого шанса выжить. Грузный мужчина с грохотом падает на пол.
Еще пару секунд — и я свободна. Делаю вдох, но горло и легкие скручивает тисками, обжигает огнем. Кашляю надрывно, отчего становится только хуже. Слезы брызгают из глаз.
Смотрю на бездыханное тело амбала, а сама опускаюсь рядом с ним, обессиленная. Продолжаю хрипеть, не могу ни слова из себя выдавить.
Перебросившись парой фраз с Германом, Карим подбегает ко мне. Падает на колени, обхватывает мои плечи, ведет ладонями вверх. Задерживается на шее, согревая прикосновениями, — и запускает в травмированное место свою энергию.
— Тебе лучше? Можешь дышать? — всматривается в мои глаза, а у самого от волнения в зрачках шарашат молнии.
Судорожно машу головой и пытаюсь привстать, но не получается без помощи Карателя. Сильные руки обнимают меня за талию и аккуратно поднимают. Опираюсь об плечо Карима, делаю осторожный вдох и осматриваюсь, медленно приходя в себя.
Тем временем Герман, видимо, следуя примеру амбала, пытается выстроить ледяную стену между нами и Одержимыми. Вспоминаю, как когда-то он возводил для меня снежные замки. В детстве. Пару лет назад. И каждый раз жестоко получал от "Альтаира" за подобные «вольности».
Шумно, с хрипом выдыхаю. Опять Герман вынужден страдать и рисковать жизнью ради меня. Ведь и в этом боксе его заточили в наказание за то, что упустил меня, позволил похитить.
Морозный щит протягивается от одной стены к другой, полностью отсекая нас от Одержимых.
Но монстры не отступают, нападая на прозрачную преграду. Жаждут достать нас и разорвать на части. Не понимаю, откуда, но их становится все больше. Наверное, здесь, в секретном секторе, не пару боксов, а целый скрытый этаж.
— Они все равно прорвутся, Карим, — обреченно сообщает Герман.
— Сколько у нас времени? — ровным тоном уточняет Каратель.
Их разговор мне абсолютно не нравится. Слишком спокойный. Когда заклятые враги успели сдружиться? И почему? Их объединила безысходность?
Сердце сжимается от страха, легкие отказываются работать, будто амбал воскрес и опять напал на меня. Но нет. Дело в другом. Плохое предчувствие сковывает тело и разум.
— Время? — горько смеется друг. — Счет идет на минуты!
Карим крепче обхватывает мое тело, прижимает к себе. Тяжело дыша, подает знак Герману. Вместе мы отходим назад, к выходу, при этом не спуская глаз с Одержимых.
Добираемся до квадратной арки, где были стеклянные пуленепробиваемые двери. Сейчас они открыты, разъехались в стороны и застыли.
— Мы не успеем? — всхлипываю я, обращаясь к Герману.
Он задумчиво смотрит на ледяное препятствие, которое с трудом, но все же сдерживает монстров. Надолго ли?
Ведь Одержимые не устают лупить мощными кулаками по его поверхности. В какой-то момент один из них отступает, осматривается довольно осмысленно. А потом заходит в ближайший бокс и возвращается со стулом. Могу поклясться, что мебель в стеклянных камерах прикручена к полу. Но чудовище это не остановило.
Одержимый протискивается через толпу подобных ему — и начинает бить стулом по щиту. Действия «товарища» сразу же повторяют остальные. Плетутся к боксам, вооружаются тем, что попадется под руку. И возвращаются. Работают сообща, словно коллективный разум.
Удар. Еще один. Несколько сразу. Десять-двадцать. Одновременно.
И вот уже ледяная стена покрывается трещинами. Их все больше. Паутиной расползаются по поверхности.
— Они слишком сильны, быстры и умны. Вырвутся наружу. Убьют нас и заразят весь мир, — Герман честен со мной, как всегда.
На расстоянии он продолжает колдовать над стеной, которая трещит от напора армии монстров.
— Мы ведь можем закрыть их здесь! В этом секретном помещении! Бронированное стекло, стены — разве не похоронят Одержимых навечно? — спохватываюсь я.
Резко подаюсь вправо, увлекая за собой Карателя, что не отпускает меня ни на шаг. Протягиваю руку. Провожу запястьем по специальной панели, пытаясь закрыть стеклянные двери, но татуировка не работает.
Герман замирает, переглядывается с Каримом, который неожиданно сильно стискивает мою талию и прошибает легким разрядом тока. Но мне они ничего не говорят! Лишь кивают многозначительно. На миг у меня складывается впечатление, что они понимают друг друга без слов.
Глава 17
Высвобождаюсь из цепкой хватки Карима. С трудом. И приближаюсь к другу.
— Что ты задумал? — шиплю на него, почуяв опасность.
— Возвращайся к своему чудовищу, красавица, — шепчет Герман и делает шаг вперед, заслоняя меня собой.
— Но… Что он делает? — со слезами на глазах поворачиваюсь к Карателю.
Меня пугают электрические импульсы, протекающие по всему его телу, напряженное лицо и… сочувственный взгляд.
— При аварийке, похоже, эту дверь можно закрыть только вручную. Изнутри, — тихо произносит Карим и обхватывает мое запястье. Цепко, больно, чтобы не вырвалась.
Наблюдаю, как Герман движется вперед, возвращается в логово чудовищ. Переступает порог. Направляется к специальному щитку, который находится чертовски далеко от выхода. Чисто физически он не успеет покинуть ловушку. Стеклянные створки задвинутся быстрее. Я ведь помню, как мы их открывали!
— Что? — вскрикиваю, догадываясь, как собирается поступить друг. — Нет, не смей!
Плачу, призываю остатки своих сил, но они меня не слушаются. Слишком много энергии потеряла. Не могу отмотать время, не могу превратить в пепел Одержимых. Слабый, бесполезный Ангел смерти. Из-за меня страдают близкие люди.
— Карим, мать твою! — непривычно грозно рычит Герман, ковыряясь в панели и вводя какие-то коды. — Уводи ее!
Каратель незамедлительно хватает меня под бедра и закидывает на плечо. Действует, как тогда, при похищении.
— Стекло задвигается моментально. Стена дольше. Специально так продумано. Вам нужно будет быстро добраться до нее и покинуть сектор. Две-три минуты от силы у вас есть! — выкрикивает Герман.
Карим молча разворачивается и движется к стене. Паника накрывает меня с головой. Захлебываюсь в ней, тону.
Невозможно! Нет! Я не могу потерять Германа!
Но жестокая реальность диктует свои условия…
— Отпусти! Дай хотя бы попрощаться! — верещу я Кариму. — Отпусти, иначе возненавижу!
Брыкаюсь в стальной хватке Карателя, бью его кулачками по каменной спине. Он дожидается, пока Герман закроет стеклянные двери — и только потом слушается. Идет мне навстречу, дает возможность проститься с другом. Не потому что испугался моих ударов, а потому что чувствует мою боль.
Аккуратно ставит на пол, и я сразу срываюсь с места, бегу к пуленепробиваемому стеклу. Оно закрыто. Так плотно, что не пропускает ни единого звука изнутри, где агрессивно бьют по льду Одержимые.
По эту сторону двери царит гробовая тишина. Кажется, я даже слышу, как Карим отсчитывает проклятые две минуты.
Герман, заметив меня, подбегает к стеклу, злится, орет что-то Карателю, но сквозь преграду не пробивается ни слова. Замечаю, как Одержимые позади друга прорывают оборону.
Он оглядывается, потом кладет ладонь на стекло, распространяя по нему снежные узоры. Вижу, что приблизившиеся к Герману монстры по очереди превращаются в ледяные статуи.
Он решил заморозить все помещение изнутри. Вместе с собой.
— Люблю тебя, малышка, — читаю по губам, изогнутым в легкой улыбке.
Образ Германа тает в снежной дымке. Всхлипывая, укладываю руку на стекло, как раз напротив ладони друга.
— И я тебя, — сиплю сквозь слезы, наплевав на то, что может подумать Карим.
