мне себя предлагают с завидной регулярностью!
Коротко кивнув, я практически сразу оказалась сидящей на столе, заменив собой тарелки с едой. Колени под давлением горячих рук разъехались в стороны, но длинная сорочка прикрывала самое интимное, позволив мне вцепиться пальцами в край стола и до хруста их сжать.
Эвердин поцеловал коленку, носом сдвинув ткань и медленно потянулся вверх, оставляя полосу поцелуев. Его черные ресницы дрожали, крылья носа трепетали, словно пытались ухватить больше воздуха и запаха моей кожи.
Невольно прикрывая глаза, я все равно ловила движения Эвердина — ненавязчивые, тонкие, как кружево. Он рисовал губами и языком узоры, сдвигаясь все ближе и ближе, пока не уперся носом в смявшуюся ткань и, подхватив меня под коленями, не сдвинул ближе к краю.
Тишина нарушалась только моим тяжелым дыханием, шелестом сорочки и непонятным урчанием Эвердина. Роя лицом путь, Кристиан добился того, что сорочка отступила, позволяя ему прижаться губами к тонкой чувствительной коже.
Первое же прикосновение языка заставило меня хрипло вскрикнуть и запрокинуть голову. По мышцам раскаленным металлом растекалась волна приятной тянущей боли, стекающей в низ живота. Хотелось поджимать ягодицы, тянуться навстречу этому движению и бессвязно что-то шептать пересохшими губами.
Касания стали настойчивее.
Двигая кончиком языка по складочкам, Эвердин все сильнее прижимался ко мне, буквально усаживая меня на свое лицо. Только опустив глаза, я едва не провалилась в эту тянущую, обещающую рай теплоту, но Кристиан оторвал мои ладони от стола, опуская их себе на волосы.
Близости. Он хотел, чтобы я разрешила ему это не только кивком головы.
Стоило сжать темные пряди напряженными пальцами, как мужчина, отпущенный моим разрешением, набросился с удвоенным старанием, ударяя гибким языком по отзывчивой точке. Он знал, определенно знал, что делать, чтобы заставить меня закатить глаза и раскованно прикусить губу с развратным стоном.
Сбросив со стола посуду, кимтарец даже не обратил внимание на жалобный звон, толкнув меня в грудь и уложив на стол.
Колени оказались заброшены на крепкие плечи, а положение полностью открывало доступ жадным губам, которые с каким-то животным восторгом и ненасытностью пробовали все, что попадалось на пути.
Тяжесть становилась все более ощутимой. Наполненной. Раздавливающей.
Не было даже намека желания вырваться, прекратить это, сбежать от ласкающего мужчины, сверкая пятками. При всех моих силах сейчас я бы просто не смогла. Меня поднимало грудью в воздух, выкручивало бедра расплавленным спазмом, и только губы, иссушенные горячим воздухом, что-то шептали. Что-то, что я сама не могла разобрать.
Ладонь Кристиана прочертила широкую полосу от паха до ребер. Накрыв пальцами правую грудь, он неожиданно сжал стоящий сосок между изящных костяшек.
Это стало порогом, через который я пролетела на скорости падающей с небосклона звезды.
Именно такие искры и цветные вспышки защелками перед глазами, размазывая меня лопатками по столу. Сорочка прилипла к покрытой испариной коже, плотно обтягивая все еще возбужденные соски. Волосы свисали с другого края стола и тянули голову к полу.
Сбавив напор, Кристиан осторожно гладил языком гудящую от его ласки кожу и не торопил меня, дав время перевести дыхание. Потянув меня за руку, он помог мне сесть — только для того, чтобы стянуть мое ватное тело к себе на колени и дать возможность ягодицами почувствовать его желание, твердо устремившимся вверх и натянувшего темные брюки.
Уронив голову ему на плечо, я позволила обнять себя и подняться, всем телом прижимаясь к мужчине и повиснув на нем безвольной тряпочкой.
— Ничего вкуснее тебя в своей жизни не пробовал, — коварно прошептал он, вызывав несмелый румянец на щеках. — Не жалею, что ждал тебя так долго, Иянна.
Донеся до кровати в моей спальне, Эвердин осторожно уложил меня на постель, слегка прикрыв одеялом. Погладив ладонью по волосам, прошептал:
— Поспи еще немного, мы рано тебя разбудили. Мне пора на работу, госпожа моей души.
Не знаю, таков ли был его план или нет, но я уснула еще до того, как закрылась дверь и за ней стихли тяжелые шаги.
Второе пробуждение сразу же напомнило о последствиях первого, если конкретнее — я не поела.
Фантазия злобно подкинула мысли о печеной рыбе с пряностями, мягком хлебе с румяной корочкой и слегка подкопченными овощами. Желудок жалобно заурчал, дав сил на подъем.
Перевернувшись набок, я лениво открыла глаза и зевнула, впрочем, тут же захлопнув рот.
Раэль сидел на коленях перед моей кроватью и сверлил меня нечитаемым взглядом. Разбитая губа неплохо схватилась, и только покраснение говорило, что побои свежие. Поправив наручи на руках, он как-то замялся, не зная, что от меня ожидать, поэтому решил первым начать разговор.
— Вы сказали, что мы пойдем на рынок. Я ждал.
— Ааа…
Прикрываясь одеялом, села и осмотрелась.
Поднос с едой стоял на столике и ждал моего пробуждения. Маленький цветочек в вазочке придавал шарма и делал щедрый жест каким-то милым, уютным, заставляя меня слегка улыбнуться.
— Вы… голодны? Я могу помочь с ванной, а после накормлю.
— Не нужно помогать мне с ванной, я сама этим займусь, — я поднялась с кровати, по-прежнему замотанная в одеяло, и пошагала к дверям уборной. — Если хочешь, можешь помочь мне с одеждой.
— С радостью.
Приведя себя в более-менее нормальный вид, я вернулась через два десятка минут, застав Раэля с ниткой в зубах, перешивающего какое-то платье.
— Ужасный шов, — пояснил он.
— Понятно.
Рухнув на кресло, я наконец добралась до своего позднего завтрака и с интересом наблюдала за тем, как такой большой великан с крупными пальцами ловко обращается с тоненькой иголкой. Он легко и виртуозно заставлял нитку скручиваться в симпатичные петли, которые показались мне знакомыми.
— Стой! Это ты шил мне костюм для вечера у госпожи Маром?
Раэль неуверенно кивнул, нахмурив густые брови, стянув петельки вместе и делая розочку более четкой и фактурной.
— Где ты научился так шить?!
Великан хмыкнул, перекусив хвостик нитки.
— Научили. В школе мужей. Просто у меня хорошо получается.
— Не скромничай, — запихнув последний кусочек воздушного оладушка в рот, я приблизилась к кимтарцу, ближе разглядывая его работу. — Это выглядит мастерски. Спасибо тебе.
— За что?
— За тот наряд. Он мог быть и скромнее, но, как я понимаю, ваша мода от моих предпочтений отличается.
— Нет, — мотнул темной головой. — Не мог. Я старался сделать его более закрытым, но это могло вызвать подозрение. Не могу сказать, что я сожалел, увидев вас в моей работе. Потраченное на нее время того стоило.
Искренне улыбнувшись мужчине, я приняла из его рук перешитый наряд и расправила его в воздухе, заметив, что швы действительно стали аккуратнее, а воздушные
