брала. Ааа, хотя, постойте, это про ту записку с любовным посланием?! — начинает смеяться. — Да, я её прочла. Очень мило. Вишен сама мне дала её почитать, так что не думайте, что я взяла её без разрешения.
Крылья носа раздуваются в раздраженном вдохе. Избалованная наглая девка. Лживая и лицемерная. Беру эмоции под контроль, хотя сделать это сложно. Ненавижу враньё.
— Это не записка, а конверт с документами.
— Не знаю, о чём вы, спросите у Вишен, куда она его дела. Господин следователь, несмотря на ваш суровый вид, вы очень доверчивы, влюблённость застилает вам глаза, так что вы не видите очевидных вещей. Вы мне нравитесь, поэтому повторю ещё раз — для Вишен мужчины всегда были марионетками, сколько её помню, она игралась с чувствами тех, кто клюнул на неё, ей плевать на вас, она просто развлекается. И мне жаль — вы попались. Такой сильный и внушительный мужчина, и пасть у ног женщины, для которой все мужчины пустое место. Очень жаль, я знаю Вишен, она не та бедная овечка, за которую себя выдаёт, — шумно выдыхает. — Но решать вам, я предупредила ещё раз.
Она замолкает, раздумывая, а потом отстраняется.
— Всего доброго, господин Сармант, — подбирает подол светлого платья и обходит стороной, я слышу удаляющиеся шаги.
Иллин исчезает из поля моего зрения, оставляя после себя ядовито-горький осадок. Покидаю этот дом и сажусь в автомобиль. Я знаю Вишен, она не такая, какой хочет её выставить младшая дочь Рокснаров. Сердце не может обмануть, Вишен добрая и ранимая, слишком добрая и не заслуживает таких родственников.
Смотрю на дорогу несколько секунд и завожу двигатель. Пришло время наведаться к высокопочтенной госпоже Лонрэйт, матери Камрона.
Особняк этой семейки отделан белым камнем и окнами, в которых виднеются тяжелые бархатные шторы. Здесь огромный холл с высокими потолками, а в углу находится камин, где пылает огонь. Парадная дверь украшена массивной позолоченной лепниной, рядом с домом размещается большой ухоженный сад.
Я усмехаюсь, госпожа Магдален Лонрэйт любит роскошь. Вот только за чей счёт? Насколько мне известно, она в разводе уже давно. Впрочем, я покопался в документах и нашёл массу мутных сделок, которые бы стоит хорошенько проверить. Все они связаны, и Вишен в её махинациях сейчас очередная жертва. Теперь карты сошлись, ясно, что она претендует на наследство, о котором недавно узнала или знала с самого начала.
Я останавливаюсь неподалёку, так, чтобы не привлекать к себе внимания и в то же время чтобы были видны ворота и парадные двери.
Время текло медленно, в салоне сделалось холодно, но меня грели мысли о Вишен, я представлял, чем она может заниматься, о чём думать, хотя наверняка переживает. Я рисовал в голове разные картины с её участием и усмехался про себя: не думал, что способен на подобную романтику.
Я действительно влюблён в неё, настолько сильно, что грудную клетку распирает от переполняющих чувств.
От мыслей, которые подняли меня к облакам, отвлёк приближающийся со стороны главной дороги экипаж. Я бы не обратил на него должного внимания лишь потому, что это почтовый экипаж и он остановился напротив дома наверняка положить почту, но он стоял довольно долго у ворот, пока парадная дверь не открылась и оттуда не вышла сама госпожа Лонрэйт.
Навстречу ей выходит мужчина. Он смотрит по сторонам, потом вынимает из пальто какой-то свёрток и передаёт Лонрэйт, которая с охотой его принимает, а на лице появляется довольная улыбка. Они о чём-то коротко переговариваются. А потом мужчина возвращается в экипаж, Лонрэйт удаляется обратно в особняк.
Странная встреча. Почему она лично вышла за почтой, если это было обычной почтой? Почему не послали слугу? Значит, в том свёртке что-то очень важное и личное?
Сжимаю руль. Может, это улика, которую Иллин вытащила у Вишен?
Поворачиваю ключ зажигания и выруливаю из своего укрытия, нужно найти Рокснара, отца Вишен, прямо сейчас, немедленно. Иначе окажется поздно. Магдален Лонрэйт что-то затеяла.
Вишен Лонрэйт
Нервно тру запястья и смотрю на часы, тревога сковала сердце с самого утра и не покидала. Я ждала Сарманта, но он так и не появлялся. Когда часы пробили пять вечера, я уже сидела как на иголках. На самом деле стало страшно находиться одной, хотя с каких это пор? Я всегда была одна, несмотря на то, что была замужем. Но сейчас другие обстоятельства, другие условия, сейчас надо мной повисла неясная угроза, которая давит камнем.
К тому же поддельные улики не давали покоя, неприятные, холодящие сердце мысли лезли в голову, теперь я ясно понимала, что может произойти, что могу лишиться свободы, что нас разъединят с Рэном.
Нет, нет и нет. Сердце учащенно начало биться. Я не готова к таком, се час какая я обрела смысл своего существования я не готова была расставаться ним едва обретя. Обретя своё счастье. Боже, сердце сжалось болезненно в груди и от страха что могу потерять, это совершенно новое чувство затопило меня с головой. Я не хочу его терять это несправедливо.
Хотелось даже плакать, так что ком встал в горле камнем.
Снова бросила взгляд на часы. Обхватила себя за плечи, нужно взять себя в руки. Не поддаваться отчаянию. Всё будет хорошо. Иначе ведь и не может быть, ведь так?!
Когда в дверь позвонили, я едва не подпрыгнула на месте, бросилась открывать и тут же застыла, когда на пороге увидела гостью.
Пристальный взгляд придавил тяжестью, отравляя пренебрежением с примесью отвращения.
— Не ждала? — задаёт вопрос Магдален Лонрэйт.
— А с чего я обязана вас ждать? — задаю встречный вопрос от растерянности.
Она находилась одна, одета помпезно, как и всегда, в бордовом платье и такой же винного цвета шляпке с чёрной сеткой. Он неё приторно пахло ландышами, запах лип к коже и оседал горьковатым вкусом на языке. Я уже и забыла, что она обильно поливается туалетной водой, пытаясь тем самым заполнить больше пространства собой. Тяжёлый аромат, тяжёлая энергетика исходила от неё, не считая того, какое напряжение образовывалось между нами при встрече.
— Вы что-то хотели? — задаю следующий вопрос, разбавляя затянувшееся молчание.
— Да, вот хотела проведать тебя напоследок.
— Вы куда-то собрались уезжать?
Магдален фыркнула и осмотрела меня с ног до головы. Сегодня я надела красивое платье нежно-розового цвета, конечно, это не понравилось ей, ведь я всё ещё должна носить траур.
— Всё так же хамишь. Нет, я никуда не собираюсь, а вот ты скоро отправишься туда, где должно быть твоё место.
Я напрягаю плечи, по телу проносится волна плохо скрываемого протеста.
