Никклаф посмотрел в окно. На улице действительно стало темно. Перевел взгляд на ведьму, ерзающую в нетерпении быстрее отсюда убраться и кивнул.
— Хорошо. Дайте самогона. Ужин на двоих, самые чистые комнаты и горячую ванну.
— Самогон есть. Из приличных комнат… Только одна. — Никклаф удивленно посмотрел на хозяина, но тот спокойно развел руками. — Не успели прибрать. А вот ванны у нас нет. Можно в котле воды нагреть, таз найдется…
Колдун решительно направился в сторону своей спутницы — как говорится, «перед смертью не надышишься».
— На улице проливной дождь. Придется нам остаться ночевать здесь. — еще на подходе выложил он.
— Быть не может!
Виль встала, подошла к двери, распахнула ее и с минуту тупо смотрела на стену дождя.
— Оказывается, может. — вернулась она за столик немного сырая. — Что еще у нас плохого?
Никклаф тяжело вздохнул и начал перечислять все «прелести» предстоящей ночевки. Во время его повествования, неряшливо одетая женщина принесла на стол большую бутыль с мутной жидкостью и две кружки. Одарив посетителей натянутой улыбкой, она снова пропала.
— Дай попробовать. — решительно заявила Виль, протягивая руку к бутылке.
— Тебя тогда с настойки унесло. Этот напиток покрепче будет. — придержал Ник бутыль.
— Небо голубое, вода мокрая, а я застряла в какой—то дыре, где даже нельзя принять ванну! Жизнь — дерьмо! Хочу самогона! — ведьма настырно потянула емкость на себя. — Не боись! — «успокоила» она, наполняя кружку. — Сейчас оттянемся! Ну… вздрогнем, как говаривал наш сосед. — выдохнув, ведьма быстро влила в себя половину своей кружки и тут же выпучила глаза. — Ващеее! Запредельная улетность! Мне нравится!
Ник подозрительно покосился. На стол поставили кувшин молока, блюдо с хлебом и тарелку с овощами.
— Пойду отнесу киску наверх, да поставлю ему молока. Оттягиваться нужно так, чтобы тебя ничего не сковывало. — получив ключи от комнаты, Валентина отправилась к лестнице.
Через несколько минут она явилась с лихорадочно блестящими глазами.
— Стопудово шкандыбает! — заявила она присаживаясь за стол и сразу начиная орудовать вилкой в принесенном блюде. — Это что? — запоздало спросила она, уже управившись с половиной.
— А разве это сейчас важно?
— Ты прав. Давай за это выпьем! — две кружки взметнулись вверх и столкнулись вместе. — Будем!
Влив в себя остаток, ведьма снова сосредоточилась на еде. Появившийся у столика хозяин, нагнулся к уху Никклафа и что—то быстро тому начал говорить.
— Когда за столом больше двух, говорят вслух! — зло посмотрела на него ведьма, отодвигая пустую тарелку.
— Вам еще? — слащаво улыбнулся мужик, отступая от стола.
— Нет. На ночь много есть вредно… для фигуры. Мне еще замуж выходить. — она вдруг хихикнула. — Дважды!
Хозяина как ветром сдуло.
— Пойдем, прогуляемся? — неожиданно предложил Ник.
— Сдурел? Там же ливень!
— Туча прошла. Воздух сейчас чистый…
— Там сыро, мокро и холодно. Давай еще выпьем! О, третий тост! За любовь! Пьем за любовь!
— Пьем и идем гулять.
— Как скажешь. Как там? Пусть сдохнет тот, кто нас не захотел, пусть поторопится — кто нас еще не встретил!
Наморщив нос, ведьма влила в себя тот минимум, что налил в ее кружку Ник и шумно брякнула посудой об стол. Дверь распахнулась и в гостиницу вошли двое. Один из них окинул зал взглядом и прямой наводкой направился к столику. Но стоило ему открыть рот, чтобы что—то спросить, Вилентина прищурилась и уставилась на незнакомца.
— Кто ты, блин такой? — спросила она.
— Я хотел задать вопрос… — обратился незнакомец к Никклафу, явно игнорируя ведьму.
— Нет, ты посмотри, а мы значит ему по горизонту! — сразу оскорбилась Виль. — Ну, умора старичок! Ты даму совсем за человека не считаешь? Типа неуважение. Могу оскорбится!
Ник, пользуясь тем, что ведьма смотрит не на него, развел руками, как бы извиняясь за спутницу и, легко подхватив ее пол локоть, потащил на улицу.
— Мы с тобой хотели погулять, помнишь? — нарочито громко сказал он. — Звезды там посмотреть…
— А—а—а… Звезды.
Дверь за ними захлопнулась. Никклаф быстро отвел Вилентину метров на сто от гостиницы.
— Ну ты… чё? Тут везде мокро! А звезды везде одинаковые.
— Нам нужно немного прийти в себя. — ровным трезвым голосом, словно и не пил трех полных кружек, сказал колдун. — Нас вроде ищут.
— Ктооо? — протянула Виль, фокусируя взгляд на колдуне.
— Видела, в гостиницу приехали двое? Они спрашивали мальчишку—конюха про ведьму. Тебе это ни о чем не говорит?
— Не—а! Даже не шепчет!
— Скорее всего — это судьи. Нам лучше не высовываться. Глядишь и пройдут мимо. Хозяин им сказал, что мы просто молодожены. Ты пьешь для храбрости.
— Молодожены? Для храбрости? Что—то я плохо соображаю. Но верю! Всему! — она важно кивнула. — Хорошо, высовываться не будем! Будем петь! Я запеваю, а ты поддерживаешь!
— Стой спокойно! Глазом не успеешь моргнуть, схватят и посадят на вязанку хвороста.
— С тобою? Никогда! Да у тебя ведь амулет имеется. Щас спою! — и, прижав руки к груди, она обрушила на безмолвную равнину совершенно немелодичные вопли. — Во—от, кто—о— то—о с го—орочки—и—и спу—устился, наве—ерно—о—о ми—илый мой иде—ет…
— Еще слово — и ОНИ изумятся до неприличия! — колдун зло усмехнулся. — Потому что получат от меня ведьму без борьбы.
— Ты чё пургу гонишь? Получат они… А что, сейчас и получат. Чё ты там говорил? Магия слова? Щазз организуем! — она протянула руки к гостинице. — Как там? Швилли капитонэ…
— Это что еще? — насторожился Ник.
— Это? Да, так… Для затравки. Я вообще—то ни одного заклинания не помню. — она спокойно пожала плечами. — Но ведь экспериментировать никто не запрещал. Значитца, так. — ведьма нахмурила брови и начала махать руками, словно брызгала водой.
— Кто мне там желает зла,
Кто марает мою тень,
Пусть забудет все дела,
Пусть забудет этот день.
Э… Хочешь ты увидеть мир!
Хочешь к морю улететь!
Про меня совсем забыл!
Хочешь ты лишь жить и петь!
— Что это было? — нахмурился Никклаф.
— Понятия не имею! — покачала головой Виль. — Экспромт. Понравился?
— Экспромт? А ты не ощутила, сколько энергии понеслось к гостинице? Лететь, увидеть мир, петь?!! Если это сработает…
— А нечего им охреневать по наглому! Вот и довыдрыгивались. Больше не будут за мной следить! Ведьму им подавай. Чёй—то мне не хорошо… — ведьма посмотрела по сторонам и резко потрусила к кустикам, откуда тут же раздались малоприятные звуки.
— Тебе плохо? — решил проявить участие колдун.
— Не—а, мне уже хорошо. А вот моему желудку… — ее снова начало рвать. — Вот закончу и еще спою.
Через пару минут все стихло и раздался глухой шлепок о мокрую землю. Колдун метнулся на звук и уставился на лежащую на земле ведьму.
— Ты представляешь, она меня уронила. — сообщила та, хлопая по мокрой траве. — А я даже и не против. Голову на звезды задирать не нужно. И так всё видно.
— Тебе пора спать. Пошли в гостиницу.
— Не—по—лу—чит—ся! Я же говорю, меня земля роняет и роняет. Так. — она подняла руки и начал ими водить в разные стороны. — Качь—качь, качь—качь, качь—качь. — последнюю фразу она произнесла совсем тихо и прикрыла глаза.
— Тогда поехали. — вздохнул колдун, нагибаясь и поднимая сонную ведьмочку на руки.
По пути до выделенной им комнаты колдуну никто не встретился, чему можно было только радоваться. Уложив бесчувственное тело ведьмы на неожиданно широкую кровать, Ник установил по периметру несколько оповещающих заклинаний и защитный контур на дверь и окно. Только после этого немного расслабился, снял куртку, ремень и посмотрел на тазик, одиноко стоящий с медным ковшом, наполненным водой. На его лице появилась улыбка облегчения — хорошо, что Виль этого не видит!
Воду было решено оставить на утро. Ник сбросил сапоги и лег на край кровати, пытаясь осторожно прощупать мысли колдунов, искавших ведьму. Вдруг он уловил движение слева и резко повернулся. Невесть как пробудившаяся ведьма стояла на четвереньках на своей половине кровати и изучала Никклафа. На ее губах появилась улыбка.
